Ли Чайлд - Без следа (сокращ.)

— Вот и славно. Наконец-то мы выяснили, что никто из нас не мягкий человек. Более того, мы все тут твердые, как гранит. Будем считать обмен любезностями на этом законченным. Итак, когда я могу встретиться с вашим боссом?

Элспет ответила за Браунинга:

— Сегодня в семь вечера.

Она назвала ресторан на Дюпон-сёркл.

— Мой муж уделит вам пять минут, — сказала она. И добавила: — Только переоденьтесь. В этом вас не пропустят.

Они вернулись обратно к «линкольну» и тут же уехали. Мне надо было убить три часа. Для начала я зашел в магазин и купил синие брюки и синюю же клетчатую рубашку. После чего отправился в отель, который заметил по пути в двух кварталах к югу на 18-й улице. Отель был большим и довольно роскошным, но как раз такие роскошные и большие места — самый лучший выбор для тех, кто не прочь слегка сэкономить. Я сел в лифт и нажал кнопку наугад. Выйдя в коридор, я шел, пока не набрел на горничную, убиравшую пустой номер. Был уже пятый час. Время заселения — два. Следовательно, в эту ночь номер останется пустым. Горничная с радостью приняла от меня тридцатку и покатила тележку к следующему номеру в списке, чтобы вернуться сюда позднее.

На вешалке в ванной нашлось два чистых полотенца, а рядом с раковиной — нераспакованный брусок мыла и бутылочка шампуня, пусть и наполовину пустая. Я почистил зубы и принял душ. Вытершись насухо, я надел новую рубашку, брюки, переложил содержимое карманов и оставил старую одежду на полу в ванной. На все это у меня ушло ровно двадцать восемь минут.

Добравшись пешком до Дюпон-сёркл, я внимательно изучил ресторан с улицы. Афганская кухня, столики во дворе снаружи и внутри, за деревянной дверью. Покончив с разведкой, я прошел на запад по Пи-стрит к парку Рок-Крик и спустился к воде. Я присел на широкий и плоский валун, выкинул все мысли из головы и просто слушал, как журчит под ногами поток. Когда мои внутренние часы показали без пяти семь, я встал и направился к ресторану.

Дворик украшали бумажные фонарики. Большинство столов было уже занято. Но не Сэнсомом и командой. Я предположил, что они внутри, за деревянной дверью.

Небрежно бросив на ходу: «Я с конгрессменом», я прошел мимо стойки официантки, толкнул дверь и оглядел зал.

Сэнсома там не было. Никаких следов: ни его, ни его жены, ни Браунинга, ни членов предвыборного штаба.

Я вышел обратно во двор. Женщина за стойкой смотрела на меня с недоумением:

— Кого вы ищете?

— Джона Сэнсома.

— Его здесь нет.

— Я уже понял.

— Четырнадцатый округ, Северная Каролина? Он уехал из города, — сказал молодой человек за столиком прямо у меня под локтем. — У него благотворительный завтрак в Гринсборо. Сбор средств на избирательную кампанию. Банкиры и страховщики. Я слышал, как он говорил об этом моему человеку.

Последнее предложение было адресовано не мне, а девушке за тем же столом. А может, и вся речь. «Моему человеку». Парнишка явно воображал себя чертовски важной персоной.

Я вернулся на тротуар и, постояв секунду, отправился в Гринсборо, штат Северная Каролина.

Всю дорогу я спал. Автобус прибыл в Гринсборо около четырех утра. От вокзала я шел пешком, пока не набрел на подходящую забегаловку. Мне нужен был телефонный справочник и бесплатные местные газеты. Заведение, на котором я остановил свой выбор, как раз только открывалось. Паренек на кухне смазывал гриль маслом. Кофеварка выдавала кофе капающей струйкой. Я прихватил «Желтые страницы», сел за стол и стал просматривать раздел «Г» — «Гостиницы».

Я полагал, что завтрак такого уровня должен проходить в подобающем месте. В «Шератоне» или, скажем, «Хайатте». В Гринсборо было и то и другое. Тогда я принялся листать местную прессу в поисках подтверждения.

Заметка о предстоящем завтраке обнаружилась уже на второй странице. Насчет гостиницы я ошибся. Не «Хайатт» и не «Шератон». Как выяснилось, для Сэнсома был забронирован отель «О. Генри», названный, очевидно, в честь знаменитого писателя, который был родом из этих мест. Ниже шел адрес. Прием был назначен на семь утра. Парень за стойкой молча принес кружку кофе. Я отхлебнул. Что может быть лучше свежесваренного напитка в первую минуту его ароматной жизни! Я сделал еще глоток и заказал самое большое комбо из тех, что были в меню.

К «О. Генри» я отправился на такси. Мне хотелось прибыть с шиком. В отель я вошел в четверть седьмого. Вестибюль был роскошным, повсюду — дорогие, обитые кожей кресла. Я прошествовал к стойке регистрации, стараясь держаться франтом, насколько можно держаться франтом в мятой рубахе в клетку за девятнадцать долларов. Молодая администраторша вопросительно подняла глаза.

— Я на завтрак к Сэнсому.

Женщина не ответила. Было видно, что она не знает, как реагировать, словно я выбил ее из колеи слишком большим количеством информации.

— Мне должны были оставить приглашение, — добавил я.

— Кто?

— Элспет. Я хотел сказать, миссис Сэнсом. Или их человек.

— Мистер Спрингфилд?

Я улыбнулся про себя. «Спрингфилд» — название производителя винтовок со скользящим затвором. Так же как и «Браунинг». Я гляжу, парень любит поиграть в слова.

— Вы уже видели их сегодня? — поинтересовался я. Сэнсом, скорее всего, провел ночь в отеле. Но я не был уверен.

— Они все еще наверху, насколько мне известно, — ответила администратор.

Я выждал, пока она вернется обратно к экрану компьютера, а затем скользнул к лифтам и нажал кнопку «вверх».

По моим прикидкам, Сэнсом должен был остановиться в люксе, а все люксы находятся на верхнем этаже, поэтому я нажал кнопку с самой большой из предложенных лифтом цифр. Выйдя в убранный коврами коридор, я сразу наткнулся на полицейского — тот стоял у двустворчатой двери из красного дерева. Символический пост. Я кивнул стражу порядка и со словами: «Джек Ричер к мистеру Сэнсому» — постучал в дверь. Постовой не шевельнулся.

Двери люкса открылись. В проеме стояла супруга конгрессмена: одетая, причесанная, накрашенная, готовая к выходу в свет.

— Здравствуйте, Элспет, — приветливо сказал я. — Я войду?

В глазах миссис Сэнсом отразился весь мозговой процесс настоящей жены политика. Первая реакция: вышвырнуть наглеца вон. Но в коридоре — коп, да и пресса наверняка уже собралась. Плюс местный народец — этих хлебом не корми, дай только языком почесать. Поэтому она лишь сглотнула и со словами: «Майор Ричер, как мило, что вы зашли» — отступила вглубь номера, давая мне возможность пройти.

Люкс был огромным. Просторная гостиная с баром и открытая дверь, ведущая, видимо, в спальню. Из которой тут же возник сам конгрессмен — взглянуть, что там за суета.

Джон Сэнсом был в брюках, рубашке, галстуке и носках. Без обуви. Выглядел он маленьким. Телосложение — худощавое и мускулистое, плечи довольно узкие. Волосы коротко подстрижены. Загар — из тех, что получают лишь на открытом воздухе при здоровом образе жизни. Сэнсом излучал богатство, власть и харизму. Неудивительно, что он победил на множестве выборов.

Конгрессмен взглянул на меня, затем — на жену.

— Где Спрингфилд?

— Ушел вниз, — ответила Элспет. — Проверить, как там дела.

Сэнсом вновь перевел взгляд на меня:

— Я смотрю, вы не сдаетесь.

— Никогда. У вас найдется десять минут?

— Даю вам пять.

— Кофе нальете?

— Вы зря теряете время.

— У нас уйма времени. В любом случае больше, чем пять минут. Вам еще надо зашнуровать ботинки и надеть пиджак. Сколько на это уйдет?

Сэнсом подошел к стойке бара, налил чашку кофе и протянул мне.

— Ближе к делу.

— Вы знали Сьюзан Марк? — спросил я.

Он покачал головой:

— Никогда не слышал о ней до вчерашнего вечера.

Я следил за его глазами. Конгрессмен не лгал.

— Почему, как вы думаете, обычного клерка из УЧР заставили проверять ваше досье?

— Значит, в этом все дело?

— Наиболее правдоподобная версия.

— Понятия не имею. УЧР — это ведь новый PERSCOM? Что у них там? Даты и цифры. Моя жизнь и так всеобщее достояние.

— Кроме операций «Дельты». Они были секретными.

В номере стало тихо.

— Откуда вам это известно?

— У вас четыре высших награды. Вы не уточняете, за что.

— Чертова книга, — недовольно буркнул Сэнсом. — Медали на открытом учете. Не мог же я отречься от них. Политика — как минное поле. Шаг вправо, шаг влево — и тебя нет.

Он посмотрел на меня:

— Сколько еще людей могут связать эти два обстоятельства? Я имею в виду, кроме вас?

— Примерно три миллиона, — ответил я. — Все, кто в армии, плюс все ветераны, чье зрение еще позволяет читать.

Он покачал головой:

— Не так много. Большинство людей лишено пытливого ума. А большая часть остальных уважают такое понятие, как «секретность». Не думаю, что это проблема.