Марк Олден - Демон

Стремительно несшийся вперед Виктор ударил его ногой в живот — Ники развернулся вокруг своей оси и рухнул на стол. Секундой позже власяная удавка уже была у него на шее.

Виктор дернул обеими руками свалил Максимилиана на пол. Тот, с покрасневшим лицом, отбивался ногами, пытаясь поддеть пальцы под удавку. Когда он попытался встать, Виктор опять прижал его к полу.

Тогда Максимилиан схватился за веревку и попробовал свалить Виктора. Виктор, пошатнувшись, переступил с ноги на ногу раза два и восстановил равновесие. Тогда-то в кухню и вбежала охваченная истерикой Элен Силкс.

— Он украл мои ключи, — сообщила она. Элен плакала, еще чуть-чуть и могла полностью потерять контроль. — Я говорила с Фрэнсис и не видела, как он ушел. Он забрал мои ключи, мерзавец!

Разъяренный Виктор с трудом верил ушам. Он пнул Максимилиана в голову, даже не взглянув на него, зная, что Ники мертв или без сознания. Потом он сделал один шаг к Элен Силкс. Глаза его светились голубым льдом.

— Ты, сука вонючая. Из-за чувств к этой старухе ты поставила под угрозу мою жизнь. Сначала меня предал Уоррен Ганис, теперь ты.

— Виктор, прости.

Он высвободил поясной нож и перерезал ей горло.

Пенни, на подъездной дорожке, вынул сердце из коробки, потом подбежал к багажнику и схватил разводной ключ. В следующую секунду он уже был за рулем, сердце и ключ бросил на сиденье рядом. Включил зажигание, фары, завел двигатель.

Крик Ники Макса сразу пробудил в нем все страшные воспоминания. Сан-Августин. Флер Очоа. Они. Если сейчас он не справится, Ники погиб. Может быть, он уже мертв. Эта мысль пронзила Пенни. Но она же пробудила решимость убить Виктора, даже если при этом самому придется погибнуть.

Богом Виктора всегда был Сунь Цзы. Потому он и победил Пенни в Сан-Августине. Теперь Пенни должен использовать Сунь Цзы против демона.

Пенни нажал акселератор до отказа. Колеса машины бешено завращались, разбрасывая гравий во все стороны. В это мгновение Фрэн Маклис выкрикнула его имя, он сжал рулевое колесо и машина бросилась вперед как ракета. Пенни направил ее к дому.

Через лужайку, разбивая плетеную мебель и ванночку для птиц. Вот он в саду, растения гибнут под колесами — на полной скорости врезался в декоративное дерево, сбил его и затормозил. Но прежде сбил с петель застекленные двери, ведущие из музыкальной комнаты в сад.

«БМВ» ворвался в музыкальную комнату, столкнулся с пианино, разбросав кругом терракотовых зверушек, стоявших на крышке. Когда пианино издало одну долгую жалобную ноту, Пенни как раз ударился головой о ветровое стекло. Кровь сразу омыла левую сторону его лица. Немного оглушенный, он не сразу смог открыть дверцу. Когда она открылась, Пенни выпал на пол.

Поднявшись на ноги, он потряс головой, держась за дверцу машины. Когда Фрэн Маклис опять выкрикнула его имя, Пенни прокричал:

— Не двигайтесь! Полтава в доме. Вы и Акико оставайтесь на месте. Не подходите к телефонам. Он обрезал провода. Не производите шума и оставайтесь на месте!

Пенни сбросил галстук, снял рубашку и, вырвав полосу, свернул ее в нечто вроде головной повязки. Обвязал голову, чтобы остановить кровотечение, потом достал из машины разводной ключ. И сердце в куске золота. Перелез через разбитое пианино и обломки мебели и вышел в коридор.

Он остановился в свете фар. Надо выбить демона из равновесия.

Поиграть с его головой так же, как Виктор играет со всеми остальным миром. — Полтава! Полтава! У меня есть кое-что твое. Сердце твоей бабушки. У меня в руке поганое сердце твоей бабки!

Пенни старался не думать о Ники Максе, это могло только помешать сейчас. Все внимание Виктору. Демону. Нельзя думать и о том, что у Виктора может быть пистолет. Если есть, Пенни уже мертвый: он же на самом свету.

Нужно думать о том, что говорится в досье Виктора. Как он отомстил всем, кто был причастен к смерти его бабушки. Думать о любви Виктора к ней. Поиграть с головой этого гада — может, что и получится…

Пенни положил сердце на пол и с размаху ударил по нему разводным ключом.

— Слышал, Виктор? Слышал, сукин сын?

Он опять ударил по сердцу, отлетело несколько кусочков золота. Схватив разводной ключ обеими руками, Пенни нанес такой удар, что сердце раскололось пополам. Одна половина взлетела вверх, стукнулась о стену и упала в нескольких футах от Пенни.

Когда Пенни, в голове у которого полыхала пульсирующая боль, пополз за этой половиной, он скорее почувствовал, чем увидел Виктора, почувствовал движение в полутемном коридоре, затем успел увидеть лишь скользящую тень убийцы, который бросился на него с диким воплем. Пенни попытался встать на ноги. Слишком поздно.

Виктор ударил его ногой в левую часть груди, треснули ребра, Пенни отбросило на спину. Разводной ключ отлетел куда-то в сторону.

Виктор прыгнул на Пенни, целясь ножом в лицо. Но Пенни обеими руками перехватил его запястье. Сила у Виктора была ужасающая. Они перекатывались налево и направо, нож постепенно приближался к горлу Пенни. Виктор шипел сквозь зубы: убью тебя, убью тебя, убью тебя. От него пахло сосной и чесноком. Аура ненависти бурлила огромными жаркими волнами.

Вдруг он надавил на нож обеими руками — резко, сильно. Пенни отвернул лицо влево. Лезвие разрезало скулу и вонзилось в ковер. Игнорируя боль, Пенни плюнул Виктору в лицо, и когда тот непроизвольно отшатнулся, Пенни пальцами одной руки впился ему в горло.

Виктор оторвал руку Пенни от своего горла и попытался выдавить ему глаза. Другая рука убийцы нашаривала нож, который оказался на полу.

Пенни в панике пнул обеими ногами, чиркнув Виктору по голеням. Убийца чуть отпрянул, и Пенни ударил его коленом в живот. Виктор откатился — полученный удар оказался сильным, но он не желал этого показывать. Оставалась прежняя и единственная сейчас цель: убить противника.

Убийца опустил глаза, увидел разводной ключ и схватил его.

Придерживая рукой поврежденные ребра, Пенни подобрал с пола нож Полтавы. Потом стянул с головы окровавленную полосу рубашечной ткани. Опустил ее на ковер, сунул под нее руку. Оставаясь в полусогнутом положении, ждал.

Виктор бросился на него, подняв разводной ключ над головой.

Когда он был совсем близко, Пенни высвободил руку из-под окровавленной ткани, где сжимал кусок бабушкиного сердца — и бросил этот кусок Виктору в лицо.

Тот смешался на малейшую долю секунду. Пенни, стоя на одном колене, нанес ему удар ножом в живот, вытащил нож и ударил снова.

Виктор обрушил разводной ключ на плечо Пенни. Удар получился не таким сильным, каким мог бы быть, так как убийца страдал от боли. Но — он оказался достаточно сильным.

Пенни рухнул, он находился сейчас в сидячем положении, левая рука была парализована. Он сидел и смотрел, как Виктор, шатаясь, встает на ноги и бросается вперед.

Пенни толчком поднялся на колени, он оглядывался в поисках второго куска сердце. И увидел его. У основания стены вблизи входа. Но у него действовала сейчас только одна рука. Он не мог бросать и держать нож одновременно. А отложить нож было бы самоубийством.

Прислоняясь к стене для поддержки, Пенни поднялся и стал отступать, пока не оказался рядом с куском золота и его содержимым неприятного серого цвета. Он занес ногу и с силой ее опустил, раздавив половину сердца на мелкие кусочки.

— Она была ничем, — прошептал Пенни. — Поганая сумасшедшая старуха, вот и все. Ничего больше.

Он оглянулся через плечо, на темный коридор, где за поворотом располагалась гостиная. Опять перевел взгляд на Виктора.

— Она была дерьмо. И сумасшедшая.

Виктор бросился на него.

Пенни повернулся и побежал. Виктор нагонял его. Завернув за угол со всей скоростью, которая в нем оставалась, Пенни резко остановился и прижался к стене. Затаив дыхание, крепко сжал маленький поясной нож…

В темноте он считал про себя. Раз, два.

Виктор появился из-за угла, миновал Пенни, и тот сразу зашел ему за спину. Ударив Полтаву ногой в коленный сгиб сзади, он свалил его на пол — в коленопреклоненное положение. И перерезал убийце горло от уха до уха.

Сентябрь 1985

Токио

На рассвете, после ночи проливного тайфунного дождя, Рэйко Гэннаи вошла в спальню на втором этаже своей виллы и преклонила колени на большой белой подушке. На ней было формальное шелковое кимоно, розовое с голубым, — ее свадебное одеяние. Волосы, коротко подстриженные недавно в знак того, что она вдова и больше не выйдет замуж, скрывались под голубой шелковой повязкой.

Подушку окружала новая ширма — четыре шеста с тонкими белыми занавесями. Полированный дубовый пол устилали татами и несколько слоев белой хлопковой ткани, поверх всего лежало красное покрытие из фетра.

Слева от ширмы стоял за простым белым экраном Ода Синдэн, маленький одноглазый врач. Он был одет в полностью белый формальный костюм самурая феодальных времен: куртка с широкими плечами и без рукавов, свободные брюки, кимоно. В руках Синдэн держал обнаженный самурайский меч с белой рукояткой.