Джек Ритчи - Сколько вам лет?

— Извините, вас не затруднило бы принести другую? — обратился я к официантке, подняв ложку.

Она гневно подошла к столику и буквально вырвала у меня ложку:

— У вас что, паралич, что ли?

Скоро она вернулась и с прежним гневом направилась к моему столику.

Внезапная мысль резко изменила выражение на её лице. Даже походка изменилась, и когда она, наконец, дошла, ложка мягко, я бы даже сказал нежно, опустилась на скатерть.

— Прошу прощения, если я показалась недостаточно любезной, — сказала она с нервным смешком.

Я принял её извинение и ответил:

— Ну, что вы…

— Вы можете ронять ложки сколько вашей душе угодно: я с удовольствием принесу новые.

— Спасибо.

Я занялся своим кофе.

— Вы действительно не рассердились? — настойчиво спросила официантка.

— Ну что вы, что вы! Ничуть.

Она взяла газету, что лежала на соседнем пустом столике.

— Прошу вас! Можете почитать за кофе. Бесплатный подарок от нашего ресторана…

Когда официантка отошла от меня, я заметил, что кассирша смотрит на неё округлившимися глазами.

— Что с тобой, Мейбл?

Мейбл с опаской оглянулась:

— Никогда не знаешь, с кем имеешь дело. В нынешние времена лучше быть вежливым.

Я читал, прихлёбывая кофе. Одна заметка меня особенно заинтересовала. Некий мужчина накалил на плите горсть монет и бросил их детям, обходившим дома в канун Праздника всех святых. Суд приговорил его к жалкому штрафу в двадцать долларов.

Я записал его имя и адрес.

Доктор Бриллер закончил осмотр.

— Можете одеваться, мистер Тернер.

Я взял рубашку.

— Не появилось ли со времени моего последнего визита какое-нибудь чудодейственное лекарство?

Он добродушно рассмеялся.

— Кажется, ещё нет…

Он посмотрел на меня, что-то вспоминая:

— Кстати, вы решили, как проведёте оставшееся вам время?

Решение было принято, но я предпочёл ответить:

— Ещё нет.

Казалось, он встревожился.

— Лучше было бы что-нибудь решить… Вам остаётся всего три месяца. Обязательно сообщите мне, как только надумаете.

Пока я одевался, Бриллер присел в кресло и развернул оставленную на столе газету.

— Занятный убийца, не правда ли?

Он перевернул страницу.

— Но больше всего, пожалуй, меня удивляет реакция публики. Вы читали письма, которые публикуют сейчас газеты?

— Нет.

— Его убийства пользуются почти всеобщим одобрением. Некоторые читатели готовы предоставить убийце необходимые фамилии и адреса.

Надо бы выписать эту газету, подумал я.

— Кроме того, — продолжал Бриллер, — волна вежливости, как цунами, затопила город.

Я застегнул пиджак.

— Мне прийти через две недели?

Он отложил газету.

— Да. И постарайтесь смириться со своей судьбой. Все мы когда-нибудь умрём.

Да, но день собственной смерти был ему неизвестен и располагался где-то за пределами обозримого будущего.

Доктор Бриллер принимал меня вечером: было около десяти, когда я вышел из автобуса и направился в сторону дома.

Не дойдя до угла, я услышал выстрел. Повернул на Милдинг-Лейн и увидел на пустом тротуаре невысокого мужчину с пистолетом, склонившегося над мёртвым телом.

Я подошёл ближе.

— Бог мой, да ведь это полицейский! — воскликнул я.

Мужчина поднял голову.

— Мой поступок может показаться чрезмерным, но он разговаривал со мной совершенно неприемлемым образом…

— Понятно, — сказал я.

— Я оставил машину поблизости. А фараон поджидал, когда я вернусь к ней. Оказалось, что я забыл взять водительские права. Я бы, конечно, не пошёл на эту крайнюю меру, если бы он ограничился обычным внушением. Ибо я виновен и полностью это признаю. Но он допустил оскорбительные выпады, в недопустимом тоне выразился о моих умственных способностях и внешнем виде, высказал нелепое предположение, не украл ли я этот автомобиль, а под конец, верите ли, позволил себе усомниться в том, законнорождённый ли я…

От волнения я прикрыл глаза.

«Как он смел! Поверьте мне, моя мать была просто ангел. Ангел!»

Я вспомнил, как тоже нарушил когда-то правила уличного движения, правда, при переходе дороги. Я бы согласился на выговор и даже на штраф, но полицейский счёл за лучшее произнести проповедь, сдобренную ругательствами и насмешками — и всё это на глазах у любопытствующих пешеходов. Да, это было унизительно.

Мужчина посмотрел на пистолет в своей руке.

— Я купил его сегодня: думал воспользоваться им после беседы с нашим водопроводчиком. Вот уж кто действительно хам.

— Водопроводчики неисправимы, — подтвердил я.

Мужчина вздохнул:

— Теперь, вероятно, мне следует сдаться полиции.

Он посмотрел на меня, потом кашлянул.

— Или лучше написать пару слов? Знаете, я читал в газете…

Я предложил ему листок из записной книжки.

Он написал несколько строк, подписался своими инициалами и заткнул бумажку между пуговицами на форме полицейского. Мужчина вернул мне записную книжку:

— Надо бы и мне обзавестись такой.

Он распахнул дверцу машины.

— Не позволите ли подбросить вас к дому?

— Благодарю вас. Сегодня изумительный вечер: я бы предпочёл прогуляться.

Какой милый и симпатичный человек! Когда он отъезжал, я не мог удержаться от доброй улыбки.

Жаль только, что в наше время таких мало.