Александр Лекаренко - Правосудие

- Это — настоящая венгерская принцесса, — сказал он Берте, когда они вернулись к своим шашлыкам, — я дарю ее тебе. Теперь ее полное имя — Берта-Лотта Холо-Мештерхази.

- Спасибо.

- Это королевский подарок, — заметила Таня. — Таких лошадей рождается пара тысяч в год во всем мире.

- А людей — десять миллионов, — ухмыльнулся он. — Большинство из которых не стоит навоза от нее. А от этой кобылки даже навоз — большая ценность. Береги ее.

- Буду беречь, — кивнула Берта. — Она очень красивая.

- В отличие от человеческих младенцев, — он ухмыльнулся еще шире. — Ни одно живое существо не рождается на свет таким отвратительным, как человек, - он расхохотался, — который становится, по мере взросления, еще гаже.

- Отчего ты так не любишь человеческих младенцев? — спросила Берта.

- Оттого, что я слишком много видел их, завернутых в газету и выброшенных на помойку, — переставая смеяться, ответил он.

- Я кончил деда Мороза, — сказал лысый.

Бородатый любил забираться под землю, но на этот раз они прогуливались по живописному берегу лесного озера.

- Как ты на него вышел?

- Через агентуру.

- Ты, конечно, не сообщишь мне имена своей агентуры?

- Конечно, нет.

- Что он за тип?

- Ничего особенного. Бывший прапорщик внутренних войск. Сам родом из Житомира, но служил здесь, в Горловке.

- В зоне, что ли?

- Точно, в зоне.

- А что за бригада?

- Сборная бригада. Состав менялся от акции к акции — бандюки, в общем.

- Гастролеры?

- Гастролеры. Но здесь он набрал в группу еще и местных, бывших сослуживцев.

- Как ты можешь быть уверен, что он — дед Мороз?

- У меня есть вещественные доказательства.

- Где они?

- Мы к ним идем.

Они продрались через заросли орешника, среди кустов стояли два автомобиля — помятый микроавтобус «Фольксваген» без лобового стекла и джип «Судзуки», оба побитые пулями.

- Кому принадлежат машины? — спросил бородатый, внимательно рассматривая житомирские номера.

- Какое-то ЛТД, подстава, вероятней всего, — лысый со скрежетом отодвинул дверь «фольксвагена». — Смотри.

В углу салона валялись разорванные ящики из-под медикаментов и куча индивидуальных пакетов.

- Это их оружие, — лысый сдернул запятнанную кровью мешковину со стволов, лежавших на полу.

- А это что? — бородатый ткнул пальцем в туго набитый мешок.

- Это их головы. Хочешь посмотреть?

- На хрена они мне? — бородатый брезгливо скривил губы, — Я их что, в лицо знаю?

- Их документы в джипе.

- Ладно, закрывай, воняет уже. Сколько их было всего?

- Здесь семеро, — усмехнулся лысый, — и четверо сгорели в «Ниве».

- Ты их что, на дороге прихватил?

- На дороге.

- А где товар?

- Не у кого было спросить. Но я буду искать.

- Ладно. Чего ты хочешь?

- Ты имеешь в виду — в качестве премии за работу?

- Да.

- Цыганский поселок в Холодной Балке.

- Ты хочешь, чтобы он был твой?

- Да.

- Не многовато будет?

- По-моему — в самый раз. Бородатый почесал бороду.

- Ну, ладно. Но тогда ты мне будешь должен еще сорок ящиков водки.

- Спиртом возьмешь?

- Возьму. Хороший спирт?

- Лучше не бывает. Я его сам делаю.

Освободившись от бородатого, он вернулся в лисье логово, его встретил смуглый юноша.

- К нам пришел какой-то человек от Тани. Ждет тебя.

Он прошел в дом. Незнакомец поднялся ему навстречу из-за стола — высокий, широкоплечий, рыжие усы скобкой — такие усы были в моде у десантников, до войны.

- Здравствуйте.

Они пожали друг другу руки.

- Есть хотите?

- Спасибо, меня уже накормили.

- Ну, тогда рассказывайте.

Они сели за стол друг напротив друга.

- Меня называют Большой Бум, — сказал незнакомец и усмехнулся, зубы у него были на редкость белые и ровные. — Можно просто — Бум. Вообще-то я инженер-ракетчик, но могу взорвать все, научился. Вот и взрывал, пока не прихватили.

- Что?

- Поезда, в основном.

- Зачем?

- Ради хлеба насущного, в основном, — Бум потер крепкий подбородок. — Консервы, оружие, ну и все такое.

- Сам?

- Нет, не сам. Группа была, был еще Маленький Бум, — взрывник печально усмехнулся. — Но он погиб.

- Кто вас прихватил?

- МР. Всех перебили, один я остался. Теперь они гоняются за мной и пришибут, если поймают. Документы у меня паршивые, деваться некуда.

- Как ты вышел на Таню?

- Я имел с ней дела — по боеприпасам, по медикаментам, ну и все такое.

- Хорошо. Пойдем, пройдемся.

Они вышли со двора и пошли по узкой грунтовке вдоль усадебных участков, между дорогой и лесом тянулась полоска поля, засеянного подсолнечником, там работали люди, длинными ножами они срубали головки подсолнухов.

- Что ты умеешь делать, — спросил он, — кроме взрывного дела? Здесь надо еще и работать, — он усмехнулся. — Ради хлеба насущного.

- Да все могу. У моих родителей свой дом был, сад, огород, корову держали. Да и служил я в этих местах, — Бум повел рукой в сторону леса.

- Здесь же было полно ракетных точек когда-то. А на точке — свое подсобное хозяйство, свиньи, утки и все такое. Ну и охотились, конечно.

- Стреляешь?

- Хорошо стреляю. И оружие наладить могу, любое.

- Ладно. Остаешься с испытательным сроком. Все, что ты сказал, я проверю. Я тебе не командир, ты мне не подчиненный. Но если ты не выполнишь мое указание — дам кусок сала, и спасайся сам, как знаешь. А если не выполнишь приказ в бою — пристрелю на месте. Понял?

- Понял.

- Теперь иди к Григорию, он тебя определит в какую-нибудь группу. Вечером того же дня у сияющего огнями казино «Вепрь» остановился «Мерседес». Из него вышел лысый джентльмен в смокинге, небрежно махнув пластиковой карточкой перед носом двух военных полицейских, прошел через неоновый портал и, миновав игорный зал, опустился за столик в ресторане, подальше от эстрады.

Через несколько минут напротив него сел человек среднего возраста, средней внешности, с аккуратно подстриженными английскими усами, в скромном твидовом пиджаке и чудовищно дорогих штиблетах крокодиловой кожи зеленого цвета.

- Мне нужны две «стрелы», — произнес лысый джентльмен, извлекая из нагрудного кармана сигару.

- Это сложно, но выполнимо, — визави щелкнул золотой зажигалкой, поднося огонь.

- Насколько сложно?

- Какой срок?

- Вчера, — лысый джентльмен выпустил клуб ароматного дыма. Визави поиграл зажигалкой.

- Это сложно на 25 тысяч долларов.

- За обе?

- За штуку.

- Дорого.

- Все дорожает.

- Ладно, — лысый извлек из внутреннего кармана плотный конверт и пустил его по зеркальной поверхности стола. Визави поймал конверт и ухмыльнулся, быстро пересчитав деньги.

- Вы знали цену.

- Если бы я не знал цен, то не играл бы в эти игры, — джентльмен встал.

Средний человек поднялся вслед за ним, опуская конверт в карман вместе с зажигалкой.

- Вам доставить?

- Сам заберу.

- Они совсем оборзели! — седовласый мужчина в железных очках разздраженно раздавил в пепельнице окурок. — Они уже внаглую делят наше имущество!

В бункере собралось семь человек, табачный дым плавал в конусе света, падающем на круглый стол из-под жестяного колпака висячей лампы, углы тонули во мраке.

Обсуждался вопрос о прибытии польской делегации для участия в торгах, устроенных местным правительством под эгидой оккупационных властей. Продавался, на этот раз, металлургический завод и было известно, что поляки уже дали солидную взятку.

- Замочить бы этих поляков, — задумчиво сказал худой и длинноволосый молодой человек с кокаиновыми глазами.

- Как? — спросил толстый и бритоголовый молодой человек. — Их же возят туда-сюда американцы.

- Их русские возят, — возразил мужчина средних лет в потрепанной ковбойке и с трубкой в руке. — Американцы охраняют аэродром. А прилетают поляки на российском «Боинге».

- Да какая разница, на чем они прилетают, — раздраженно вступил верзила в форме сил самообороны. — На аэродром не пробиться, с аэродрома их повезут под охраной в «Викторию», а там — крепость.

- Если поляки наложат лапу на завод, — ухмыльнулся седовласый, в очках, человеку с трубкой, — они угробят твою шахту, они захотят покупать уголь сами у себя.

- А если угробить поляков, то другим станет неповадно, — сказал бородач в черной тюбетейке. — Тем более, что сюда прибывают хозяева, а не менеджеры.

- Тем более, что в конце концов, — воспрянул молодой человек с кокаиновыми глазами. — Вон проклятых оккупантов!

Повисла скептическая тишина.

- Я могу снять проблему, — почти незаинтересованно сказал лысый джантельмен.