Эрик Ластбадер - Глаза Ангела

— К сожалению, Бернард, — едко заметила она напоследок, — платить приходится каждому, и вам в том числе. Свобода не дается даром.

И ушла, оставив ошеломленного и расстроенного Бернарда переваривать полученные новости. Тори думала, что ей будет приятно видеть его страдания, но она ошиблась. Сознание своей победы над Бернардом и превосходства над ним не принесло ни облегчения, ни радости.

Лоры Нан дома не оказалось, — она уехала на киностудию на съемки какого-то детектива под названием «Дело Черной Лисицы». В картине Лора исполняла роль матери главного героя.

А вот отец, к большому удивлению Тори, взял в этот день выходной. Тори приехала после пяти утра, уже не застав мать, и тихо прошла в дом, никого не потревожив. Оставив багаж в холле на первом этаже, она поднялась к себе в спальню и с наслаждением плюхнулась на свежезастеленную кровать, — несмотря на то что Тори никогда не предупреждала родителей о своем приезде, в спальне было убрано, все сияло чистотой.

Несколько часов Тори проспала как убитая, а проснувшись, встала, подошла к окну и посмотрела вниз, на раскинувшийся у дома Сад Дианы. У бассейна прогуливался отец; на миг солнце осветило его с головы до ног, он остановился, повернулся к окну спальни дочери, и Тори ясно увидела отца, удивилась тому, какое все-таки русское у него лицо. Все старания Эллиса Нана ничем не отличаться от американцев были потрачены впустую, — внешность есть внешность, и изменить ее было невозможно. Жесткое выражение лица несколько смягчали большие сине-зеленые глаза, такие же, как у Тори и Грега.

Через полчаса Тори спустилась в столовую завтракать. Отец сидел за столом, заставленным едой, и, увидев Тори, поднялся, радостно обнял дочь, расцеловал в обе щеки.

— Добро пожаловать, — сказал он по-русски, потом перешел на английский. — Ужасно рад видеть тебя целой и невредимой. Но давай оставим разговоры на потом, ты, наверное, умираешь от голода, — он показал на обильный завтрак, — во всяком случае, твоя мама думала именно так и поэтому подняла с постели Марию и нагрузила работой с утра пораньше.

— Но мама уехала на съемки, и я ее не застала. Мария только что выложила мне все домашние новости.

— Н-да. — Эллис помолчал. — Тогда, значит, Мария увидела твои сумки и сообразила сама, что нужно делать. У нее всегда была к тебе слабость.

Тори достала из кармана фотографию, на которой был снят Ариель. Показала отцу. Эллис взял снимок и долго разглядывал его.

— Подумать только! — в голосе отца слышалось восхищение, — Бернарда и меня застали на месте преступления! Застукали, что называется с поличным. Да, на этом снимке мы с мамой, спешим на свидание с Бернардом.

— Снимок был сделан одним из сотрудников Бернарда.

— А-а, понятно.

Завтрак остался почти нетронутым, — выяснилось, что ни Тори, ни ее отец есть не хотели. После еды они вдвоем вышли в сад на прогулку. День выдался солнечный, в саду повсюду стоял запах цветущей липы.

— А почему ты никогда не говорил мне о «Ля Люмьер д'Ор»? — спросила Тори. Она имела в виду французскую фирму, принадлежавшую американцу Эллису Нану, как Тори узнала позже, — о которой говорила Кои.

— С какой стати я должен был говорить тебе об этом? Я владею фирмами в Италии, Испании, Гонконге, так же как и во Франции. О других своих фирмах я тоже тебе никогда не рассказывал. Мне не приходило в голову, что тебя подобные вещи могут интересовать.

— Как раз деятельность французской фирмы представляет для меня интерес.

— Но мой бизнес касается только меня. — Эллис посмотрел на дочь. — Ну не гляди такой букой, Тори. Я и твоей матери сказал бы то же самое, что и тебе сейчас, но у нее хватает ума не спрашивать.

— Но в сделке с Бернардом участвовал не только ты, но и мама.

— Бернард имел с Лорой отдельный разговор. Твоя мама — обеспеченная женщина и принимает свои собственные решения. И по этому вопросу тоже. Она вполне справляется с делами, а бизнес, кстати, вносит некоторое разнообразие в скучную семейную жизнь.

— Не понимаю, как Бернарду удалось втянуть вас в это дело. Почему вы согласились финансировать покупку оружия для националистической организации в бывшем Советском Союзе? Он рассказал вам про Грега, так?

— Во-первых, Тори, Бернард нас ни во что не втягивал, как ты изволила выразиться. Мы оба — я и Лора — сами решили финансировать затею Бернарда, и приняли свое решение независимо друг от друга. Во-вторых, Бернард предупредил нас, что дело рискованное. Он объяснил нам ситуацию.

— Рискованное дело? — переспросила Тори.

— Ну да. — Эллис остановился, повернулся лицом к дочери. — Я говорю о том риске, которому подвергались ты и Грег, а не мы с Лорой.

— А-а...

Они пошли дальше, к увитой плющом и виноградной лозой аллее, и Эллис спросил дочь:

— Ну как тебе понравилась Москва?

— Она мне показалась такой... странной, что ли, — быстро ответила Тори. — Я ждала другого. Чувствовала себя в этом городе неуютно, наверное, из-за тех сложных обстоятельств, в которых мы там очутились. Хотя, Москва... вообще какая-то беспокойная, неустроенная, там не расслабишься...

— Да, я понимаю, — задумчиво сказал Эллис; перед его глазами встали картины детства, проведенного в России, и они были таким яркими, словно все происходило только вчера.

— Папа, но ты мне так и не ответил на мой вопрос, — напомнила Тори. — Почему все-таки Бернарду удалось уговорить вас?

— Подожди, Тори. Имей терпение. — Эллис остановился посередине аллеи. — Как ты нашла Грега? Я имею в виду его самочувствие.

— Грег изменился, — ответила Тори и увидела, что отец вздрогнул при этих словах. — Ничего удивительного в этом нет. Наоборот, после того, что он пережил, это даже естественно.

— Что с ним произошло? Даже Бернард не имеет ни малейшего представления о том, что с Грегом делают русские и почему они держат его в плену.

— Грег и русский космонавт были незаконно подвергнуты эксперименту, в результате которого получили приличную дозу космической радиации.

— Боже мой! — воскликнул Эллис. — Тори, нам необходимо заключить с тобой соглашение. Никогда и ни при каких обстоятельствах мы не скажем этого твоей матери.

— Но Грег уверял меня, что вы знаете о том, как он сейчас выглядит.

— Нет. Мы не знаем. Или он ошибся, или его неправильно проинформировали.

— Тогда конечно. Мама не выдержит удара, если увидит его таким, какой он сейчас. У него кожа стала скользкой и гладкой, как у дельфина, да еще приобрела серебристый оттенок. У него абсолютно нет волос. Нигде. А какие с ним произошли внутренние изменения — одному Богу известно. Вполне возможно, что к тому времени, когда ты увидишься с ним, появится что-нибудь новое.

Эллис устало опустился на массивную каменную скамью, стоявшую неподалеку, и долго сидел, ничего не говоря и уставившись в пространство.

— Какой жестокий мир, — наконец вздохнул он. Тори подошла к нему, постояла рядом. На душе у нее было пусто. Ни сочувствия, ни жалости к отцу она не испытывала, и не потому, что у нее было черствое сердце, просто она знала, что он, как всегда, далек от нее; несмотря на то что они были одной плотью, — отец и дочь — между ними никогда не было ни настоящей близости, ни взаимопонимания. Отец и сейчас был так же далек от Тори, как и прежде. И в его переживаниях она не видела ничего, кроме огромной любви к Грегу. Тори вспомнила Кои, последний ужасный день, проведенный вместе с ней, яркие краски, удушливый запах цветов, блеск стального лезвия в лучах солнца, фонтаном брызнувшую кровь. Непонятные горы и мелькавшие среди них огоньки... Открыть дверь и впустить свет в комнату... О чем-то похожем, кажется, говорил Грег. Интересно, смерть человека может открыть путь свету?..

Наверное, такое возможно. Последние секунды жизни Кои изменили не только ее саму, но и Тори тоже. И она была одета в тот день в белые одежды, и кровь Кои пролилась на них, и очистила ее. Тори смогла наконец сделать то, что так долго боялась сделать: заглянуть в глубину собственной души, понять, что, как и Кои, зашла слишком далеко. Она привыкла к насилию, упивалась властью, которую оно давало в мире, где правят сильные. И насилие испортило, развратило ее, распространилось в ее душе, как раковая опухоль. Кои не видела для себя выхода и предпочла умереть; Тори надеялась, что сумеет справиться с собой, изменить себя.

Эллис Нан отвлекся от своих мыслей, посмотрел на дочь. Изумился выражению ее лица и хотел что-то сказать, но передумал. Так они и молчали, два родных человека, одновременно близкие и далекие друг другу люди.

Лора Нан вернулась со съемок где-то около полуночи и быстро нашла Тори, — она всегда знала, где следует искать дочь. Чутье не подвело ее и на этот раз. Она зашла в библиотеку и увидела, что девушка, свернувшись калачиком в кресле, читает книгу Стэнли Карноу «Вьетнам. Страницы истории».