На лоне природы - Лаймон Ричард Карл

После этого я некоторое время лежал на ней и смотрел через плечо, готовый вскочить и бежать, спасая свою жизнь. Но, похоже, никто не шел. Никто не кричал. Все, что я слышал, были птицы и шум ветра.

Одно и то же постоянно крутилось у меня в голове. Я это сделал. Я это сделал. О, боже, о, боже, я сделал это.

Девушка была без сознания. Однако не мертвая. Я чувствовал ее дыхание.

Я не знал, что делать.

Бежать?

Но она очнется и донесет на меня, и они будут охотиться за мной. Все мои изящные притворства о том, что я невидимка, внезапно показались мне чепухой. Если эти люди придут за мной, они найдут меня. Они будут гореть желанием отомстить за мое нападение на нее. Они сделают со мной ужасные, чудовищные вещи – я был уверен в этом.

С другой стороны, они не будут охотиться за мной, даже не будут знать о моем существовании, если она просто исчезнет.

Они подумают, что она куда-то забрела, может быть, заблудилась или даже сбежала по каким-то своим причинам.

Если бы они искали, то искали бы ее, а не меня.

Решение моей проблемы было очевидным.

Взять ее с собой.

Я должен был это сделать. В этом вопросе выбора нет. Но я хотел это сделать.

Взять ее с собой.

Да!

Сначала я сполз с нее. Она лежала на земле, раскинув руки и расставив ноги, повернув голову так, словно смотрела через плечо, хотя глаза ее были закрыты. У нее были длинные волосы цвета сена. Они торчали во все стороны, как будто их не касалась расческа или щетка уже лет пять. Ее лицо не смогло бы победить на конкурсе красоты, но выглядело оно не так уж плохо. Маленький белый шрам шел вверх от уголка ее рта. Из-за этого казалось, что она ухмыляется. Было в этом что-то такое, что заставляло меня чувствовать себя немного грустно за нее.

Она не выглядела старше меня, в то время как остальные члены ее группы, казалось, приближались к тридцати. Она могла бы быть дочерью. Скорее всего, она была беглянкой или кем-то еще, связавшейся с одним из них.

Она была босиком, как та девчонка в футболке. Ноги у нее были стройные и темные. Они выглядели здоровыми, несмотря на многочисленные царапины, струпья и синяки. Ее обрезанные синие джинсы были выцветшими, почти белыми, рваными, с нитями, свисающими бахромой на бедрах. Они были без штанин. В промежности осталась только узкая полоска джинсовой ткани, которая свисала между бедер. Джинсы она надела очень низко. Кожаный ремень был выше, застегнутый на голой коже, косо спускаясь от левого бедра. Нож в ножнах находился ниже правого бедра. Эта чертова штука походила на длинный охотничий нож.

Я вытащил его.

В конце концов, она могла очнуться, пока я нес ее.

Правда, я не знал, куда его девать. Куда-нибудь подальше от нее.

Сверху на ней была грязная серая спортивная фуфайка. Ее рукава постигла участь джинсов, оставив плечи голыми и оставив большие провисшие дыры под мышками. Ее плечи и руки выглядели довольно израненными - в синяках и царапинах, как будто она упала с каких-то камней. Нижняя часть фуфайки была отрезана чуть ниже грудей. Я мог видеть их гладкую круглую нижнюю часть.

Хотя меня так и подмывало поднять фуфайку повыше, я сдержался. Это было неподходящее место, чтобы позволить себе увлечься. Не сейчас, когда ее клан так близко.

Зажав нож между зубами (это было нелегко, так как он был большим и тяжелым монстром), я взял девушку за плечи и притянул к себе, придавая ей сидячее положение. Затем я с трудом поднял ее на ноги. Приподняв ее, я вытащил нож изо рта. Потом я пригнулся, и она повисла у меня на плече.

Мы отправились в путь.

Некоторое время я бежал трусцой. Я держал нож в правой руке, а левой обхватил ее ноги сзади, прижимая ее бедра к своей груди. С каждым шагом она подпрыгивала на моем плече. Она также часто ударялась о мою спину.

Я все время оглядывался назад. Судя по всему, мы были в полной безопасности.

Некоторое время я шел по тропе, медленно, стараясь прийти в себя. Судя по тому, как свободно висела девушка, она все еще была без сознания. Она раскачивалась из стороны в сторону в такт моим шагам. Моя футболка была очень тонкой, потной и липла ко мне, так что, думаю, что ее фуфайка, должно быть, сползла с ее грудей. Они терлись о мою спину. Я чувствовал их тепло, их мягкость и упругость. Через некоторое время я приподнял рубашку, чтобы они касались моей обнаженной кожи. Это было замечательно. Они были гладкими и округлыми. Я даже чувствовал, как соски скользят по моей спине, словно маленькие язычки.

Мне не терпелось сойти с тропы и спрятать ее где-нибудь в укромном месте.

Наконец тропу пересек широкий и неглубокий ручей. Я понес свою пленницу вверх по течению. Поднимался все выше и выше. Иногда, когда дорога становилась слишком крутой, я сворачивал в ту или иную сторону и выбирал более легкий путь.

Наконец я нашел место рядом с ручьем, где склон горы был более ровным. Естественные скальные образования огораживали фасад и боковые стены. Это лучшее укрытие, из тех, которые я находил до сих пор. Идеальное место.

Тут я это и пишу.

Я оставил ее на некоторое время одну и поспешил обратно к Озеру Черного Дерева. Это было ближе, чем я думал. Расстояния кажутся в десять раз большими, когда кого-то несешь. Тем не менее, я думаю, что наш ручей пересекает тропу не менее чем в миле от того места, где я схватил ее. Я думаю, мы в безопасности.

Возле Озера Черного Дерева я держался подальше от этих ненормальных. Я видел дым от костра, но это было все. Схватил свой рюкзак и убрался оттуда к чертовой матери.

К тому времени, как я вернулся сюда, я был совершенно измотан.

Девушка выглядела так, словно вообще не двигалась.

Сейчас сумерки. Почти темно.

Я пишу уже целую вечность - во всяком случае, пару часов. Наверстываю упущенное, наблюдая за ней.

Она все еще без сознания.

Надеюсь, с ней все будет в порядке.

Если она умрет, это решит некоторые проблемы. Но я даже думать об этом не хочу.

Теперь она кажется красивее. Такая милая и ранимая, как спящий ребенок.

Я подполз к ней. Я не потрудился поправить фуфайку после того, как уложил ее, так что она была скомкана выше ее грудей все это время.

Я окинул ее довольно внимательным взглядом. Это был первый раз, когда я находился так близко к женщине, которая была почти голой. Я изучил ее вблизи и проверил все детали. Я не буду вдаваться в подробности. Я мог бы исписать кучу страниц, но моя рука уже устала от всех этих каракулей. Хотя, судя по ее загару, она много времени проводила на свежем воздухе без одежды. У нее было потрясающее тело, и я попытался представить, как бы она выглядела, если бы не была так изранена.

В какой-то момент я использовал нож, отрезав маленькую полоску джинсовой ткани у нее между ног. Я отрезал его, чтобы ничего не мешало. Пожалуй, пора с этим заканчивать.

Я видел, что она лежит без сознания, а я склонился над ней с ножом в руке и так плохо поступал с ней. У меня внутри все похолодело.

Поэтому я бросил все это. Я натянул фуфайку ей на грудь. Я взял свою футболку и расстелил ее, как большую салфетку, чтобы скрыть промежность.

Потом я подполз к рюкзаку, достал блокнот и начал писать.

Боже, как у меня болит рука.

Из-за темноты я почти не вижу, что пишу. Во всяком случае, прерываюсь.

30 июня

Уже утро. Девушка все еще без сознания. Но она не умерла. Она как будто спит. Я попытался разбудить ее, но она не приходит в себя.

Вчера вечером я съел все до последней крошки - кроме одной шоколадки, которую оставил для девушки.

Прошлой ночью, после захода солнца, стало холодно. Я затащил девушку в спальный мешок, чтобы она не замерзла. Надел куртку, забрался туда, откуда открывался вид на склон горы, и стал наблюдать.

Позже я лег спать. Тесновато в моем спальном мешке. Я испытывал искушение и был возбужден, но не хотел в конечном итоге чувствовать себя грязным, поэтому повернулся спиной к девушке, даже не потрогав ее.