Ужас (ЛП) - Кэмпбелл Нения

— Вэл? Господи, Вэл. С тобой все в порядке?

Вэл смутно осознавала присутствие своего парня, когда он опустился на колени рядом с ней.

— П-прекрасно, — проговорила она, приподнимая край блузки на несколько дюймов. Прямо над бедром у нее образовался отвратительный синяк. Своими зелеными глазами она уставилась на ГМ — Гэвина, который все еще стоял, прислонившись к стене, молчаливый, как смерть.

«Почему он толкнул меня? Он не...»

О нет, нет.

Она повернулась к Джеймсу с колотящимся сердцем.

— Ты нашел еще кого-нибудь?

— Что?

— Ты нашел еще кого-нибудь?

— Нет. Это единственное место, куда я не заглядывал. Я...

Вэл всхлипнула.

— Вэл? Что случилось?

Он точно рассчитал. Он все спланировал.

Она открыла рот, чтобы сказать Джеймсу, предупредить его, но не успела. Мягкий звук, похожий на звон колокольчиков, привлек ее внимание обратно к затененному дверному проему, когда ГМ вышел из тени. Едва заметная улыбка появилась на его губах, когда он сказал:

— Боюсь, ты проиграла. Штраф, Вэл.

Глава 7

«Висячие пешки»

Висячие пешки — шахматный термин, означающий пару расположенных на смежных вертикалях пешек, не защищенных другими пешками.

«Штраф, Вэл».

Эти слова потрясли ее до глубины души.

Джеймс сжал ее плечо. Вэл прислонилась к нему, благодарная за успокаивающее присутствие. Гэвин изучал сначала Джеймса, затем ее, начав с балеток и медленно поднимаясь к лицу. Он не стал утруждать себя тонкостями, и очевидная оценка заставила Вэл покраснеть от гневного унижения и страха.

(Я бы не возражал, если бы она разглядела во мне животное)

Похоже, его больше не волновало, видит ли она его темную сторону. Да и зачем? Она уже здесь.

Когда он посмотрел Вэл в глаза, она не смогла прочесть ничего о его намерениях. Но могла догадаться, о, она догадывалась. Не отводя взгляда, он обратился к Джеймсу:

— Ты сослужил свою службу. Иди и найди остальных. Пусть они соберутся для следующего раунда. Скажи им, что я спущусь... скоро.

«О нет».

— Джеймс, пожалуйста... — Пожалуйста, не оставляй меня с ним наедине!

— Не сейчас, Вэл, — он слишком крепко переплел свои пальцы с ее. Она поморщилась. — Позже.

— Но...

— Позже, — повторил он. — Расскажешь на обратном пути.

Вэл охватило облегчение. Да. На обратном пути. Подальше от этого темного и отчаянного места. Она скажет Джеймсу правду, а потом они все сядут в его машину и уедут.

— Можешь идти, — дернув пальцами, ГМ откинул волосы с глаз. — Она остается.

Облегчение Вэл испарилось, оставив после себя пары чистого, неподдельного ужаса. Что бы он ни собирался с ней сделать, он не хотел, чтобы Джеймс при этом присутствовал. Она крепче вцепилась в его руку.

— Ох, прекрати, Вэл, ты делаешь мне больно. Что? — проговорил Джеймс, и, хотя в его голосе не слышалось ни страха, ни беспокойства, он определенно был раздражен.

— Ты меня слышал.

Джеймс бросил на нее быстрый взгляд.

— А что, если она не хочет оставаться? Кто назначил тебя боссом?

«Я могу говорить за себя».

Но нет, она не могла. Ее рот не двигался. Ее язык был скован старыми воспоминаниями.

(Думаю, что могу причинить ей боль, если подойду слишком близко)

Его голос звучал в голове Вэл и за ее пределами, и она не могла дышать. «Не заставляй причинять тебе боль, — сказал он, — не заставляй меня причинять боль твоим друзьям». Во что она ввязалась? Что она сделала?

У Гэвина вырвался смешок, проскользнувший сквозь его идеальную маску, как вода сквозь треснувший камень. Затем он выпрямился, все следы смеха внезапно исчезли с его лица, прежде чем кто-либо из них успел спросить, что именно он нашел таким забавным.

— Ты тоже хочешь наказание?

— Нет, — Джеймс отпустил пальцы Вэл, но по-прежнему не собирался уходить. Теперь, когда он отвернулся от нее, она могла только представить себе выражение его лица: надутое, непокорное, уязвленное. Гэвин знал, на какие кнопки давить. — Но...

Черные ботинки Гэвина глухо стучали по деревянным половицам, когда он приближался. Он не смотрел на нее, но Вэл знала, что он помнит о ее присутствии так же, как мышь знает, что кажущееся равнодушие кошки — всего лишь притворство.

— Пошел. — Одинокое слово камнем упало в темноту. Она почувствовала, как Джеймс дернулся. Никто никогда не говорил ему, чтобы он просто убирался — особенно в таком тоне. — Живо, Джеймс — отдал оскорбительный приказ Гэвин. Вэл почувствовала, как ее парень вздрогнул от неожиданности.

Как и у нее, его язык, казалось, заледенел от шока. Она сама не могла противостоять Гэвину. Не так часто и не так хорошо, как следовало бы. Теперь она ожидала, что мальчик будет сражаться за нее? И кроме того, именно этого Гэвин и хотел. Драка, прежде чем он уничтожит ее.

Момент недоумения прошел, и Джеймс собрался возмутиться.

— Что ты...?

— Убирайся.

Джеймс отдернул от нее руку. Вэл развернулась к нему лицом. Он раздраженно смотрел на нее, но, к ее ужасу, выражение злости на его лице не исчезло и не смягчилось, когда он повернулся к ней.

— Джеймс...

— Все в порядке. Все просто отлично. — Она чувствовала напряжение за каждой буквой, пока он говорил. Недели раздражения и мелких обид, стояли за его словами, сила его гнева заставляла Вэл вздрагивать также, как она это делала от слов Гэвина. Джеймс был так зол. — Останься. Я буду ждать снаружи.

— Но я не хочу! — Джеймс зашагал прочь. — Джеймс! Джеймс, нет! Пожалуйста. Вернись! Не оставляй меня...

Дверь за ним захлопнулась.

—...наедине с ним, — шепотом закончила она.

— Знаешь, он тебя не ценит.

Его слова задели струну глубоко внутри нее; атональный аккорд, который идеально соответствовал ее собственным тайным страхам по тону и высоте и глухо отозвался в ней.

— Заткнись.

Она сделала быстрый шаг назад, когда Гэвин направился к ней, но он внезапно свернул влево, подойдя к стене, к которой прислонился спиной. — Храбро с твоей стороны так со мной разговаривать, — мягко заметил он. — Или глупо.

— Ты все спланировал, — сказала она. — Все.

— Ты слишком меня переоцениваешь. — Он улыбнулся и опустил руки в знак мира. — Хотя теперь, когда ты упомянула об этом, признаюсь, я уже довольно давно хотел поговорить с тобой... наедине.

— О чем? — Ее голос прозвучал сдавленно.

— О, я думаю, ты догадываешься.

Он прав, Вэл предполагала, о чем. Она придвинулась ближе к двери.

— Ты хотел, чтобы я проиграла этот раунд.

— Близко, но нет. Ты не знаешь, чего я хочу. — Он говорил тихо, но его голос разносился в тишине комнаты, и в нем звучал намек на угрозу. — Ты никогда этого не знала. Потому что не спрашивала. Хочешь узнать?

— Чего ты хочешь? — спросила Вэл, несмотря на испуганный голос в своей голове, который предупреждал, чтобы она прекратила, пока еще может сбежать. Она смотрела в его бледные глаза, пытаясь найти что-то, за что можно было бы ухватиться: гнев, жестокость или, возможно, безумие — какая-то знакомая опасность, которая, по крайней мере, частично сняла бы ее страх перед неизвестным, — но там не было ничего, кроме теней комнаты.

Вместо ответа Гэвин наклонился, чтобы поднять желтую розу, выпавшую из ее волос... когда она успела распуститься? — и покрутил в пальцах.

— Думаю, — начал он, — что ты слабая пешка. Неспособная защитить и атаковать... Думаю, мне нужно снять тебя с шахматной доски... по крайней мере, сейчас.

— Т-ты собираешься убить меня.

— Убить тебя? — повторил он. — С каких пор ты стала такой болезненно впечатлительной? — Хотя между ними не было реального физического контакта, он все еще стоял достаточно близко, чтобы дыхание от его маленькой речи шевелило выбившиеся пряди волос вокруг ее лица. Вэл с трудом сдерживала желание опустить глаза, ведь инстинктивно ей хотелось отвернуться, разорвать зрительный контакт с ним. Прошло много времени с тех пор, как мальчик, кроме Джеймса, оказывался так близок с ней, и он не вызывал у нее теплых воспоминаний.