Глен Кук - Злобные чугунные небеса

– И это заставляет тебя бесконечно страдать, – заметил я.

– Ты меня понимаешь, – вздохнул Плеймет.

– Понимаю, но едва ли сочувствую, – сказал я, сграбастав мальчишку за секунду до того, как тот успел сунуть свою морщинистую рожицу в маленькую комнату у дверей. – Я не могу сочувствовать всем тем, кто не способен установить связи между причиной и следствием.

Я изменил захват и заломил правую руку юного гения за спину. На сей раз он сумел уловить причинно-следственную связь между болью и необходимостью вести себя смирно.

Попка-Дурак решил, что настал идеальный момент приступить к проповеди.

– Я знаю девицу, которая обитает в хижине…

И так далее.

Лицо Плейметова дружка залилось краской.

– Почему бы нам не перебраться в мой кабинет? – спросил я.

Мой кабинет – по сути, стенной шкаф с претензией на величие. Плеймет своей массой блокировал дверь, и мне пришлось вытягивать мальчишку через крошечную щель между моим приятелем и косяком. Можно было бы сообразить и пропустить парня первым.

По ходу дела я заметил, что мой партнер не проявляет к происходящему никакого интереса. Его лишь слегка забавляли мои страдания. Обычная история. Каждый стремится использовать любимого сына мамочки Гаррет в своих низменных целях.

– Сюда, Кип! – бросил Плеймет, который обычно являет собой образчик терпения, но этот мальчонка, видимо, уже довел его до ручки.

Он возложил свою лапищу на плечо ребенка и слегка сдавил пальцы. Это был исключительно разумный шаг, поскольку Плеймет мог так стиснуть кусок гранита, что тот превращался в щебень. Ощутив себя снова свободным, я уселся за стол. Мне всегда казалось, что на своем рабочем месте я выгляжу гораздо внушительнее.

Плеймет усадил Кипроса Проуза на стул для клиентов, а сам встал сзади, не снимая лапы с его плеча. Возможно, эта гора мышц опасалась, что если недомерка не удерживать, то он непременно сбежит. Но в данный момент это нам не грозило, поскольку все внимание мальчишки было обращено на Элеонору.

Элеонора – центральная фигура картины, украшающей стену моего кабинета. На полотне изображена смертельно испуганная женщина, бегущая прочь от мрачного особняка, в одном из верхних окон которого пылает лампа. Окружающая строение тьма полнится скрытой угрозой. Вся картина пронизана какой-то мрачной магией. В свое время злого колдовства в ней было еще больше. Это было до того, как я сумел схватить убийцу Элеоноры.

Если вы существо достаточно порочное и при этом опасное, то в один далеко не прекрасный день можете узреть свое изображение в темном пространстве, окружающем особняк.

Элеонора насмерть сразила моего юного посетителя. Она каждого поражает с первого взгляда, но реакция парня оказалась исключительной.

– Похоже, в нем есть задатки парапсихолога, – сказал я.

Плеймет кивнул и улыбнулся, продемонстрировав несколько акров белоснежных зубов.

– Под кучей навоза здесь может скрываться маг, – едва слышно произнес он.

Я вопросительно вскинул бровь.

– Папаша неизвестен, – прошептал Плеймет.

– Вот, значит, как…

Наши владыки с Холма не прочь позабавиться, Часто они ведут себя не менее фривольно, чем распутные боги некоторых пантеонов. Отпрыски, произведенные ими за пределами супружеского ложа, встречаются в Танфере довольно часто.

Иногда случается так, что внебрачные детки наследуют некоторые таланты своих отцов.

– Боюсь, прежде чем вы удосужитесь выложить мне ваши проблемы, у меня борода вырастет до пояса, – тонко заметил я.

На втором этаже кто-то затопал. Очевидно, проснулась Кэт.

Если мальчишка ее увидит, то наверняка снова остолбенеет.

– Ну хорошо, – начал Плеймет. – Как я сказал, парня зовут Кипрос Проуз. А по-простому – Кип. Я знаю его с тех пор, как он под стол пешком ходил. Кип постоянно отирался в моей конюшне. Мальчишка обожает лошадей. А в последнее время стал изобретать всякую всячину.

Еще одно темное пятно на репутации недомерка. Лошади, как известно, не что иное, как ангелы тьмы. Но им хватает ума, чтобы ввести всех в заблуждение и представить себя полезными существами.

– Мне-то до этого, спрашивается, какое дело?

Я вновь почувствовал появление своего партнера. Похоже, ситуация забавляла его все больше и больше. Кип тоже что-то ощутил. Его глаза округлились. Забыв об Элеоноре, он принялся нервно крутить головой. Затем, обращаясь к Плеймету, произнес:

– Кажется, они здесь! Я что-то… чувствую. – И, нахмурившись, добавил:

– Но на сей раз это нечто иное. Что-то очень древнее и связанное с землей. Похоже на тролля.

– А вот и нет, – фыркнул я. – Больше всего это создание смахивает на страхолюдного дядюшку тролля – и при этом незаконного.

Никто еще не сравнивал Покойника с троллем. А если и сравнивал, то только в связи с его асоциальным поведением.

Я почувствовал, как мой партнер начал закипать.

Мальчонка, сумевший достать Покойника, должен был бы привлечь все мое внимание. Но, пребывая в сумеречном состоянии души, я лишь замер с широкой ухмылкой. Безучастным я оставался еще и потому, что в работе не нуждался.

Бабки текли рекой, и я просто не успевал их тратить.

– У тебя пять минут, Плеймет. Выкладывай.

– Будет лучше, если все объяснит Кип, – сказал Плеймет.

– Но способен ли он сосредоточиться? – усомнился я и добавил умоляюще:

– Прошу, рассказывайте. Мне глубоко плевать, кто из вас на это решится!

Терпение не входит в число моих достоинств. Особенно в те довольно частые моменты, когда я начинаю подозревать, что кто-то хочет заставить меня трудиться.

Кип несколько раз открыл и закрыл рот. Он старался изо всех сил, но его снова что-то отвлекло.

Я вздохнул. Плеймет тоже.

– Он живет в своем мире, Гаррет.

– Это заметно. Тебе лучше знать. Ты знаком с ним много лет и успел мне сообщить, что парень большой любитель лошадок и изобретает всякую всячину. Продолжай. Итак, ты приперся ко мне. Почему?

– Кто-то – и, как мне кажется, не один человек – устроил за ним слежку. Мальчишка утверждает, будто они пытаются проникнуть в его черепушку. А сегодня утром кто-то вознамерился его похитить.

Я посмотрел на Кипа. Затем перевел взгляд на Плеймета.

И снова на Кипа. Имея героический характер, я ухитрился сохранить серьезное выражение лица. Однако вполне сознавал: это удается только потому, что по роду деятельности мне постоянно приходится сталкиваться с подобными проблемами. Меня всегда забавляли угрозы умственного вандализма и мозговых краж.

До меня докатилась очередная волна веселья, а Кип подпрыгнул на стуле.

– Назови мне хоть кого-нибудь, кто мог бы польститься на этого…

Плеймет лишь пожал плечами. Мне показалось, что он несколько смущен и уже не считает визит ко мне хорошей затеей.

– Может, потому, что он изобретатель? – неуверенно предположил мой приятель. – Во всяком случае, так думает Кип.

– И что же он изобрел?

– В основном он выдает идеи разного рода приспособлений и механизмов, которые, возможно, и работали бы, будь у него инструменты и материалы, потребные для их создания.

Мы пробовали соорудить пару вещиц попроще. Это недорогие и очень небольшие предметы. Он, например, сделал пишущую палочку, которая не рассыпается в пальцах подобно углю, и ее не надо макать в чернильницу или воду каждые десять секунд. Это кладет конец всем неприятностям, связанным с чернилами. А еще мы сделали с ним замечательный аппарат для точки инструмента. Кроме того, он изобрел новые удила, которые не повреждают губ лошади, Я их использую у себя в конюшне, и они хорошо раскупаются. У парня куча мыслей, связанных со сложными машинами, но большую часть я просто не понимаю.

Кип кивнул, судя по всему, соглашаясь с Плейметом. Но с чем именно он соглашался, я так и не понял.

– Что можешь сказать о его семье?

Плеймет скорчил недовольную гримасу – видать, на эту тему ему не очень хотелось распространяться. Во всяком случае, при мальчишке.

– Кип – младший ребенок из трех. У него есть сестра и брат. Самая старшая там – сестра, ее зовут Касси. Касси на четыре года старше Рафи, который, в свою очередь, старше Кипа на два. Его мать не совсем обычная женщина… – Он постучал себя пальцем по виску. – А отец пропал.

Плеймет поднял два, а затем и три пальца, чтобы показать, что в данном случае нельзя исключать и множественности папаш. Скорее всего этого Кипрос не знал. В таких случаях мамаши, как правило, не спешат с откровениями.

– Погибли на войне?

Плеймет пожал плечами и ручищами прижал мальчишку к стулу. Тот ни секунды не мог сидеть спокойно. Он принялся рыться на моем столе и читать записи, которые я вел на обрывках бумаги. Оказывается, парень умел читать, что для юного поколения весьма необычно. Я был практически уверен, что в его грамотности виноват Плеймет.

Я отодвинул чернильницу на безопасное расстояние, размышляя о том, что избавление от чернил было бы замечательным событием. Как только я увлекусь писаниной, вся моя одежда оказывается в чернильных пятнах.