Сохейр Хашогги - Мозаика (в сокращении)

— Хорошо, я с тобой согласен. Только давай обсудим это позже, ладно?

— Конечно, родной. Ты, наверное, устал с дороги. И проголодался.

— Пожалуй… Слушай, а как насчет яичницы? С тостами. Только тостов — побольше.

Дина смотрела, как жадно ест Джорди — словно давно так вкусно не ел. И снова она подумала о том, как изменился за год ее старший сын.

— Что такое? — спросил он. — Что ты на меня так смотришь?

— Да так. Я просто гляжу — не могу наглядеться. До чего это здорово — когда все дети с тобой.

Он не ответил, и она спросила:

— Джорди, а ты… Когда отец послал тебя в ту школу, ты думал, что я тоже этого хочу?

Он оторвался от еды, задумался.

— Я точно не знал. Понимал, что это папина идея — он достаточно ясно выразил свои мысли. А с тобой… с тобой все было иначе. Да, конечно, ты говорила правильные вещи, но ни разу не спросила, хочу я в Андовер или нет. Каково мне расстаться с друзьями, что я чувствую…

— Прости меня, Джорди, прошу тебя, прости! — Она взяла его за руку. — Родной мой, прости меня. — Из глаз ее хлынули слезы. — Мне нужно было сопротивляться, нужно было отстоять тебя.

— Давай об этом забудем, мама. Все уже позади.

— Я этого никогда не забуду. Люди не должны забывать своих ошибок. Они должны стараться их исправить.

— Мама, ты уже многое исправила. Правда. Мне, наверное, было полезно уехать из дома… Нет, дай мне договорить. На новом месте мне не нужно было никому ничего доказывать. — Он помолчал. — У нас в школе был отличный психолог. Я понял, что могу разговаривать с ним, могу все ему рассказать. Мне это очень помогло.

Дине было больно слушать это: она поняла вдруг, как одинок был ее сын, если ему не с кем было поговорить, кроме как с чужим человеком. Дина знала, что Джорди предстоит испытать еще много боли, и она может только одно — поддерживать сына. И Сюзи с Али она сейчас была очень нужна. Да, пройдет еще немало времени, прежде чем они снова станут одной семьей. И тут она наконец приняла решение: она будет работать дома, даже если от этого пострадает ее бизнес. Главное сейчас — восстановить семью.

Эм и Сара хотели устроить праздник в честь Дины и ее детей. Но Дина отказалась наотрез. Возможно, это было чистое суеверие, но Дина считала, что все еще не устоялось окончательно и праздновать воссоединение семьи рано. Давайте отпразднуем через несколько месяцев, сказала она. А пока что пригласила подруг к себе на ужин.

После десерта дети ушли к себе, и Дина в подробностях рассказала Эм и Саре, как нашли Али. Подруги слушали молча и внимательно. Они словно переживали вместе с Диной те страшные дни.

Глядя на подруг, Дина думала о том, какие у них троих замечательные отношения — все они разные, у каждой — своя жизнь, но как же помогают им их любовь и преданность!

— Наконец-то он поступил правильно, — сказала Сара, имея в виду Карима.

Дина кивнула. Но теперь, когда вся эта история оказалась позади, она все чаще думала о том, как сейчас тяжело и одиноко ее бывшему мужу.

Вечером того же дня умер Джозеф Хилми — ровно через неделю после возвращения Али. В «Нью-Йорк таймс» опубликовали некролог, где его назвали успешным бизнесменом, борцом за мир, счастливым мужем, отцом и дедом.

Похороны были скромные, как и хотел бы сам Джозеф. Служба состоялась в церкви Святого Иосифа на Шестой авеню, куда они с Шарлоттой ходили пятьдесят лет.

Когда слово дали Дине, она говорила о том, как он любил свою семью и две страны — ту, в которой он родился, и ту, которая его приняла.

— Мой отец так мечтал снова увидеть Бейрут — в последний раз. Он мечтал воссоединиться с родителями, которые давно уже умерли. Я молюсь о том, чтобы его мечта сбылась, и надеюсь, что сейчас они заключили его в свои объятия и что он каким-то образом опять увидит те места, которые любил всю жизнь.

В Нью-Йорк пришло Рождество. Со снегом и морозом.

Двадцать лет Дина встречала Рождество с Каримом. Хотя это был «ее» праздник, а не его, Карим всегда уважал ее желания, и детям устраивали традиционное Рождество. В его отсутствие она еще острее поняла, насколько привыкла к устоявшемуся порядку. Походы в гости, на концерты, а потом несколько дней в Новой Англии, в какой-нибудь старинной гостинице. Все это было заведено много лет назад.

А сейчас все шло немного иначе, но зато было удивительное ощущение свободы. Приятели Карима и его деловые партнеры исчезли из поля зрения Дины. Она решила позвать гостей в сочельник. Ей казалось, что очень важно отпраздновать этот день как следует, хотя и иначе, чем при Кариме.

Список гостей был не очень длинным: Сара, Эммелин, две семейные пары, ее помощница Эйлин и еще несколько человек. И обязательно Джон Констентайн — он теперь постоянно присутствовал в жизни Дины, хотя и в не очень понятном качестве. Джон явился в темном костюме — это было на него не похоже, и Дине было приятно, что он постарался ради нее.

Он вошел с кучей подарков.

— С Рождеством, Дина! Очень рад вас видеть.

— И я рада, Джон.

Он отдал ей подарки.

— Для Сюзи, для Али, для Джорди. А это — вам.

Подарки детям были упакованы профессионально, а ее сверток был каким-то косеньким.

— Это я сам постарался, — сказал Констентайн.

— Я это сразу поняла, — улыбнулась Дина. — Пойду положу подарки под елку. А вы идите поздоровайтесь со всеми.

Она еще раскладывала подарки, когда он снова подошел к ней.

— А это — для вас, — показала она на сверток в блестящей упаковке. Ничего лучше бутылки его любимого ирландского виски она придумать не смогла.

— Я, кажется, знаю, что там внутри, — усмехнулся он.

— Еще бы, вы же профессиональный сыщик!

— Это точно. — И снова улыбка уголком рта — эту улыбку Дина уже успела полюбить. — Подарки будем открывать сегодня?

— Нет, мы обычно ждем рождественского утра. Если хотите, свой можете открыть. Но я думаю, у нас в баре найдется нечто схожее с тем, что получите вы.

Констентайн неспешно оглядел все вокруг — комнату, рождественскую елку, Дину.

— У вас очень мило, Дина. Знаете, я так давно не ходил в гости на Рождество.

— Вам нравится, да? — сказала она. И подумала: как же мне повезло. Рождество, друзья, дети со мной. — Мне очень жаль, что сорвался наш ужин. — Они встречались каждый месяц, но из-за рождественской суматохи последнюю встречу ей пришлось отменить.

— Ничего страшного, — уверил он ее. И добавил: — Можем вместо этого встретиться на Новый год. Как насчет ужина с шампанским? Встретим Новый год.

— Не знаю… — ответила она. Она действительно не знала, готова ли к позднему новогоднему ужину с Джоном Констентайном. — Я, наверное, в десять часов уже спать лягу.

— Ну ладно, посмотрим. Я вам все-таки позвоню. У меня вряд ли появятся другие планы, — сказал Констентайн многозначительно.

Тут появилась Сара и сообщила, что стол накрыт. Как ты вовремя, подумала Дина.

Констентайн уходил одним из последних. Они впервые после разговора у елки оказались наедине. Он стоял в дверях с завернутой в подарочную бумагу бутылкой виски — своим рождественским подарком.

— Мне очень у вас понравилось, Дина.

— А я была очень рада, что вы пришли.

Они еще немного постояли.

— Я должна вам еще кое-что сказать.

— И что же?

— Хочу сказать вам спасибо за все, что вы для нас сделали.

Он покачал головой:

— Вы же мне уже сказали спасибо. И даже заплатили. Хотя я толком ничего не сделал.

— Нет, дело не в этом. Без вас ничего не получилось бы. Я бы не вернула Сюзанну. И Али нашли тоже благодаря вам и вашим друзьям. Я просто хочу, чтобы вы знали, как я вам благодарна.

Он только махнул рукой — мол, хватит об этом. Похвала его смущала.

— Нет, это все ваша заслуга. Вы даже не знаете, какая вы удивительная женщина. — Он поднял воротник пальто. — Ну, мне пора. Надеюсь, вам понравится мой подарок. — И он загадочно усмехнулся. — Говорят, мужчины не умеют выбирать женщинам шляпы, но я, кажется, хорошо изучил ваш вкус.

— Про какие шляпы вы говорите?

— Спокойной ночи, Дина. — Он поцеловал ее в щеку и шепнул: — Счастливого Рождества. — Улыбнулся напоследок и ушел.

Через час, когда все гости разошлись, а дети легли спать, Дина налила себе бокал вина. О каких шляпах он толковал? Под рождественской елкой лежал неуклюжий сверток. Нет, за ночь она умрет от любопытства. И Дина открыла подарок.

Там оказалась бейсболка «Нью-Йорк метс».

И записка:

«Только не отдавайте ее амманскому таксисту».

Сияние огоньков на елке озарило Динину улыбку.

На следующий день звонили с расспросами Сара и Эм, но Дина отказалась признать, что Джон Констентайн — ее новый кавалер. С любовью придется подождать: сейчас для нее главное — семья.