Сохейр Хашогги - Мозаика (в сокращении)

Она не слышала, что говорит Нури, и ему пришлось повторить вопрос несколько раз:

— Так вы согласны?

— На что?

— На то, чтобы повидать вашего друга Джона. У меня дома.

— Джона? У вас дома?

— Да. В моей квартире. Он ждет.

— Ой, да, конечно!

Нури жил в двухэтажном доме на несколько квартир. Дом странным образом выглядел одновременно и новым, и обшарпанным. Нури постучал условным стуком, и дверь открыл Джон Констентайн.

Он загорел еще сильнее — наверно, в Акабе. Рубашка на груди была расстегнута, и Дина заметила белесый шрам, которого прежде не видела. Похож на пирата из кинофильма, подумала она.

— Нам надо прекращать наши тайные свидания, — пошутила она.

Он улыбнулся в ответ, пристально посмотрел на нее, но ничего не сказал.

— А я и не знала, что вы с Нури знакомы.

— Недавно познакомились.

Нури сварил кофе и сказал:

— Вы тут беседуйте. Я забыл в машине нужную вещь. Пойду схожу за ней.

Дина и Констентайн сели в крохотной гостиной.

— Итак… — сказали они хором, как только Нури вышел.

— Начинайте вы, — предложил Констентайн.

— Карим предложил отдать мне Сюзи.

— Что?

— Он сказал, что я могу забрать Сюзи домой. А Али останется с ним.

Констентайн нахмурился:

— Вас это устраивает?

— Нет, меня это совсем не устраивает! — взорвалась Дина. — Но я не знаю, как мне быть. — Она смотрела ему в глаза — ждала совета.

Он нежно взял ее за руку.

— Я не могу принять решение за вас, — сказал он, и голос его был таким же нежным, как прикосновение. — Я только могу помочь вам добиться того, чего вы сами захотите.

Дина прикусила губу, кивнула.

— А что вы мне хотели рассказать?

— Я побывал на месте и понял, что есть шанс провести операцию. На другой стороне Акабского залива находится израильский Эйлат. До него совсем недалеко.

Он задумчиво отхлебнул кофе.

— Можно действовать разными способами. Например, можно забраться ночью на яхту, еще в гавани, и вывести ее из строя. Она не потонет, просто, когда отойдет на несколько миль от берега, вдруг откажет рулевое управление. И рация сломается. У меня есть один знакомый, настоящий профи. К тому же занимается дайвингом.

Он ждал реакции Дины, но она молчала.

— Итак, яхта стоит без движения, но — о счастье! — рядом оказываемся мы с товарищем и предлагаем взять яхту на буксир. Раз-два, и готово — мы хватаем детей и направляемся в Эйлат.

— А где в этот момент буду я? — спросила Дина.

— В самолете на Нью-Йорк. Если согласитесь на предложение Карима, с вами будет Сюзи. Пусть Карим думает, что ему ничто не угрожает.

— А какой еще есть вариант?

Констентайн нахмурился:

— Нужно будет, чтобы мой человек с самого начала сопровождал яхту. На рассвете он объявится. И все возьмет в свои руки.

— Что это значит?

— Это значит, что ему придется угрожать Кариму. Но в любом случае без этого не обойтись. Просто второй вариант надежнее.

Дина задумалась.

— Думаете, это сработает? — спросила она наконец.

— Возможно, — ответил он уклончиво. — В теории все выглядит отлично.

— Но теория — это одно, а практика — совсем другое. И вы, кажется, сами не в восторге от этих планов.

Констентайн встал и подошел к окну. Он действительно хочет помочь мне вернуть детей, подумала Дина. Ему мы небезразличны. Он не такой, как Эйнхорн, для которого главное — деньги. Для него это не просто работа.

— Я уже говорил вам, Дина, я не люблю врываться в дом. Яхт я никогда не захватывал, но это почти то же самое. Но на море, если что-то сложится не так, ситуация может стать очень серьезной. Кроме того, я многого не знаю.

— Чего, например?

— Например, я не знаю, есть ли на яхте оружие.

Дина долго молчала.

— Не делайте этого, — сказала она наконец.

Констентайн обернулся к ней.

— Не делать? Вы имеете в виду второй вариант?

— Нет, вообще ничего не делайте. Давайте забудем о плане с яхтой.

Он снова сел.

— Вы меня наняли, — сказал он, — вам и решать. Вы здесь главная.

— Я решила, Джон. Я возьму Сюзанну.

— Что ж… — Он с трудом подбирал слова. — Это серьезный шаг.

— Я поняла это только что. Когда вы сказали, что все равно придется угрожать. Наверное, я догадывалась об этом с самого начала, но осознала только что.

Он кивнул.

— Риск, правда, небольшой. Но он есть. Я бы на вашем месте принял точно такое же решение.

— И вот еще что. Я задумалась об этом только недавно: если мы заберем детей или одного из них силой, они будут лишены отца. После такого он ни за что к ним не приедет. А в этом случае отец по-прежнему останется отцом.

— Это так. — Констентайн пристально посмотрел на Дину. — Значит, решение окончательное?

— Да. — Она заметила в его глазах искру сочувствия. — Возможно, я потом с ума сойду, думая об этом. Но если бы мы стали действовать и кто-нибудь пострадал, я бы этого себе не простила.

Констентайн кивнул, улыбнулся.

— Ну и славно, — сказал он. — Мир всегда лучше войны. Я так считаю.

— А мне кажется, я вас разочаровала.

— Нет, — сказал он тихо. — Вы меня нисколько не разочаровали. Я просто хотел помочь вам получить то, за чем вы приехали. Сюзанну и Али. — Он посмотрел на свои руки, сжал кулаки, разжал. — Ладно, — сказал он. — Забирайте Сюзи, и, быть может, мы придумаем способ забрать и Али.

— Мне надо срочно позвонить Кариму. Я хочу забрать дочь завтра же.

Она приняла решение и теперь хотела немедленно все выполнить.

Она позвонила Ахмадам. К телефону подошел Карим.

— Мой ответ — да! — сказала она. — Ты совершенно прав. Утром я заберу Сюзанну.

Она была готова к тому, что он откажется от своих слов, но он этого делать не стал. Он даже обрадовался:

— Это лучший выход, Дина. Ты сама в этом убедишься.

— Ну, значит, договорились, — сказала Дина.

— Да. Дина, послушай, я хочу, чтобы ты знала… Я бы очень хотел, чтобы все сложилось иначе. Но…

— Понимаю. На случай, если мы не увидимся завтра, давай попрощаемся сейчас.

— До свидания, Дина.

Она повесила трубку. Вот чем закончилось ее путешествие в Иорданию. Не понадобилось никаких хитроумных планов похищения, все свелось к одному сухому щелчку в телефонной трубке.

Джон Констентайн приобнял ее за плечи и повел к двери. И ей снова было приятно ощущать рядом тепло другого человека, смелого и сильного. И еще она почувствовала нечто совсем иное — то, что чувствовала раньше только в присутствии Карима.

Когда Дина приехала в дом Ахмадов, Маха не вышла. В гостиной оказались только они четверо. Четверо, некогда бывшие одной семьей. На Сюзанне было нарядное желтое платье. Дина не могла налюбоваться на дочь — та возбужденно улыбалась, готовилась к путешествию с мамочкой. Она не понимает, подумала Дина, что это значит на самом деле. Но скоро поймет. Дина взглянула на Али: тот, по-взрослому серьезный, сидел рядом с отцом, держал его за руку — словно искал подтверждения того, что все будет хорошо.

— Ну что ж, — сказал, откашлявшись, Карим, — может быть, хочешь, чтобы я вышел, пока ты будешь проща… пока ты будешь разговаривать с Али?

Дина не сводила глаз с сына. Нет, подумала она, пусть Али останется рядом с отцом — так мальчику будет спокойнее. Она покачала головой, обняла сына, поцеловала его.

— Я очень тебя люблю, мальчик мой, и буду очень по тебе скучать.

Он отвел ее руку.

— Тогда зачем ты уезжаешь? — спросил он. — И почему увозишь Сюзи?

На этот вопрос ответить было нелегко. Дина с Каримом уже пытались объяснить, почему приняли такое решение, но он никак не мог согласиться с тем, что им с сестрой придется расстаться. И теперь задавал те же самые вопросы, что и раньше. Дина вздохнула и сказала:

— Это наше с папой решение, родной. Мы скоро снова увидимся. Обещаю тебе. И с Сюзи ты увидишься.

Он сидел не шелохнувшись и, когда она снова обняла его, не прижался к ней. Бедный мой сынок, подумала она, он никогда не поймет, почему это происходит. Он понимает только, что это очень тяжело.

Она обернулась к Сюзи. Девочка тоже помрачнела. Она смотрела то на отца, то на брата. Карим раскрыл объятия, и Сюзи кинулась к нему.

— Моя маленькая принцесса, — сказал он ласково. — Ты скоро опять полетишь на самолете, тебе опять покажут кино, и скоро… скоро ты окажешься в Нью-Йорке.

Сюзи развернулась посмотреть, что делает Али. Тот сидел, сжавшись в комочек, и старался не расплакаться, поэтому расплакалась Сюзи — за обоих. Карим успокаивал ее, говорил, что они с Али скоро увидятся.

Он не был в этом уверен, но говорил так, потому что надеялся хоть как-то утешить дочь.

Полет был трудным: Сюзи всю дорогу рассказывала, как они летели с папой. Как они с братом болтали и играли. И время от времени, не в силах сдержаться, Сюзи плакала.