Питер Альбано - Возвращение седьмого авианосца

Брент почувствовал позади себя чье-то присутствие еще до того, как услышал голос, звучавший как шуршащие сухие листья и одновременно резкий, словно удар острия меча.

— Будьте внимательны, Каддафи способен на все и у него хорошая память, — проскрипел голос. Повернувшись, энсин увидел призрачную, почти жуткую фигуру. Это был стоявший прямо, несмотря на качку, адмирал Хироси Фудзита, не более полутора метров ростом, с грубым, изрезанным морщинами и отмеченным печатью сотни лет лицом, в каске, полевом обмундировании по форме номер два, точно таком же, как и у остальных на мостике. Его бинокль свисал до пояса. Глянув вниз, Брент был поражен его глазами — глазами, бросившими вызов времени, живыми и светящимися умом.

Сразу же за адмиралом, покачиваясь на тонких ногах, в такт движениям корабля, стоял убеленный сединами капитан второго ранга Масао Кавамото. Шершавое, как наждак, лицо высохшего почти до скелетообразного состояния самурая также несло ясный отпечаток прожитых лет.

Двое впередсмотрящих вытянулись в приветствии, оторвавшись от своих биноклей, которые были настолько огромными, что размещались на стальных опорах, прикрученных болтами к палубе. Фудзита повернулся к матросам и сердито бросил:

— Наблюдать! Рядом Острова Зеленого Мыса. — Он махнул крошечной ручкой. — Можем оказаться легкой мишенью. Не теряйте бдительности ни при каких условиях, даже если увидите Аматэрасу.

Матросы наклонились назад к биноклям так шустро, что у одного с головы слетел шлем и, упав, загремел по стальной палубе, словно кастрюля. Быстрым движением перепуганный матрос схватил его и приник к биноклю.

Поднимая бинокль и ворча, старый адмирал наклонился к ветрозащитному экрану между Брентом Россом и телефонистом. Тот стоял с микрофоном у рта, в огромном шлеме, закрывающем наушники, — глаза его неотрывно смотрели на Фудзиту.

Кавамото тоже проковылял к экрану и ухватился за его наклонную раму шишковатыми пальцами, искривленными, как ветви сосны, гнущиеся под сильным ветром.

Не оборачиваясь и не отрывая глаз от бинокля, адмирал заговорил:

— У вас самые лучшие молодые глаза на корабле, энсин Росс.

— Благодарю вас, сэр.

Фудзита опустил бинокль и наклонил голову к огромному американцу.

— Скажите мне, мистер Росс, если бы вы командовали этим судном, откуда бы вы ожидали появления врага?

— Подводные лодки, адмирал?

Старый морской волк отрицательно покачал головой.

— В этом разговоре подлодки оставим кэптену Файту.

Энсин понимающе кивнул.

— Африканское побережье. Дакар находится в зоне досягаемости, и он арабский. Бомбардировщики могли бы достать нас, но без прикрытия истребителей. — Брент показал вперед. — Хотя тогда наш боевой воздушный патруль разнес бы их на куски.

— А как насчет Островов Зеленого Мыса, энсин?

— Они португальские, адмирал.

— Вы думаете, это имеет значение в современном мире?

Брент поскреб подбородок.

— В общем-то, нет, — согласился он, чувствуя глубокую озабоченность, скрытую за этой игрой в отгадки. Брент наслаждался эйфорией сокрушительных побед авианосца над арабами. Но за ней могло прийти самодовольство, которое часто приводит к беспечности и катастрофе.

Адмирал обвел линзами бинокля дугу восточного горизонта.

— Тогда откуда, энсин? Из какого сектора они бы появились?

— Не с воздуха, сэр. При такой ясной погоде наши радары засекут их за двести пятьдесят миль, то есть, я хочу сказать, четыреста километров.

Старик согласно кивнул.

— В шторм?

— Неустойчивая погода… опасно. Сильные воздушные потоки. — Брент подался к горизонту и добавил: — «Хейнкель» может потерять крылья.

— Но шторм и скрывает, — заметил адмирал. — Эффект неожиданности. А на радаре от шквалов ветра возникает ложный сигнал. — Он указал на серые массы, клубившиеся плотной стеной под огромными облаками, и приказал одному из впередсмотрящих: — Матрос Косиро, продолжать наблюдение. Докладывать обо всем, даже о чайках.

— Есть, сэр.

Адмирал отдал распоряжение телефонисту:

— Вести тщательное наблюдение радаром за штормовым фронтом. Оттуда на малой высоте можно ожидать появления врага.

— Чтобы избежать образования турбулентного следа и обнаружения нашим радаром, адмирал?

— Разумеется, энсин.

Почти сразу же, как если бы слова адмирала были пророческими, телефонист прокричал:

— Радар сообщает о множественной цели, движущейся в шторме, пеленг один-четыре-ноль. Возможно, не шквалы.

Быстро перейдя к переднему краю площадки, где переговорная труба уходила к бронированному командному пункту в ходовой рубке, в сопровождении телефониста, переключившего аппарат на новый разъем, Фудзита бросил взгляд на молодцеватого энсина, залитого нахлынувшей волной у гафеля, и закричал в переговорную трубу:

— Лево на борт, держать один-два-ноль, скорость двадцать четыре! — И скомандовал телефонисту со скоростью и отчетливостью пулеметной очереди: — Сигнал боевой тревоги. Летчиков и самолеты — в готовность. Сигнальному мостику поднять сигнал «курс один-два-ноль, скорость двадцать четыре». Радиорубке — сообщить воздушному патрулю и эскорту о возможности нападения, пеленг один-четыре-ноль. Самолетам патруля — на перехват. Готовность «Z». Адмиралу Аллену на мостик.

Ревуны, словно перепуганные гуси, огласили корабль гоготом. И сразу же взревели двигатели шестерки «Зеро». Раздались команды офицеров, заливистые трели боцманских свистков, глухие удары ботинок по палубам и трапам, лязг латуни пятидюймовых снарядов о сталь казенной части орудий и возбужденные крики наводчиков, направляющих стволы вверх. Дополнением к какофонии стала гулкая перекличка сотен стальных люков, гремевших в глубине судна, когда задраивались водонепроницаемые переборки. Потом в самом сердце корабля рука матроса рванула ручку выключения, и пронзительный вой сотен вентиляторов упал на октаву и постепенно затих — отключилась вентиляционная система «Йонаги». Авианосец затаил дыхание.

Когда прозвучал сигнал тревоги, подполковник Мацухара как раз развернул свое звено на восток от авианосца. В ответ на команду: «Ведущему Эдо[2]. Говорит Полюс. Радар сообщает о скоплении самолетов, пеленг один-четыре-ноль. Приближаются со стороны шторма на высокой скорости», которая прозвучала в его наушниках, Мацухара крикнул, что понял. Потом, пренебрегая радио, он, поднял вверх палец и покачал крыльями. Такамура и Кодзима мгновенно отреагировали на команду. Торопливыми, но точными движениями подполковник быстро передвинул РУД к приборной доске, резко подал правую педаль вперед и потянул ручку управления на себя, одновременно большим пальцем переводя гашетку пушек в положение «огонь». На полной боевой мощности двигатель завыл, напоминая неистовый рев тайфуна. Истребитель устремился ввысь, и пока Йоси «висел» под размытым кругом пропеллера, лобовое стекло вместо горизонта, исчезнувшего из виду, заполнило голубое небо. Скривившись, он увидел, как белая стрелка стремительно понеслась по тахометру, приближаясь к красной линии. Но «Йонага» был в опасности. Все остальное не имело значения: ни его двигатель, ни его полет, ни его жизнь.

Увидев, что стрелка альтиметра достигла отметки 6000 метров, Мацухара перевел самолет в горизонтальное положение, глядя, как горизонт вновь появляется над обтекателем. Он сделал плавный вираж, пока стрелка компаса не встала на курс 1-4-0, курс, который вел А6М2 в бушующий шторм на юго-восточном горизонте.

Шторм. Эти сумасшедшие арабы, должно быть, находились близко к смертоносным воздушным потокам грозового фронта. Вероятно, фанатики-мусульмане. Неужели Каддафи никогда не поумнеет? Ведь авиагруппы «Йонаги» уже уничтожили большую часть авиации безумного диктатора в Эль-Карариме, Мисратахе и Триполи. Радар сообщил, что самолет приближается к цели. Мацухара посмотрел на вихри пепельных масс грозового фронта, угрожающе ревущих, как великая Фудзи, и мозг его лихорадочно заработал. Если радар не врет, откуда может появиться враг? Дакар в 1300 километрах к востоку. А португальские Острова Зеленого Мыса менее чем в 300 километрах по тому же курсу. В зоне досягаемости вражеских бомбардировщиков и истребителей. Португальцы капитулировали перед арабами? Он пожал плечами. Это не имело значения. Если там был враг, он должен его уничтожить. Знакомое ощущение тепла охватило низ живота. Губы летчика раздвинулись в улыбке, обнажив прекрасные белые зубы. Бой лучше, чем женщина. Мацухара наклонился к ручке управления. Через несколько секунд он заметил внизу мерцание, заметил там, где его не должно было быть. Солнце принесло новые блики от крыльев и плексигласа кабин. Наконец, прищурившись, через очки он увидел странную группу ливийских самолетов, выходящих из грозы низко над водой: четыре средних бомбардировщика «Хейнкель-111», три «Дугласа DC-3», пара гражданских самолетов с двумя двигателями, которые Брент Росс называл «Сессна», три «Норт Америкэн АТ-6» и широко известный и достойный уважения трехмоторный «Юнкерс-52» — единственный самолет без арабских опознавательных знаков. Более того, жирные буквы на фюзеляже и крыльях выдавали его принадлежность к Швейцарии. Их сопровождали двенадцать «Мессершмиттов-109» и один Me-110, летевших впереди над строем бомбардировщиков.