Карл Хайасен - Хворый пес

Твилли видел лишь плечи и голову пачкуна. Голова казалась невероятно большой – может, из-за ковбойской шляпы. Вряд ли настоящий ковбой рассядется в перламутровой, заграничной сборки машине за пятьдесят тысяч долларов с табличкой, на испанском прославляющей размер его яиц. Подлинный ковбой никогда не выбросит в окошко упаковки от гамбургеров. Скорее это дело рук засранца-огородника…

Внезапно джип обогнал и подрезал медленно ехавшую перед ним фуру и резко свернул с автострады к развязке Йихо. Твилли доехал до будки контролера, а потом по развязке двинулся дальше. Он пересек 60-ю магистраль и по шоссе И-95 на бешеной скорости помчался к Форт-Пирсу, где опять выехал на южную автостраду. Твилли припарковался в тени эстакады, поднял крышу пикапа и стал ждать. Через двадцать минут мимо промчался «рэнджровер», и Твилли возобновил погоню. Теперь он сохранял дистанцию. План действий все еще не сложился, но миссия была совершенно ясна. Когда пачкун выбросил из машины окурок сигары, Твилли не остановился. Табак – биодеградируемое вещество, подумал он. Вперед и выше!

После трех бокалов вина Дези уже не могла притворяться, будто следит за мужними живописаниями охоты на заготовленного носорога. Сидящий напротив Палмер Стоут казался мимом. У него двигались руки и губы, но Дези его не слышала, он воспринимался как двухмерная телевизионная картинка: мультяшный мужчина средних лет, с брюшком, жидкими светлыми волосами, рыжеватыми бровями, бледной кожей, кривым ртом и щеками в красных прожилках (от солнца или неумеренного потребления спиртного). Дряблая шея и решительный, рубленый подбородок – шрамов от косметической операции в полутьме не разглядишь. Губы кривились в вечно скептической усмешке, открывая ровные белые зубы. Нос мужа всегда казался Дези слишком мелким для его лица, этакий девичий носик, хотя Палмер уверял, что с таким родился. И голубые глаза казались маленькими, но взгляд быстрый и светился самоуверенностью. Лицо процветающего бывшего спортсмена, округлившееся, чуть обрюзгшее и дружелюбное. Красавцем Стоута не назовешь, но в нем привлекала общительность южанина, этакого рубахи-парня, и он заваливал Дези подарками, комплиментами и постоянным вниманием. Позже она поняла, что неистощимая энергия его ухаживаний – не страсть, а скорее привычная настырность, с какой он добивался всего, чего хотел. Они встречались четыре недели, а затем поженились на острове Тортола. Дези казалось, она была как в тумане, но теперь туман рассеивался. Что же ты наделала? Она отбросила гадкий вопрос и вновь услышала голос Палмера:

– Какой-то подонок сидел у меня на хвосте, наверное, сотню миль, – говорил он.

– Зачем?

– Отодрать мою белоснежную задницу, вот зачем! – фыркнул Сноут.

– Он чернокожий? – спросила Дези.

– Может, кубинец. Я не рассмотрел. Но уж приготовился, милая моя, встретить сукина сына! На коленях у меня лежал сеньор «глок», заряженный и взведенный.

– Ты бы стрелял на автостраде?

– Уж он бы, мать его, и не пикнул.

– Как твоя носорожиха, – сказала Дези. – Кстати, тоже сделаешь чучело?

– Только голову повешу.

– Чудно. Можно повесить над кроватью.

– А знаешь, что делают из носорожьих рогов?

– Кто делает? – спросила Дези.

– Всякие там азиаты.

Дези знала, но позволила Палмеру рассказать. История закончилась невообразимыми слухами о двухдневной эрекции.

– Представляешь? – заржал Стоут.

Дези покачала головой.

– А кому это нужно?

– Вдруг тебе когда-нибудь понадобится? – подмигнул Палмер.

Дези поискала глазами официанта. Где же обед? Сколько можно варить пасту?

Стоут подлил себе вина.

– Носорожьи рога! Надо же, господи боже! Что они еще придумают?

– Потому-то браконьеры носорогов и отстреливают, – сказала Дези.

– Да ну?

– Они на грани исчезновения. Господи, Палмер, ты где витаешь?

– Зарабатываю на жизнь. Чтобы ты могла сидеть дома, красить ноготки, смотреть канал «Дискавери» и узнавать о вымирающих видах.

– Почитай хотя бы «Нью-Йорк Таймс».

– Ах, пардон! – саркастически фыркнул Стоут. – Читал я нынче газетку, дружок!

Привычка пересыпать обыденную речь обрывками из старых рóковых песен Дези претила, но Палмеру казалась остроумной. Дези, может, и примирилась бы, если б он вечно не перевирал слова. Она была гораздо моложе Стоута, но знакома с творчеством Дилана, «Битлз», «Стоунз» и других. В колледже Дези два лета работала продавщицей в «Сэм Гуди».[4] Желая сменить тему, она спросила:

– Что нужно Дику Артемусу?

– Новый мост. – Стоут куснул рогалик. – Ерунда.

– Мост – куда?

– К какому-то захолустному острову в заливе. Передай-ка масло.

– Зачем губернатору мост в захолустье?

Стоут хмыкнул, роняя крошки.

– А зачем губернатору вообще все, дорогая? Я просто откликаюсь на зов и творю чудо.

– «Повседневная жизнь».[5]

– В самую точку.

Однажды Твилли Спри получил условный срок и приказ посещать курсы «Управление эмоциями». Класс состоял из мужчин и женщин, арестованных за вспышки ярости, – в основном в семейных скандалах. Там были мужья, избившие жен, жены, избившие мужей, и даже одна бабуля, поколотившая шестидесятидвухлетнего сына за богохульство на ужине в День благодарения. Другие одноклассники Твилли подрались в барах, устроили стычки в азартных играх и потасовки на трибунах во время матча «Дельфинов Майами». Трое стреляли в незнакомых людей в дорожных конфликтах, из них двое были ранены ответным огнем. И еще там был Твилли.

Преподаватель на курсах самоконтроля представился опытным психиатром. Звали его доктор Бостон. В первый день он предложил классу написать короткое сочинение на тему «Вот уж что меня действительно бесит». Пока слушатели писали, доктор Бостон листал присланные из суда желтые папки с делами. Прочитав дело Твилли Спри, доктор отложил его папку в сторону.

– Мистер Спри, – сказал он ровным голосом. – Мы будем по очереди рассказывать друг другу свои истории. Вы не против выступить первым?

Твилли поднялся из-за стола.

– Я еще не выполнил задание.

– Закончите потом.

– Понимаете, сэр, я только сосредоточился. Вы меня прервали на середине предложения.

Доктор Бостон помолчал и непроизвольно стрельнул взглядом на папку Твилли.

– Хорошо, найдем компромисс. Закончите предложение, а потом выступите перед классом.

Твилли сел и дописал абзац: «…по щиколотку в крови дураков!» Немного подумал и переделал: «по щиколотку в испаряющейся крови дураков!»

Засунул карандаш за ухо и встал.

– Закончили? – спросил доктор Бостон. – Хорошо. Пожалуйста, расскажите нам о своей жизни.

– Это довольно долго – всю жизнь рассказать.

– Начните с того, как вы здесь оказались.

– Я взорвал дядин банк. – Одноклассники подняли головы и повернулись к Твилли. – Филиал, – добавил он. – Не центральное отделение.

– Почему вы это сделали? – спросил доктор Бостон.

– Я кое-что узнал.

– О вашем дяде?

– О ссуде, которую он выдал. Очень большую ссуду весьма поганым людям.

– Вы пытались поговорить об этом с дядей?

– О ссуде? Несколько раз. Он не особо меня слушал.

– И это вас разозлило?

– Нет, обескуражило. – Твилли прищурился и сцепил пальцы на затылке. – Огорчило, расстроило, обидело, пристыдило…

– Но еще и разозлило? Ведь человек должен быть очень зол, чтобы взорвать здание банка.

– Нет. Человеку нужно решиться. Я решился.

Доктор Бостон поймал на себе удивленные взгляды слушателей, ждавших его реакции.

– По-моему, вы уходите от ответа, – сказал он. – Что думают остальные?

– Я ни от чего не ухожу, – встрял Твилли. – Купил динамит. Приладил запал. Взял на себя ответственность.

– Угрохал кого-нибудь? – спросил сосед по парте.

– Разумеется, нет! – рявкнул Твилли. – Все происходило в воскресенье, когда банк закрыт. Если б я реально взбеленился, устроил бы это в понедельник утром и удостоверился, что дядя в здании.

Некоторые условники согласно закивали.

– Мистер Спри, – сказал доктор Бостон. – Человек может терять рассудок без припадков и буйств. Злость – одна из тех сложных эмоций, которые легко выплескиваются, либо глубоко прячутся, так глубоко, что мы их зачастую не распознаём. Я хочу сказать, что где-то на подсознательном уровне вы были невероятно злы на дядю – и, возможно, по причинам, не имеющим никакого отношения к его банковской деятельности.

– По-вашему, одного этого мало? – нахмурился Твилли.

– Я имею в виду…

– Он дал ссуду в четырнадцать миллионов долларов горнорудной компании, которая теперь дырявит землю на Амазонке. Что еще требовалось?

– Похоже, у вас сложные отношения с дядей, – сказал доктор Бостон.

– Я его почти не знаю. Он живет в Чикаго. Там же и банк.

– А в детстве?