Кен Фоллетт - Крутой вираж

— Как ты думаешь, что он станет делать?

— Будет летать вокруг облака, поджидая нас. Если повезет, он нас потеряет.

Харальд взглянул на компас:

— Мы движемся на север.

— Это все из-за того, что нам пришлось маневрировать, — сказала Карен, делая левый поворот.

Они вышли из облака. Огляделись. Истребитель исчез.

— Я так устала.

— Ничего удивительного. Давай я возьму управление. А ты отдохни.

— Только за приборами следи.

— Обязательно.

Он заставлял себя смотреть на приборную доску раз в три-четыре минуты и всякий раз удивлялся, что, когда он отводит взгляд, самолет не падает.

Луна висела низко над горизонтом. Вскоре они пролетели над Морлунде.

— Суша осталась позади, — сказал он.

Карен мирно спала. Он оглянулся на залитый лунным светом берег.

— Увидим ли мы Данию снова… — вздохнул он.

Небо расчистилось, показались звезды. Это Харальда обрадовало, потому что теперь он хоть знал, где верх, где низ. Двигатель работал четко. Они шли со скоростью восемьдесят узлов на высоте тысяча семьсот метров.

Харальд снял руку со штурвала и дотронулся до щеки Карен. Щека горела. Убедившись, что самолет летит ровно, он достал бутылку воды и смочил Карен лоб. Дышала она спокойно, но ему показалось, что у нее поднимается температура.

Тем временем начало светать. Харальд взглянул на часы. Начало четвертого утра. Полпути уже пройдено.

Он разглядел впереди облако. Оно было слишком большим, и Харальд решил пролететь сквозь него. Пошел дождь, по лобовому стеклу потекли струйки. В «Хорнет моте» в отличие от автомобиля никаких «дворников» не предусмотрено, поэтому Харальд решил, что лучше будет набрать высоту.

Температура упала, холодный воздух врывался в кабину через разбитое заднее стекло. На трех тысячах трехстах метрах он хотел уже прекратить набор высоты, но тут вдруг забарахлил мотор.

У Харальда замерло сердце. До Англии было триста с лишним километров. Если двигатель заглохнет, они рухнут в море.

— Карен! — закричал он. — Просыпайся!

Она не пошевелилась. Он тряхнул ее за плечо.

— Карен!

Она открыла глаза. Прислушалась к шуму двигателя и испуганно спросила:

— Что происходит?

— Не знаю!

— Где мы?

— Понятия не имею!

— На какой высоте?

— Три тысячи триста метров.

— Дроссель открыт до отказа?

— Да. Я набирал высоту.

— Прикрой его наполовину.

Он прикрыл.

— Когда дроссель открыт, — объяснила Карен, — двигатель получает воздух снаружи, а не из отсека двигателя. На такой высоте слишком холодно и карбюратор может обледенеть.

— Что же делать?

— Спускаться. — Она толкнула штурвал вперед. — Ниже будет теплее, и лед растает.

— А если нет?

— Ищи, нет ли в море корабля. Если упадем, хоть будет надежда, что нас подберут.

Высоту они теряли слишком быстро — поскольку двигатель работал с перебоями. Харальд следил за высотомером. Четыреста метров, двести. Море было темным и холодным. Харальд огляделся — никаких кораблей поблизости.

— Может, получится прибавить оборотов? — сказала Карен.

Харальд открыл дроссель. Двигатель взвизгнул, снова забарахлил.

— Вряд ли…

Несколько секунд двигатель работал ровно, потом снова начались перебои, но быстро прекратились. Самолет начал набирать высоту. Обороты увеличились до двух тысяч.

— Лед растаял! — воскликнула Карен.

Харальд чмокнул ее в щеку.

— Как приятно, — улыбнулась она.

— Если мы выживем, я обещаю целовать тебя каждый день до конца жизни.

— До конца жизни? А если она будет долгой?

— На это я и рассчитываю.

Она снова улыбнулась:

— Надо проверить горючее.

Харальд посмотрел на приборы.

— Бак почти пуст.

— А земли не видно. — Она посмотрела на часы. — Мы летим пять с половиной часов. Осталось, наверное, еще полчаса.

— Ничего. Я залью в бак канистру.

Он отстегнул ремень и достал из-под сиденья канистру. Рядом лежали воронка и шланг. Харальд заранее пропустил шланг в разбитое окно и присоединил к клапану топливного бака. Однако дальний конец шланга развевался по ветру. Харальд выругался.

— В чем дело? — спросила Карен.

— Шланг выдернулся. Я плохо его закрепил. Нужно просунуть его обратно в бак. А отсюда этого не сделаешь.

— Не полезешь же ты на крыло!

— А что случится, если я открою дверцу?

— Возникнет эффект аэродинамического тормоза: мы сбросим скорость, и самолет поведет влево.

— Ты сможешь с этим справиться?

— Я смогу поддерживать скорость, опустив нос вниз. Надеюсь, левой ногой я сумею жать на правую педаль руля.

— Давай попробуем.

Карен поставила левую ногу на педаль.

— Вроде нормально.

Харальд открыл дверцу и, встав коленями на сиденье, высунул голову. Он видел свободный конец шланга, болтавшийся над бензобаком. Правой рукой он ухитрился схватить его. Оставалось засунуть шланг в бензобак. Но это оказалось так же непросто, как при шквальном ветре вдеть нитку в иголку.

Карен хлопнула его по плечу. Он засунул голову обратно в кабину и захлопнул дверцу.

— Мы теряем высоту, — сообщила она. — Надо набирать.

— У меня отсюда ничего не получается, — сказал Харальд. — Не могу засунуть шланг. Мне надо его поддержать.

— И как?

Он задумался.

— Попробую высунуть ногу из кабины.

— О господи!

— Когда наберем высоту, скажи.

Через пару минут она сказала:

— Все, можно.

Харальд открыл дверцу.

— Осторожнее, — сказала Карен.

Уперевшись левым коленом в сиденье, Харальд поставил правую ногу на крыло. Левой рукой он держался за пристяжной ремень, а правой дотянулся до шланга и засунул его конец в бензобак.

Тут «Хорнет мот» угодил в воздушную яму, и его швырнуло в сторону. Харальд потерял равновесие и чуть было не свалился с крыла, но, ухватившись за шланг и за ремень, сумел удержаться. Другой конец шланга — тот, который находился в кабине, — оторвался, и Харальд машинально отпустил его. Шланг тут же унесло воздушным потоком.

Дрожа от страха, Харальд забрался обратно в кабину.

— Что случилось? — спросила Карен. — Я не поняла!

— Я уронил шланг.

— Господи, только не это!

— Горючее на пределе.

— Что же нам делать?

— Придется мне встать на крыло и перелить бензин в бак прямо из канистры. Только мне понадобятся обе руки — одной мне канистру не удержать.

— Ты не устоишь.

— Тебе придется левой рукой держать меня за ремень.

— А штурвал как же?

— Уж как-нибудь.

Он огляделся. Под ними было море. Где же она, земля?

Мотор зачихал.

— Горючее кончается, — сказала Карен.

— Ну, давай действовать.

Она выровняла самолет. Харальд отвинтил крышку канистры, в кабине противно запахло бензином.

Карен вцепилась рукой ему в ремень.

— Я тебя крепко держу. Не волнуйся.

Он открыл дверцу, высунул правую ногу, пододвинул канистру поближе. Выставил левую ногу и встал на крыло. Ему было очень страшно.

Вытащив канистру из кабины, Харальд выпрямился. И случайно посмотрел вниз, на море. Голова закружилась, и он едва не выронил канистру. Харальд заставил себя закрыть глаза и сосредоточиться. Открыв глаза, он велел себе не смотреть вниз, склонился над отверстием бензобака и наклонил канистру. Бензин полился тонкой струйкой.

Наконец канистра опустела. Харальд выбросил ее и левой рукой схватился за кабину. Забравшись внутрь, он захлопнул дверцу.

— Гляди! — воскликнула Карен, показывая вперед.

Вдалеке проглядывали темные очертания земли.

— Аллилуйя! — во весь голос завопил Харальд.

— Остается надеяться, что это Англия, — сказала Карен.

Очертания становились все отчетливее, и вот они уже смогли разглядеть город, порт, а за ним — поля.

— Скоро приземлимся, — сказал Харальд.

— Только бы не на вражеской территории.

Харальд оглянулся и увидел два самолета.

— Это мы скоро выясним, — сказал он. — Вон, гляди!

Самолеты приближались с юга. Харальд вглядывался в крылья. Что на них? Немецкие кресты? Но нет, это два «спитфайра» Королевских военно-воздушных сил.

— Ура! — завопил Харальд.

— Только бы они не приняли нас за немцев и не сбили.

Такой исход был весьма вероятен.

— Надо выбросить белый флаг! — сообразил Харальд и, сняв рубашку, высунул ее в разбитое окно.

Похоже, их поняли. Один из «спитфайров» приветственно покачал крыльями.

— Это означает: «Следуйте за мной», — сказала Карен. — Только у нас не хватит горючего. — Она посмотрела вниз. — Будем садиться на это поле.

Она опустила нос вниз и развернулась. «Спитфайры» кружили поблизости, но ниже не опускались.

Карен на высоте трехсот метров пролетела над выбранным ею полем, развернулась против ветра и пошла на посадку. Самолет тряхануло — это шасси коснулись земли.