Том Клэнси - Живым или Мертвым

Получается, то, что они сделали сейчас, еще хуже? Проклятье.

Пастернак посмотрел на пленника и увидел, что он моргает. Что ж, значит, он полностью восстановился. Вроде как восстановился.

Кларк подошел к Хендли.

— Кто им займется?

— Пусть начинает Джерри Раундс.

— Может быть, мне стоит ему помочь?

— Наверно, будет полезно, если мы все ему поможем. Конечно, было бы лучше, если бы в нашем распоряжении имелся психиатр, а еще лучше — теолог-исламист, но у нас их нет. Так что придется нам, как всегда, обходиться своими силами.

— Не унывайте. У Лэнгли никогда не хватило бы смелости сделать то, что устроили мы. И у них толпился бы полк адвокатов с непрошеными советами, и репортер из «Пост» — чтобы поддержать дух арестованного. А что мне здесь нравится больше всего — никакой опасности утечки.

— Хотелось бы мне посоветоваться с Джеком Райаном. Он, конечно, не психиатр, но у него несравненная интуиция. Но, увы, это невозможно. Сами понимаете почему.

Кларк кивнул — он понимал. Совесть Джека Райана, как доподлинно знали некоторые, обладала особой чувствительностью. Что ж, никто в этом мире не идеален.

Хендли подошел к внутреннему телефону и набрал несколько цифр. Ровно через две минуты в амбар вошел Джерри Раундс.

— Ну? — вопросительно произнес он.

— У нашего гостя не задалось утро, — объяснил Хендли. — А теперь с ним нужно побеседовать. Вот и займитесь этим, Джерри.

— Он, похоже, без сознания, — заметил Раундс.

— Он останется еще несколько минут, — сказал Пастернак. — Но очень скоро придет в норму.

— Иисус! Сколько тут народу собралось! — воскликнул Раундс. — Больше, чем на еженедельных совещаниях.

Потом появился Доминик с большой видеокамерой на массивной треноге, а вокруг верстака повесили занавески, которые минувшей ночью сделали из кусков брезента, склеивая их скотчем. Хендли кивнул, Доминик нажал кнопку записи на камере, и Хендли, стоя сбоку от объектива, объявил дату и время. Позднее Гэвин Байери подвергнет его голос цифровой обработке и изменит до неузнаваемости. Доминик прокрутил запись назад и объявил, что звук получился прекрасно.

— Может, нае…ть его? — задумчиво пробормотал Раундс. Он сказал это почти беззвучно, себе под нос, но Кларк стоял совсем рядом с ним.

— Почему бы и не нет? — отозвался Кларк. — На этот счет, Джерри, нет никаких правил.

— Верно.

Глава разведки Кампуса давно подметил, что Кларк обладал особым умением сразу вникать в самую суть проблемы.

А Кларк подумал, что для того, чтобы задурить голову Саифу, им всем, пожалуй, придется переодеться в ковбоев — джинсы, кожаные куртки, ремни, большие кобуры и десятигаллонные шляпы, — так, что их никто не смог бы узнать. Но, вероятно, лучше не слишком усложнять ситуацию. Если слишком много думать о чем-нибудь, обязательно запутаешься и попадешь не туда, куда надо. А то и вовсе никуда. Простой путь обычно лучше. Почти всегда.

Кларк вернулся к столу и увидел, что Саиф зашевелился и задергался всем телом, как человек, готовый проснуться. «Интересно, очнувшись, он удивится, что еще жив? — подумал Кларк. — Или решит, что он в аду? Но уж точно не в раю». Он пристально наблюдал за этим лицом. Вот задергались мелкие мышцы. Лежавший на столе человек был готов вернуться к миру. Кларк решил стоять, где стоял.

— Джон! — Это был Чавес.

— Да, Динг?

— Что, это и впрямь так плохо, а?

— Док говорит, что да. А он специалист.

— Иисус…

— Ты назвал не того бога, дружище, — заметил Кларк. — Он, вероятно, рассчитывает увидеть Аллаха — или дьявола.

«А я, пожалуй, в его глазах сойду за него», — мысленно усмехнулся он этой мысли и посмотрел по сторонам. Джерри Раундс казался взволнованным. Еще бы — Хендли выдернул его со скамейки запасных и сразу отправил подавать в решающей партии. «Да, не поддержать его было бы негуманно», — подумал Джон.

Он-то ощущал себя полностью причастным к этому делу. И вдруг понял, что его развитие идет так, как хотелось бы ему.

«Ох, черт!» — подумал Кларк. Что же говорить этому ублюдку? С ним должен работать психиатр. Или толковый исламский церковник или богослов — как они там называются? Муфтий? Да, что-то в этом роде. Кто-нибудь, разбирающийся в исламе намного лучше, чем он.

Но был ли этот парень настоящим мусульманином? А может быть, несостоявшимся политиком? И знает ли он сам, кем являлся на самом деле? В какой момент своей жизни человек превращается в то, чем называет себя? Для Кларка это были очень глубокие вопросы. Слишком глубокие. Но тут веки лежащего затрепетали. Потом раскрылись, и Кларк посмотрел ему в глаза.

— Что, приятно снова дышать? — спросил Кларк. Ответа не последовало, но лицо человека сделалось растерянным. — Привет, Саиф. С возвращением.

— Кто вы? — спросил человек немного невнятным, как у пьяного, голосом.

— Я работаю на правительство Соединенных Штатов.

— Что вы со мной сделали? Что случилось?

— Мы устроили тебе сердечный приступ, а потом оживили. Мне рассказывали, что это довольно мучительная процедура. — Эта фраза Кларка тоже осталась без ответа, но он заметил страх в глазах Эмира.

— Постарайся понять для начала одну вещь: то, что ты перенес, можно повторять снова и снова, без серьезного ущерба для твоего здоровья. Будешь упираться, значит, придется тебе раз за разом, почти без перерывов, терпеть один инфаркт за другим.

— Вы не можете так поступить. Ваши…

— Законы? Здесь мы обходимся без них. Здесь только ты да я, да сколько угодно шприцев. Если не веришь — я могу снова позвать доктора. Он вернется через две минуты. Так что решай.

Чтобы принять решение, Эмиру потребовалось менее трех секунд.

— Спрашивайте.

Кларк и Раундс почти сразу поняли, что работа с человеком, который столько лет был известен под кличкой «Эмир», будет не допросом, а скорее исповедью. Ясин очень серьезно отнесся к предупреждению Кларка.

Первый допрос продолжался два часа и затронул широчайший круг вопросов. От глобальных — до самых частных. От таких, на которые у них уже были ответы, — до тех, что еще нуждались в объяснении: сколько времени он находился в Америке? Где и когда ему сделали пластическую операцию? Где проходил его путь после отъезда из Пакистана? Каким образом он купил дом в Лас-Вегасе? Каков был оперативный бюджет РСО? Местонахождение банковских счетов, организационная структура РСО, низовые ячейки, законсервированные агенты, стратегические цели…

Так и шла работа до тех пор, пока, уже ближе к вечеру, ее не прервал Хендли. На следующее утро группа собралась в кухне главного дома, чтобы проанализировать вчерашние результаты и составить план на сегодня. Времени у них очень мало, объяснил Хендли. Независимо от их желаний, Эмир не был собственностью Кампуса, и они не вправе были вершить над ним суд. Этот человек принадлежал американскому народу и подлежал правосудию по его законам. Кроме того, как только Ясин окажется в руках ФБР, оно получит возможность многие месяцы, а то и годы, выжимать из него информацию до последней капли. А Кампус тем временем будет разбираться с тем, что уже получил от Эмира. А получено было немало, и теперь предстояло проследить каждую из попавших им в руки ниточек. Этой работы им хватит месяцев на восемь, если не на год.

— Мне кажется, что нам необходимо получить ответ всего лишь на один вопрос, — сказал Джек Райан-младший.

— Какой же? — спросил Раундс.

— Зачем все это было нужно? Слишком уж навороченная была его затея. Весь этот «Лотос» — Юкка-маунтин, «Лозан», взрывы на Среднем Западе… Он планировал дискретные террористические акты или нечто большее? Точечный террор или кое-что более масштабное? Ведь складывается впечатление, что все это должно было многократно превзойти по масштабу Одиннадцатое сентября. Согласны?

Кларк вскинул голову, задумчиво посмотрел в стену и перевел взгляд на Хендли. Тот немного помолчал и, наконец, сказал:

— Чертовски хороший вопрос.

Ответ на свой вопрос они получили задолго до полудня, и теперь перед ними встала проблема иного рода: как передать Ясина ФБР. Напрашивавшийся вариант — связать Эмира как рождественского гуся и выбросить из движущегося автомобиля перед входом в Гувер-билдинг — отпал сразу. Кампус и без того уже не первую неделю находился в опасной близости от серой линии, отделявшей его режим теневого существования от пристального внимания американского правительства.

В общем, встал вопрос о том, как передать властям самого опасного в мире террориста и самим не засветиться при этом. В конце концов, Доминик Карузо, вспомнив урок, полученный от Брайана, придумал решение.

— БПД! — воскликнул он. — Будь проще, дурак.

— Объясните, — потребовал Хендли.

— Мы чрезмерно все усложняем. У нас же есть идеальное прикрытие — Гас Вернер. Он лично направил меня в Кампус, и у него прекрасные отношения с Дэном Мюрреем, директором ФБР.