Алекс Норк - Черный ход

Так быстро, что уже рвется дыхание.

А сзади — нарастающий скрип песка от тяжелых ударов.

Куда он бежит, хватая ртом воздух?

Кактус! Вот, перед ним.

Разлапистый, высотой больше десятка футов. Единственный, за что можно спрятаться.

Где, что?!..

Зде-есь. Огромная голова посмотрела на него сверху с той стороны…

Но осторожно.

Значит, чувствует проклятая тварь, как опасны сильные иглы.

Мерзко… однако надо понять, кто она все же такая?

Смотрит, с какой стороны обойти…

— Неудобно тебе, паскуда, слишком большая выросла?!

Голова вдруг метнулась к земле и изогнувшись у суженного основания кактуса, почти достала его. От лязгнувшей пасти спасли случайные дюймы.

«Ну и скорость! А пасть без зубов, какие-то продолговатые пластины. Игуана? Мирная ящерица, которая заглатывает насекомых?.. Ну-да, он сейчас для нее вроде этого».

Мысль закончилась, потому что лейтенант во всю прыть побежал вокруг кактуса, от ринувшейся огибать гадины.

Но огромные размеры заставили ее пронестись по большой дуге.

— Ага! — радостно закричал он с другой стороны. — Ду-ра!

Та приблизилась и опять посмотрела на него сверху в просвет между двумя игольчатыми блинами.

Он уже открыл рот, чтобы еще съехидничать, но не успел. Длинная черная лента вылетела навстречу и плюхнулась в грудь.

Отшатнувшись, лейтенант сразу почувствовал, что оказался на привязи. Лентообразный язык, прилипнув к одежде, вдруг резко потащил его прямо на иглы…

Выброшенные вперед ноги, к счастью, пришлись между ними. Упор помог, а руки, что было сил, заколотили в прилипший конец языка…

С той стороны — не понравилось, и ответом стал гневный свистящий выдох.

— Сволочь! — грохнувшись спиной о каменистый песчаник, проорал лейтенант и вскочил на ноги. — Жив останусь, всех игуан перебью!

Ящерица подумала… и плавно легла на живот.

Он вовремя понял — за этим кроется новый прием.

Хвост, вдвое толще пожарного шланга, вылез с другого края и, в мгновение вскинувшись, метнулся концом ему в голову.

Теперь, спасаясь, пришлось приземляться грудью.

Хвост сразу же оттянулся, чтоб нанести удар уже по лежачему.

А, замыкая кольцо, с другой стороны вылезла пасть. Сейчас черный липкий язык полетит ему прямо в лицо!

Лейтенант стремительно откатился прочь от кактуса.

Но ящерица только этого и ждала. Привстав, она стремительно обогнула освободившееся пространство, отрезав жертву от единственного убежища.

«Теперь только скорость!» — простучало сердце.

Бежать… бежать!

Сильнее..

Еще…

Гневный свистящий выдох раздался почти что над головой.

Он почему-то перестал касаться земли, и ноги заболтались в воздухе…

Что это?!

«Все!» — холодно прозвучал внутренний голос.

И сознание уже не понимало себя, а закрутившаяся голова потеряла — где верх и низ.

Обидно!

«Смерть никогда не обидна, сынок».

Слова его отца в госпитале?

Руки прижаты к груди. Его сдавило в комок, сейчас разломятся ребра!

Но боли нет, голову окутала чернота.

И никаких ощущений больше.

Покой… Вот он, вечный…

…………………………………………………………………………………

Сыро почему-то очень…

То есть, просто мокро.

Что они, на Том Свете, в болоте живут?

На руках и на щиколотках, где вздернулись брюки, жжет. Будто бы небольшим огоньком.

Ах, это Ад!..

За что? За честную жизнь, да? Что от других свинство терпел, а сам никому плохого не делал?

«В церковь не ходил, — подсказало внутри, — пивом бражничал».

— Грешен, Господи! — горестно признал лейтенант и… странно, услышал собственный голос.

К тому же, он дышит.

Воздух вонючий и его маловато, но дышит.

Руки, ноги… все вроде при нем.

Как это понимать? Он не на Том Свете?

А на каком?..

Легкие колыхания неожиданно подсказали: «Ты просто — в брюхе!».

В брюхе?

Вдруг выскочило из школьной еще биологии: «Ящерицы вентилируют через открытый рот желудок».

И правда, у них в Айове небольшие серенькие грелись на солнце с чуть приоткрытыми ртами.

Только вот мерзкая жижа — желудочный сок с большим содержанием кислоты для быстрого переваривания.

Надо беречь лицо.

Сколько это продлится?

Те первые чудища, сказал Элвис, жили пять-шесть минут. Но затем удалось добиться большей продолжительности. Если в два-три раза — не страшно. Несколько минут уже прошли без проблем. Однако вдруг тварь просуществует около часа? Тогда не выжить. Переварит, подлая.

Он, приподнявшись, уперся в ослизлую боковую поверхность.

Очень неудобно, и долго так не продержишься.

Тем более, встряхивания вверх-вниз неожиданно участились. В них обозначились темп и такт.

Стало ясно — ящерица ритмично и быстро двигается.

Внезапно его сорвало со стенок! И он едва уберег лицо, вздернув голову.

Еще раз метнуло, будто в машине на крутом вираже.

Что происходит?..

Крик? Или кажется?

Человеческий вопль. Да так, словно где-то рядом.

Крик, ворвавшись, заполнил уши, и, в следующий момент, обескураженный лейтенант сильно получил чем-то по голове.

— Черт вас дери, не орите на всю преисподнюю! И не пихайтесь!

Крик смолк и перешел в заикания:

— Кто… что… вы человек?

Лейтенанта вдруг стало разбирать от смеха.

— Умерший я грешник, маюсь. Берегите лицо, вокруг кислота.

— Как?

— Мы в Аду, разве не поняли?

— …вы смеетесь? — жалобно и совсем неуверенно спросил новый гость.

— А что прикажете делать? Да не дергайтесь, Боже, как хорошо здесь было без вас.

— На меня напало чудовище, я американский турист, ехал в открытом джипе.

— Отдыхайте теперь. Тем более, вы под охраной родной полиции, я лейтенант.

— Тогда почему не стреляете?!

— Это реликтовый зверь. Его защищает закон.

— А меня?

— А вас во вторую очередь. Впрочем, если угодно, попробуйте выйти через задний проход. Только затем он сожрет вас снова.

Человек застонал, и лейтенант понял, что развлечение надо оставить.

— Успокойтесь, старайтесь, чтобы жижа меньше попадала на открытые участки тела. Нам нужно продержаться какие-то десять минут.

Он прикинул: прошло уже минут семь или восемь с момента, когда чудовище встало на ноги. Еще десять, даже пятнадцать, пусть с ожогами, но они продержатся.

— И не будем разговаривать, для двоих здесь слишком мало воздуха.

Воздуха действительно стало меньше, и через пару минут сосед отчетливо засипел.

Но молодец, держится, не паникует.

Да, один, упираясь в стенки, он продержался бы и более получаса. Теперь слишком для этого тесно. Приходится, стянув ноги и голову, сидеть на заднице. Ее и нижнюю часть спины сквозь промокшую ткань уже ощутительно жжет.

Еще через минуту сосед утяжелил дыхание, но не проронил ни слова.

…………………………………………………………………………………………

Тварь, похоже, не движется. Нет никаких потряхиваний. Ну да, нажралась.

Лейтенант, испытывая уже вполне противные жгущие ощущения, два раза досчитал до шестидесяти…

Сколько всего прошло? Тринадцать-четырнадцать минут?

Партнеру должно быть немного легче, он все-таки позже прибыл.

Терпит-молчит, уже хорошо.

А ну-ка, еще отвлечь себя счетом.

Раз, два…

Хотелось считать быстрее, но разум требовал не спешить.

А голова от отсутствия кислорода и общего напряжения стала немного плыть. Нельзя! Не дай Бог выключится сознание.

Тридцать пять, тридцать шесть…

Он сам уже очень часто и тяжело дышит, и сил не хватает сидеть дольше в этой окоченелой позе…

Но надо.

Пятьдесят один… два…

Их слегка колыхнуло.

Тварь снова движется?

Если проклятая заглотит еще кого-нибудь, им тут и двух минут не прожить.

Нет, движение больше не ощущается.

Семьдесят три, семьдесят четыре…

Он не заметил, как насчитал минуту?..

Да, голова вдруг на моменты темнеет, и возникает предательское желание покориться этой расслабленной пустоте.

Напарник, судя по всему, тоже дошел до точки и, заворочавшись, попробовал что-то сказать. Но их сильно тряхнуло.

Тряхнуло еще.

Не так, как раньше. А будто тварь вздернулась несколько раз снизу вверх.

Прошло еще несколько секунд и вместилище стало мелко-мелко подрагивать.

«Процесс пошел!».

Чьи это слова?.. Кого-то из русских классиков?

Дальше больше.

Лейтенант внезапно почувствовал, как мелкими брызгами вокруг полетела вода, и испугавшийся сосед заметался.

Потом завопил… да он и сам к этому близок, оказавшись под бьющими струями, словно в душе «Шарко».

«Так недолго и захлебнуться!»

Оно почти и случилось, но все вдруг свалилось куда-то вниз, и вместе с падающими на голову потоками появился воздух…