Сара Шепард - Невероятные

Миссис Дилаурентис подняла бровь.

— Давайте, девочки.

Идите.

Четверка вздохнула и спустилась по лестнице.

На крыльце они устроились на своих привычных местах за огромным квадратным столом — Спенсер на одном конце, а Ария, Эмили и Ханна по бокам.

Эли сядет во главе стола рядом с каменным бассейном для птиц её отца.

В этот момент четверка девушек наблюдала за парой кардиналов, которые резвились в холодной прозрачной воде купальни.

Когда голубая сойка попыталась присоединиться к ним, кардиналы громко защебетали быстро прогнали её.

Казалось, птицы были такие же замкнутые, как и девушки.

— Было странно, там наверху, — прошептала Ария.

— Как думаете, у Эли неприятности? — прошептала Ханна.

— Что, если она наказана и не сможет пойти на ночевку?

— Почему у нее могут быть проблемы? Она не сделала ничего плохого, — прошептала Эмили, которая всегда поддерживала Эли; девушки прозвали её Киллером, как питбуля Эли.

— Не то, о чем бы мы знали, — Спенсер пробормотал себе под нос.

Потом миссис ДиЛаурентис появилась из французских дверей патио и пересекла лужайку.

— Я хочу убедиться, что вы правильно сделали измерения, — прокричала она рабочим, которые лениво ставили огромный бульдозер в задней части дома.

Семья ДиЛаурентис строила беседку на двадцать человек для летних вечеринок, и Эли упоминала, что её мать была требовательна в отношении всего процесса, несмотря на то, что они тогда только копали ямы.

Миссис ДиЛаурентис подошла к рабочим и начала отчитывать их.

Её алмазное обручальное кольцо блестело на солнце, когда она неистово размахивала руками.

Девочки переглянулись, — выглядело так, будто лекция Эли не заняла много времени.

— Девчонки, — Эли стоял на краю крыльца.

Она переоделась из топа на бретельках в темно-голубую футболку Abercrombie.

На её лице был озадаченный взгляд.

— Мм… привет, — Спенсер встала.

— На чем она тебя поймала?

Эли моргнула.

Её глаза метались взад-перёд

— Ты попала в неприятности без нас? — вскрикнула Ария, стараясь, чтоб это звучало, будто она дразнится.

— И почему ты переоделась? Тот топ на бретельках, который был на тебе, симпатичный.

Эли по-прежнему смотрела взволновано… и как-будто расстроенно.

Эмили остановилась на пол пути.

— Ты хочешь, что бы мы ушли? — в её голосе была капля неуверенности.

Все остальные нервно смотрели на Эли — это было то, чего она хотела? Эли три раза повернула свой синий браслет вокруг запястья.

Она вышла во двор и села на своё законное место.

— Конечно, я не хочу, чтобы вы уходили.

Мама рассердилась на меня потому… что я снова бросила свою хоккейную одежду с ее деликатным бельем.

Она слегка пожала плечами и закатила глаза.

Эмили выпятила нижнюю губу.

Прошла секунда

— Она рассердилась из-за этого?

Эли подняла брови.

— Ты знаешь мою маму, Эм.

— Она ещё большая задница, чем Спенсер.

Она захихикала.

Спенсер сердито глянула на Эли, в то время как Эмили провела пальцем вдоль одного из пазов в столе из тикового дерева.

— Но не волнуйтесь, девочки. Я не под домашним арестом или что-то типа того.

Эли сложила ладони вместе.

— Наша фееричная ночевка может пройти как запланировано!

Четверка вздохнула с облегчением, и странное, беспокойное настроение начало испаряться.

Только у каждого возникло чувство, что Эли не договаривает, — конечно, не в первый раз.

В одну минуту Эли была их лучшим другом, а в другую она отходила от них, чтобы позвонить по телефону и отправить таинственные сообщения.

Разве они не должны делиться всем? Другие девушки определенно достаточно делились о себе, — они рассказывали Эли о том, что никто, абсолютно никто другой не знал.

И, конечно, большим секретом было то, что они все знали о Джене Кавано — то, что они поклялись унести с собой в могилу.

— Кстати о нашей фееричной ночевке, хочу поделиться большой новостью, — Спенсер нарушила их размышления.

— Угадайте, где мы проведем ее.

— Где? — Эли наклонилась вперед на локтях, медленно возвращаясь в свое обычное состояние.

— В сарае Мелиссы! — воскликнула Спенсер

Мелисса была старшей сестрой Спенсер, и мистер и миссис Хастингс отремонтировали сарай на заднем дворе и позволили Мелиссе использовать его в качестве своего личного пристанища, пока она учиться на последних курсах старшей школы.

Спенсер будет иметь те же привилегии, как только станет достаточно взрослой.

— Классно! — воскликнула Эли.

— Как у тебя получилось?

— Она вылетает в Прагу завтра вечером после окончания школы, — ответила Спенсер.

— Мои родители разрешили нам его использовать, если мы прибиремся к её приезду.

— Клево.

Эли откинулась назад и скрестила руки.

Вдруг её глаза сосредоточились на чем-то немного левее от рабочих.

Мелисса прошла по заднему двору Хастингсов, её осанка была твердой и правильной.

Её выпускное белое платье покачивалось на вешалке в ее руках, и она набросила королевскую голубую мантию выпускника на плечи.

Спенсер застонала.

— Она была невыносимой из-за этой всей выпускной фигни, — прошептала она.

Она даже сказала мне, что я должна быть благодарна, что скорее всего Эндрю Кампбел будет читать выпускную речь вместо меня, когда мы будем выпускниками, — честь это огромная ответственность.

Спенсер и её сестра ненавидели друг друга, и у Спенсер почти каждый день была новая история о стервозности Мелиссы.

Эли остановилась.

— Эй! Мелисса! — она начала махать.

Мелисса остановилась и обернулась.

— А.

Привет, девочки!

Она настороженно улыбнулась.

— Волнуешься перед поездкой в Прагу? — пропела Эли, радостно улыбаясь Мелиссе.

Мелисса немного склонила голову.

— Конечно.

— Йен тоже едет? — Йен был великолепным парнем Мелиссы.

От одной мысли о нем девочки падали в обморок.

Спенсер впилась ногтями в руку Али.

— Эли.

Но Эли отняла у нее руку.

Мелисса сощурилась от ярких лучей солнца.

Голубая королевская мантия развивалась на ветру.

— Нет.

Он не едет.

— Оу! — Эли притворно улыбнулась.

— Ты уверена, что это хорошая идея — оставить его одного на две недели? Он может найти другую девушку!

— Элисон! — прошипела Спенсер сквозь зубы.

— Прекрати.

Сейчас же.

— Спенсер? — Эмили прошептала.

— Что происходит?

— Ничего, — быстро ответила Спенсер.

Ария, Эмили, и Ханна снова посмотрели друг на друга.

В последнее время это происходило часто: Эли что-то скажет, одна из них рассердится, а остальные понятия не имеют, что происходит.

Но это было явно не "ничего".

Мелисса поправила мантию вокруг шеи, распрямила плечи и повернулась.

Она пронзительно посмотрела на гигантскую яму во дворе ДиЛаурентис, потом зашла в сарай, хлопнув дверью за собой так громко, что венок на двери подскочил.

— Ее определенно что-то беспокоит, — сказала Эли.

— Я просто пошутила, в конце концов.

Спенсер слабо захрипела, будто у нее болело горло, и Эли начала хихикать.

Слабая улыбка была на её лице.

Это была улыбка, которая появлялась у нее, когда она махала секретом перед чьим-то носом, дразня тем, что она может рассказать другим, если захочет.

— В любом случае, кого это волнует? — Эли пристально оглядела каждую из них яркими глазами. — Знаете что, девочки? — она взволновано забарабанила пальцами по столу. — Я думаю, это будет Лето Эли. Это будет Лето Всех Нас. Я предчувствую это. А вы?

Наступила ошеломленная пауза. Казалось, что влажные облака повисли над ними, затуманивая их мысли. Но медленно облака рассеялись, и у каждой возникла идея. Возможно, Эли была права. Это лето может стать лучшим в их жизни. Они могут вернуть свою дружбу и сделать ее такой же крепкой, как прошлым летом. Они могут забыть все ужасы и скандалы, которые с ними происходили, и просто начать сначала.

— Я тоже чувствую это, — громко сказала Ханна.

— Определенно, — одновременно сказали Ария и Эмили.

— Конечно, — тихо сказала Спенсер.

Они все схватились за руки и крепко сжали их.

Ночью шел дождь, сильный и громкий, делая лужи на дороге, поливая сады и образуя маленькие озера на покрытии бассейна Хастингсов. Когда в полночь дождь закончился, Ария, Эмили, Спенсер и Ханна почти одновременно проснулись и приподнялись на кровати. У каждой из них появилось предчувствие. Они не знали, было ли это потому, что им просто приснился сон, или они волновались по поводу следующего дня. Или, может, это было связано с чем-то ещё… с чем-то более трудным для понимания.