Дэн Браун - Инферно

Доктор Сински посмотрела на свой блокнот.

— Через несколько часов я буду в Женеве и меня забросают вопросами. Я не сомневаюсь, что первым дело меня спросят, есть ли способ противодействия этому вирусу.

Сиенна подозревала, что она права.

— И, — продолжила Сински, — я представляю, что первое предложенное решение будет заключаться в анализе вируса Бертрана, чтобы понять его как можно лучше, а затем попытаться спроектировать второй штамм — штамм, который мы перепрограммируем для того, чтобы вернуть нашу ДНК в первоначальную форму. Сински не выглядела оптимистично, когда бросила взгляд на Сиенну:- Возможно контравирус возможно создать, но, гипотетически говоря, я хотела бы услышать ваши мысли по этому поводу.

Мои мысли? Сиенна почувствовала, как непроизвольно взглянула на Лэнгдона. Профессор кивнул ей, посылая очень четкий сигнал: «Ты зашла слишком далеко. Говори, что думаешь. Скажи правду, какой бы она ни была».

Сиенна прочистила горло и обратилась к Сински ясным, сильным голосом:

— Мэм, я провела много лет в мире генной инженерии с Бертраном. Как вам известно, геном человека является чрезвычайно хрупкой структурой… карточный домик. Чем больше мы вмешиваемся, тем больше шанс, что по ошибке заменим не ту карту и все разрушим. Я убеждена, что в попытке отменить то что сделано заключается еще большая опасность. Бертран был генетическим инженером исключительного мастерства и проницательности. Он на годы опережал своих сверстников. На данный момент я не уверена что можно доверить кому-то еще ковыряться в геноме человека в надежде получить результат. Даже если вы и разработаете то, что по вашему мнению работает, попытка проверить будет связана с необходимостью повторного заражения всего населения чем-то новым.

— Совершенно верно, — ответила Сински, как бы удивляясь тому, что только что услышала. — Но конечно, есть большая проблема. Мы не могли бы даже хотеть нейтрализовать его.

Ее слова застали Сиенну врасплох.

— Извините?

— Госпожа Брукс, я может и не согласна с методом Бертрана, но его оценка состояния мира является точной. Планета сталкивается с серьезной проблемой перенаселения. Если нам и удастся нейтрализовать вирус, не имея другого жизнеспособного плана… мы просто вернем все на круги своя.

Должно быть, потрясение Сиенны было налицо, потому, что Сински устало усмехнулась ей и добавила:

— Вы не ожидали этого услышать от меня?

Сиенна покачала головой.

— Я полагаю, что уже не уверена, чего ожидать.

— Тогда, возможно, я могу удивить вас снова, — продолжила Сински. — Как я упомянула ранее, лидеры ведущих организаций здравоохранения во всем мире соберутся в Женеве и в течение нескольких часов будут обсуждать этот кризис и готовить план действий. Я не могу вспомнить сбор большего значения за все моих годы в ВОЗ. — Она остановила свой пристальный взгляд на молодом докторе. — Сиенна, я хотела бы, чтобы ваше место было за тем столом.

— Мое место? — Сиенна отпрянула. — Я не генный инженер. Я рассказала вам все, что знаю. — Она указала на блокнот Сински. — Все, что я могу предложить, тут в заметках.

— Отнюдь нет, — вставил Лэнгдон. — Сиенна, любые значимые обсуждения об этом вирусе потребуют знания специфичных обстоятельств. Доктор Сински и ее команде потребуется разработать моральную основу для оценки ответа на этот кризис. Она, очевидно, видя вашу уникальную позицию, хочет добавить вас к этому диалогу.

— Мои моральные принципы, я полагаю, вызовут неприятие в ВОЗ.

— Скорее всего нет, — ответил Лэнгдон, — и это еще одна причина быть там. Ты представитель нового поколения мыслителей. Ты несешь иную точку зрения. Ты поможешь им понять умонастроения таких мечтателей заглядывающих в будущее как Бертран, блестящих людей, чьи убеждения настолько сильны, что они берут дело в свои руки.

— Бертран едва ли был первым.

— Не был, — прервала Сински, — он и не последний. Каждый месяц, ВОЗ раскрывает лаборатории, где ученые балуются пограничными областями науки — все от управления человеческими стволовыми клетками до размножающихся химер… смешанных разновидностей, которых не существуют в природе. Это тревожит… Наука двигается в перед настолько быстро, что никто не знает, во что все это выльется.

Сиенне пришлось согласиться. Совсем недавно два уважаемых вирусолога — Фоучер и Каваока — создали патогенный мутантный вирус из вируса H5N1. Несмотря на чисто академические намерения исследователей, их новое детище обладает определенными возможностями, которые серьезно встревожили специалистов по биозащите и вызвали шквал обсуждений в интернете.

— Боюсь что дальше будет еще хуже, — проговорила Сински. — Мы на пороге открытия новых технологий, которые пока даже не можем себе представить.

— А также новых мировоззрений, — добавила Сиенна. — Движение трансгуманистов вот-вот выйдет из тени и станет главенствующим. Один из его основных принципов состоит в том, что мы, будучи разумными существами, имеем моральное обязательство принять участие в процессе собственного эволюционирования, использовать наши технологии, чтобы развивать вид, создать лучших людей — более здоровых, сильных, с более высокой продуктивностью мозга. В скором времени будет возможно все.

— И вы не думайте, что такие убеждения находятся в конфликте с эволюционным процессом?

— Нет, — ответила без колебаний Сиенна. — Человечество развивалось постепенно в течение тысячелетий, изобретая новые технологии — трение палочек вместе, чтобы согреться, развитие сельского хозяйства, чтобы прокормить себя, изобретение вакцин для борьбы с болезнями, и теперь, создание генетических инструментов для того, чтобы помочь перестроить наши тела, с целью выживания в меняющемся мире. — Она сделала паузу. — Я верю, что генная инженерия является просто еще одним шагом в длинном ряду человеческих достижений.

Сински молчала, глубоко задумавшись.

— Так вы считаете, что мы должны принять эти инструменты с распростертыми объятиями?

— Если мы не примем их, — ответила Сиенна, — тогда мы будем как пещерные люди, которые замерзают до смерти, только потому что боятся разжечь костер.

Ее слова, казалось, зависли в комнате на длительное время, прежде чем кто-то заговорил.

Тишину нарушил Лэнгдон.

— Не хочу показаться старомодным, — начал он. — Но я вырос на теориях Дарвина и не могу не спросить, будет ли это разумно — пытаться ускорить процесс эволюции.

— Роберт, — сказала Сиенна, — генная инженерия — это не ускорение эволюционного процесса. Это естественный ход событий! Ты забыл, что именно эволюция создала Бертрана Зобриста. Его сверхинтеллект стал результатом тех процессов, которые описывал Дарвин… процессов эволюции. Исключительное понимание генетики не снизошло на Бертрана как вспышка божественного вдохновения… это был результат многолетнего развития человеческого разума.

Лэнгдон замолчал, очевидно, обдумывая сказанное.

— И как дарвинист, — продолжила она, — ты знаешь, что природа всегда находила возможность держать человеческую популяцию под контролем — чума, голод, наводнения. Но позволь спросить тебя вот о чем — возможно ли, что природа нашла теперь другую возможность? Вместо того, чтобы насылать на нас ужасающие бедствия и страдания… может, природа в ходе эволюции создала ученого, который изобрел новый метод уменьшения нашей численности. Не чума. Не смерть. Просто разновидность большей гармонии с окружающей средой…

— Сиенна, — перебила ее Сински. — Уже поздно. Нам надо идти. Но перед этим я бы хотела прояснить еще один вопрос. Сегодня ты неоднократно говорила мне, что Бертран не был злодеем… что он любил человечество и так страстно желал спасти наш вид, что смог оправдать столь решительные меры.

Сиенна кивнула.

— Цель оправдывает средства, — сказала она, цитируя флорентийского политического теоретика Макиавелли.

— Тогда скажи мне, — сказала Сински, — а ты веришь в то, что цель оправдывает средства? Ты веришь, что цель Бертрана — спасение мира — была столь благородна, что дала ему право выпустить вирус?

Напряженная тишина воцарилась в комнате.

Сиенна наклонилась над письменным столом, ее выражение лица усилило ее слова:

— Доктор Сински, я говорила вам, что считаю действия Бертрана безрассудными и крайне опасными. Если бы я могла остановить его, я бы сделала это с большим удовольствием. Мне нужно, чтобы вы поверили мне.

Элизабет Сински перегнулась через стол и аккуратно взяла обе руки Сиенны в свои:

— Я верю вам, Сиенна. Я верю каждому слову, что вы сказали мне.

Предрассветный воздух в Аэропорту Ататюрк был холодным и пропитан туманом. Легкая дымка покрывала и обволакивала шоссе вокруг частного терминала.