Илья Деревянко - Черная топь

Про шпагу же, которой пришпилил колдуна, словно бабочку в коллекции энтомолога[21], я, если честно, попросту забыл. Вторая подряд ночь без сна отражалась на работе мозга далеко не лучшим образом. По вышеуказанной причине я, кстати, совсем не обеспокоился той легкостью, с которой сумел проникнуть в дом, не запертый, как и ворота. А не мешало бы!!! Впрочем, об этом чуть позже... Ведущая в подвал лестница находилась там, где говорил Чумаков-младший. Осторожно спустившись по добротным деревянным ступеням, я попал в просторное темное помещение с бетонным полом. Прямо напротив лестницы виднелась приоткрытая дверь. Оттуда падала полоска зыбкого света, а кроме того...

– Отрекись, отрекись от Распятого!!! – наперебой требовали два голоса, весьма условно похожие на человеческие и больше всего напоминающие вой взбесившихся гиен.

– Нет! – очень тихо, но непреклонно отвечал знакомый голос Мамонтова.

– Отреки-и-и-и-ись!!!

– Никогда!!!

Выхватив оба пистолета, я пинком распахнул дверь. Взору моему представилась ужасная картина. В освещенном множеством свечей подземелье висел на дыбе голый Сергей. Тело экс-капитана было зверски истерзано и залито кровью – результат стараний двух язычников-палачей диаметрально противоположной наружности. Один – низенький, плечистый, горбатый с железными клещами в руках. (В настоящий момент уродец засунул их в стоящую рядом жаровню с раскаленными углями.) Второй – длинный, тощий, сутулый – нетерпеливо помахивал толстой плетью, искусно свитой из разноцветной проволоки. Третий сатанист – грузный седобородый старик в черной одежде – сидел на колченогом табурете в дальнем конце пыточной и молча наблюдал за мерзопакостной «процедурой». Суть происходящего была понятна с первого взгляда. Чертопоклонники старались заставить Сергея отречься от Христа, а тот, невзирая на страшные истязания, упорно отказывался, чем довел своих мучителей до совершенного неистовства. Охваченные лютой злобой, они даже не замечали, что Мамонтов умирает. Между тем о неумолимом приближении Костлявой красноречиво свидетельствовала кровавая пена[22], выступившая на губах бывшего собровца.

«Вот и искупил ты, Серега, все грехи![23] Царствие тебе Небесное!!! – грустно подумал я, вскидывая «макаров». Выстрелы прозвучали неестественно громко, буквально оглушительно. Первая пуля разнесла на куски башку тощего. Вторая, угодив карлику в горб, швырнула язычника на жаровню, мордой в раскаленные угли. Я повернулся к седобородому, продолжавшему неподвижно сидеть на табуретке (как выяснилось позднее, он оказался дядей Виталием собственной персоной), однако прикончить главаря нехристей не успел. Кто-то, незаметно подкравшийся, умело захлестнул мне шею колючим волосяным арканом, с силой рванул назад. В последний момент, уже проваливаясь в пучину беспамятства, я все-таки нажал ватным пальцем спусковой крючок, но пуля ушла в потолок. Последнее, что я слышал – торжествующий хохот седобородого сатаниста...

– Проклятый христианин! Подох от боли, а не отрекся!! – донесся до меня низкий густой бас, сочащийся ядовитой злобой. – У-у-у, гадина!!! – обладатель баса длинно, грязно выругался.

– Давайте попробуем второго, о Величайший! Авось с ним получится?! – заискивающе предложил тоненький евнуховский голосок.

– Не получится!!! – грубо отрезал бас. – Второй вообще закоренелый фанатик. Я как-то просмотрел на досуге одну из книжонок Калинина, навел о нем некоторые справки... – Задрожав от ненависти, бас снова разразился матерной бранью.

– Так он писатель?! – изумился «евнух». – Не может быть! Писатели – полудохлые очкарики, а этот натуральный терминатор! Скольких наших угробил!!!

– Еще как может! – свирепо рявкнул бас и с издевкой передразнил: – «По-лу-дох-лые очка-а-арики!» Тьфу, мать твою за ногу!!! Ты, Ратмир, ни хрена в жизни не смыслишь! Идиотом родился – идиотом помрешь!!! Глупость – болезнь неизлечимая!!!

Ратмир смущенно покашлял, однако возражать не посмел.

– Писаку мы подвергнем пытке завтра по всем правилам на священной поляне! – немного помолчав, подытожил бас. – Судя по последним событиям, Повелители на нас здорово прогневались!!! Необходимо умилостивить высшие силы должным образом[24].

На некоторое время оба собеседника затихли, а я открыл глаза и обнаружил, что лежу на полу в том же подземелье, связанный по рукам и ногам. На стене висел мертвый Сергей. Пахло кровью и горелым человеческим мясом. Трупы застреленных мной палачей по-прежнему валялись там, где настигла их смерть. Из живых язычников в подвале находились двое – давешний седобородый старик да какой-то бесцветный, белобрысый тип с тусклой, будто размытой физиономией.

– Очнулся! – указывая пальцем в мою сторону, пропищал белобрысый.

Старикан поднялся с табуретки, неторопливо приблизился ко мне и с размаху пнул ногой в бок.

– Попался, крутой Андрюша!!! – злорадно пробасил он. – Доигрался, супермен?!! Не стрелять тебе больше из пистолетика, не орудовать ножичком, не писать поганые повестушки, не...

– Ты главарь секты, пресловутый дядя Виталий?! – бесцеременно прервал я излияния язычника.

– Не смей называть меня мирским именем!!! – яростно взревел старый хрен. – Для тебя я Ярополк Великий!!! Понял, мальчишка?!

– Шел бы ты, сраный Ярополк, на три веселых буквы, – презрительно фыркнул я.

– Погавкай, погавкай напоследок! – внезапно успокоившись, ухмыльнулся колдун. – Сделать-то ничего уже не сможешь!.. Умным себя, наверное, считал, да?! Хе-хе-хе! А грамотно мы тебя подловили!! – Верховный руководитель «кружка по интересам» заметно повеселел. – Я заранее предвидел твое появление здесь, – напыжившись, объявил он. – Ради усыпления твоей бдительности специально не запер двери, а сам оставил в засаде Ратмира с арканом. Вон там, в смежном помещении. – Дядя Виталий небрежно указал рукой на дверь. – Пока ты расправлялся с Лелем да Мирославом, Ратмир тихонько подкрался сзади и перекрыл тебе кислород. Красиво, не правда ли?!

Ладно, гордец! Раз не хочешь с нами разговаривать, то по крайней мере послушай, узнай свою дальнейшую участь, – не дождавшись ответа, продолжил разглагольствовать главарь язычников. – Участь тебя, Андрюша, ожидает блестящая, хотя и болезненная. – Тут чертов хрыч скорчил гнусно-ехидную гримасу, словно энтэвэшный телеведущий, выливающий в эфир очередную порцию грязи. – Ты, христианский фанатик, послужишь великому делу! Поможешь нашей общине вновь обрести милость Перуна...

– Скажи лучше – сатаны, – перебил колдуна я.

– Именно его, догадливый ты мой! – гадко ухмыльнулся руководитель «кружка по интересам». – Но впредь без разрешения рот не разевай! Язык прикажу вырвать! На чем бишь я остановился?! Ах, да – поможешь обрести милость! И знаешь, каким образом?! Сперва мы подготовим инструмент, духовно настроимся, пропоем заклинания... Вступительную часть ты будешь наблюдать с высоты, хе-хе, подвешенный к ветвям священного дерева! Под ним, кстати, закопаны сокровища, за которыми вы с покойным дружком охотились... Но это так, к слову. Тебе они отныне не понадобятся, – с издевкой присовокупил язычник и осклабился плотоядно. – По завершении вступительной части тебя разложат на каменном алтаре, перебьют кости железным шестом, отрежут уши, нос, яйца, член, – принялся со смаком перечислять он. – Снимут кожу на ногах до колен, на руках до локтей, калеными щипцами повыдергивают куски мяса из наиболее чувствительных участков тела. В процессе экзекуции раны будут поливаться смесью из растопленного свинца, кипяченого масла, горячей древесной смолы, воска и серы. Потом, еще живого, тебя сварят в магическом настое и съедят. Ну, щенок, какова перспективка?!

– Иди на х...й, старый козел, – сохраняя невозмутимое выражение лица, посоветовал я колдуну.

Бородатая рожа дяди Виталия скособочилась в припадке дикой злобы.

– Покличь ребят!!! Заприте паршивца!!! – обращаясь к писклявому Ратмиру, бешено заорал он.

«Евнух» пулей вылетел из подвала. Главарь сатанистов остался в подвале (очевидно, сторожить), однако в беседы больше не вступал и только сверлил меня ненавидящим взглядом.

Минут через десять вернулся бегом Ратмир с подкреплением из трех язычников. Мне заткнули рот, завязали глаза, куда-то отволокли, запихнули в тесную каморку и заперли снаружи на засов...

Я пролежал там почти сутки. Без еды и питья. Правда, страдал я не особо, поскольку большую часть времени проспал. Наконец за мной пришли, оглушили ударом по затылку, в бесчувственном состоянии доставили на поляну у перекрестка лесных дорог и подвесили за руки к ветвям трухлявого дуба, зачем-то освободив ноги. Вот так я очутился на пресловутом «священном» дереве...

Ночь с 23 на 24 августа 2000 года