Чудовища рая - Хермансон Мари

Когда умерла их мать, Даниэль чего только ни делал, чтобы разыскать брата, но тщетно. В итоге похороны прошли без Макса. Тем не менее новость каким-то образом все же достигла блудного сына, поскольку через пару месяцев он позвонил и поинтересовался местонахождением могилы матери, чтобы принести цветы. Даниэль предложил встретиться и сходить вместе, и Макс обещал связаться с ним по приезде в Швецию, однако этого так и не произошло.

Стеклянная перегородка отъехала в сторону, и водитель, быстро оглянувшись, сообщил:

— Скоро по пути будет кафе. Как насчет остановиться и перекусить?

— Есть я не хочу, но от кофе не отказался бы, — кивнул Даниэль.

Перегородка скользнула на место, и через некоторое время они остановились возле небольшого придорожного кафе. Не обменявшись меж собой ни словом, оба заказали эспрессо, и Даниэль даже радовался оглашающим зал звукам слащавой попсы.

— Бывали прежде в Химмельстале? — нарушил в конце концов молчание водитель.

— Нет, ни разу. Я еду навестить брата.

Водитель кивнул, словно уже знал об этом.

— Часто возите туда людей? — осторожно поинтересовался Даниэль.

— Время от времени. Вот в девяностых, когда там располагалась клиника пластической хирургии, работы было побольше. Черт, таких мумий доводилось возить! Не каждый мог позволить себе оставаться там, пока не затянутся швы. Помню, у одной женщины за бинтами только и было видно что глаза. И какие глаза! Опухшие, заплаканные и такие грустные-грустные. Ей было так больно, что она плакала не переставая. Когда мы остановились здесь — я всегда здесь останавливаюсь, это как раз полдороги от Цюриха, — она даже из машины не выходила, я принес ей апельсиновый сок с соломинкой. Сидела себе на заднем ряду и причмокивала. Ее муженек завел себе молоденькую любовницу, вот она и решилась на подтяжку, чтобы вернуть его. Вот черт. Я держал ее за руку и говорил: «Все будет хорошо, не сомневайтесь. Вы будете прекрасно выглядеть». Эх, блин…

— А теперь? Что там сейчас за место? — продолжал допытываться Даниэль.

Чашечка водителя замерла в воздухе, и он бросил быстрый взгляд на собеседника.

— А вам брат не рассказывал?

— Да не особо. Кажется, говорил, это что-то вроде реабилитационной клиники.

— Точно, так и есть. — Водитель нетерпеливо кивнул и поставил чашечку на блюдце. — Так едем дальше?

Микроавтобус вновь двинулся в путь, и Даниэль задремал. Когда же он открыл глаза, вокруг простирались зеленые луга, залитые лучами заходящего солнца. Такого насыщенного зеленого цвета в природе он отродясь не видывал. Этот оттенок даже казался каким-то искусственным, созданным посредством химических добавок. Наверно, все дело в освещении, решил Даниэль.

Меж тем долина значительно сузилась, и пейзаж изменился. Справа от дороги теперь вздымался почти вертикальный скалистый склон, и из-за отбрасываемой им тени в машине разом потемнело.

Внезапно водитель затормозил: прямо перед ними на дороге стоял мужчина в форменной рубашке с коротким рукавом и фуражке. За его спиной путь преграждал шлагбаум, а чуть поодаль был припаркован фургон, из которого как раз выбирался его коллега.

Водитель опустил окошко и перекинулся парой слов с подошедшим, в то время как второй охранник открыл заднюю дверцу их микроавтобуса. Стеклянная перегородка так и оставалась задвинутой, так что разговора Даниэлю было не слышно. Он опустил окошко на своей дверце и прислушался. Мужчины дружелюбно болтали — похоже, о погоде. Немецкий диалект остановившего их человека Даниэль разбирал с трудом.

Затем мужчина в форме подошел к Даниэлю и попросил предъявить документы. Пролистав его паспорт, что-то сказал, но Даниэль снова не понял.

— Вы можете выйти, — перевел водитель, отодвинув в сторону перегородку.

— Мне обязательно выходить?

Водитель кивнул.

Даниэль выбрался из машины. Они остановились прямо у скалистого склона, поросшего мхом и папоротником. Кое-где вниз сбегали ручейки, и от горы исходил запах прохлады и чего-то кислого.

Охранник быстро проверил его металлодетектором, спереди и сзади.

— Долгий путь вы проделали, — произнес он довольно дружелюбно и вернул паспорт.

Его коллега тем временем просмотрел содержимое чемодана Даниэля, поставил багаж назад в салон, после чего закрыл дверцу.

— Да, сегодня утром вылетел из Стокгольма, — ответил Даниэль.

Мужчина с металлодетектором просунулся в открытое окошко и быстро провел прибором по заднему сиденью. Затем жестом дал понять, что закончил.

— Можете садиться обратно, — кивнул водитель Даниэлю.

Оба проверяющих отсалютовали, шлагбаум поднялся, и двигатель микроавтобуса снова ожил.

Даниэль подался вперед, намереваясь задать водителю вопрос, однако тот опередил его:

— Обычная проверка. Швейцарская скрупулезность, — и с этими словами нажал на кнопку, задвинув перегородку прямо перед носом Даниэля.

За окошком замелькала мшистая стена скалы, от которой звучно отражался шум двигателя.

Даниэль почувствовал себя неуютно. Проверка вновь пробудила его тревоги. Естественно, Макс позвал его отнюдь не ради дружеской встречи. Раз уж после стольких лет он все-таки решил с ним связаться, для этого должна была иметься веская причина. Даниэль был нужен брату.

Эта мысль одновременно и тронула его, и опечалила. Ну как он может ему помочь? После стольких лет, полных несбывшихся надежд, только и оставалось признать, что Максу уже ничем не поможешь.

Даниэль попытался утешить себя доводом, что его приезд сам по себе является знаком доброй воли. Он примчался на зов Макса. Выслушает его, поддержит. А потом, через пару часов, снова покинет его. Что за этим последует нечто большее, Даниэль и мысли не допускал.

Микроавтобус круто взял влево. Даниэль открыл глаза. Взору его предстали холмистые луга, еловый лес и, чуть поодаль, деревушка и шпиль церкви. Какая-то женщина работала в саду, склонившись над целым морем георгинов. Заслышав шум двигателя, она выпрямилась и приветственно помахала совочком.

Водитель свернул на дорогу поуже, ведущую вверх по склону. Они проехали через небольшой лесок, и затем подъем стал еще круче.

Совсем скоро Даниэль увидел саму клинику — окруженное парком внушительное строение девятнадцатого века. Машина подкатила прямо к парадному входу, и после остановки водитель вытащил чемодан Даниэля и открыл пассажирскую дверцу.

Хлынувший в салон воздух был таким чистым и свежим, что легкие Даниэля с непривычки даже вострепетали.

— Ну, вот мы и на месте.

Макс и Даниэль были близнецами, однако родились чуть ли не в разные дни. Когда их мать, тридцативосьмилетняя первородящая, после десяти часов тяжелейших родов в конце концов разрешилась одним из них, второй — Макс — так и оставался в ее утробе, явно намереваясь задержаться там подольше. Дело уже клонилось к ночи, и акушерка, тоже основательно вымотавшаяся, вздохнула и брякнула измученной матери:

— Похоже, их дни рождения вам придется отмечать раздельно.

Пока Даниэля мыли и взвешивали, после чего он сладко заснул в кроватке, акушерка приготовила вакуумный аппарат. Увы, присоска устройства категорически отказывалась закрепляться на упрямом и увертливом братце, вместо этого присасываясь ко внутренностям матери, угрожая вывернуть ее наизнанку, подобно свитеру. Когда же присоску наконец-то удалось приладить к нужному месту, Макс словно бы осознал, что на этот раз за него взялись серьезно, и тогда подстроился под новые обстоятельства и выдал первый из множества стремительных рывков, коими ему в будущем и предстояло поражать окружающих.

— Ага, попался, — довольно констатировал врач, однако добавить к этому ничего не успел, поскольку пойманная добыча совершенно самостоятельно и без всякой помощи вакуумного аппарата по водной горке из крови и слизи выскользнула наружу, набрала скорость и прилетела прямо врачу на колени.

До полуночи оставалось еще целых пять минут, так что день рождения у братьев все-таки получился один и тот же.