Женщины - Зинаида Гаврилова

рублей сверху. «Кто знает, а вдруг ещё приду сюда», – решила Алла. Для неё всегда было важно, что о ней думают другие люди и крайне значимо, чтобы думали хорошо. Алла любила дарить дорогие подарки подругам, а потом, слегка смущаясь и опуская глаза, слушать слова благодарности. А в ответ лишь произносить: «Ой, я лучше не буду говорить, сколько это стоит». Любила время от времени переводить незначительные суммы денег дальним родственникам, и расплываться в улыбке, когда те звонили родителям и говорили: «Что мы без нашей Аллочки делали бы». Алла старалась никогда не пропускать сборы средств для больных и нуждающихся в интернете, а потом с гордостью зачитывать мужу письма благодарности от благотворительных организаций. Такая уж она была «милашка и добряшка», как говорили подруги.

На протяжении двух недель Алла ходила на обед в это кафе. И в каждый визит ловила себя на мысли, что невозможно раздражается от официантки с милой улыбкой, с её предупредительностью и вежливостью. Вечное «хорошо», звучащее так спокойно и мудро, что, казалось, слово содержит дополнительный сакральный смысл, ведомый только хозяйке, произносящей его.

В один из не очень удачных дней у Аллы появилась мысль поискать новое место для обеда, но какая-то внутренняя злость и непонятно откуда появившаяся вредность, заставили её вновь прийти в кафе. Алла села за «свой» столик и стала ждать. Не успела она толком расположиться, как перед ней предстала «её» официантка и всё понеслось по уже известному сценарию: «Добрый день – Что будете заказывать? – Хорошо – Хорошо». А потом девушка снова исчезла также бесшумно, как и появилась.

«Опять ничего не записала. У неё хотя бы есть блокнот и ручка?!», – почему-то это очень раздражало Аллу. Официантка опять бегала от стола к столу, из кухни в зал по одним и тем же линиям, таким четким и быстрым было каждое движение, как будто все эти маршруты и действия были давным-давно вбиты ей в кору головного мозга. «Интересно, она уходит с работы? – подумалось Алле. – Одна и та же прическа, макияж, заколка для волос». Алла давно обратила внимание на эту защипку, поддерживающую причёску – такая уж эта вещь была несовременная, словно из бабушкиных закромов выуженная. «У неё даже униформа помята всегда в одних и тех же местах… или так кажется?», – Алла продолжала рассматривать официантку. Бесила её эта безупречность в работе, безошибочность действий, выверенность движений. А больше всего Аллу раздражала улыбка официантки. Она улыбалась всегда и всем. Молчала, но улыбалась. Улыбалась не просто ртом, а и глазами, руками, движениями своими. Всё в ней, казалось, улыбается. Всё светится. И нет в ней никакой злости, нет раздражения от работы, нет скуки или зависти. И все перед ней равны и всем она рада, будь то случайный студент, забежавший за горячим чаем, или постоянный посетитель, не жалеющий чаевых, или вот Алла вечно скучающая и всегда недовольная происходящим. Официантка вновь подошла, молча поставила тарелку с хлебом, потом принесла суп, забрала тарелку, принесла другую.

В кафе зашли новые посетители – мужчина и женщина, лет по 40 обоим. Дорого одеты, уж Алла в этом разбиралась. Как показалось девушке – муж с женой. Ну или пара, состоящая в отношениях. Разместились за столиком у входа. Они держались за руки и немного нервничали – оглядывались по сторонам, как будто выискивая взглядом кого-то, шептались, низко наклоняясь друг к другу, и то и дело проверяли телефоны. К ним подошла «Аллина» официантка. Пара заметно обрадовалась, мужчина даже приподнялся со стула при виде официантки и еле заметно поклонился. Девушка же улыбалась и что-то очень тихо говорила – Алла не слышала и по губам разобрать не могла. Вскоре мужчина снова подскочил, поклонился и протянул официантке почтовый конверт. Белая бумага промелькнула и исчезла в кармашке униформы. Затем, от неожиданности у Аллы выпал кусок мяса изо рта, мужчина крепко обнял официантку и долго не разжимал руки. Женщина же в это время вытирала салфеткой глаза, потом подумала и надела солнечные очки, закрывающие большую часть лица. Спустя пару минут посетители исчезли, так и не сделав заказ.

«Что за любовь такая к официантке?! Друзья, знакомые? Кто эти люди? Ну хорошо! – решила Алла, – посмотрим». Она первый раз в жизни испытывала такую, ничем не обусловленную, злость. Даже сама себе не могла точно объяснить, что именно ей не нравится в официантке, отчего она к ней пристала, почему вновь и вновь сюда приходит и садится за один и тот же стол. Ну работает человек и работает. Но нет! Алла словно хотела докопаться до чего, заглянуть глубже, чем было позволено, узнать то, что было скрыто за джокондовской улыбкой.

Официантка вернулась, забрала последнюю тарелку, потом снова подошла и, как показалось Алле, была готова уже достать из кармана фартука папку со счётом, но тут Алла вяло произнесла:

– Можно чай, пожалуйста?

– Хорошо, есть чёрный, зелёный, с чабрецом, мелиссой, мятой – очень быстро и с улыбкой произнесла официантка.

– Нет, пожалуй, лучше кофе, – Алла сама толком не понимала, какого результата от этого диалога она ждёт.

– Хорошо, американо, капучино, латте?

– Да! Только не на коровьем молоке, – капризный звук собственного голоса резанул слух Алле.

– Хорошо, овсяное, кокосовое, миндальное, – официантка улыбалась и смотрела на Аллу как на старого друга.

– Хочу сок! – неожиданно произнесла Алла. «Как же она меня бесит, такая правильная и услужливая, – вертелось в голове. – Бесит, бесит».

– Конечно! – улыбка, мягкость глаз. – Пакетированный, свежевыжатый, яблочный, апельсиновый…

– Нет! – перебила Алла. – Всё-таки капучино на кокосовом молоке.

– Хорошо! – официантка ушла.

«Хорошо, хорошо! – Алла скривила лицо. Попыталась передразнить официантку, – хорошо, хорошо! Другие слова знает? И как бы узнать, что это за люди были». Аллу сжигало любопытство.

Кофе пить совсем не хотелось. Она сделала пару глотков, оставила ровную сумму по счёту и ушла. Не оставила чаевые. «Почему?» – задавала сама себе вопрос по дороге на работу. Но ответа не находила. И думать об этом уже не хотелось, а мысли всё крутились в голове. «Как-то всё это странно! – к концу рабочего дня решила Алла. – И надо было чаевые оставить, а то будет думать, что мне денег жалко!».

На следующий день Алла снова пошла в кафе, но уже с чётким решением отблагодарить официантку и оставить ей побольше чаевых. Полюбившийся столик был свободен. На нём стояли новые цветы, тоже искусственные, но очень милые, весенние. Салфетница, солонка и перечница, меню в новой обложке – Аллу ждали, к её приходу готовились. Подошла официантка. Улыбка. Приветствие. После заказа – весёлое «хорошо».

Алла