Джеймс Эллрой - Кровавая луна

На оружейном складе штаб-сержант Беллер отозвал свои лучшие кадры в сторону и сказал им, что за некоторую сумму они могут значительно сократить шансы быть съеденными заживо в краю ниггеров, а заодно и развлечься.

Он сделал знак Ллойду Хопкинсу и двум другим ефрейторам пройти вслед за ним в уборную, выложил свои трофеи и пояснил:

– Автоматический, сорок пятый калибр. Классическое оружие офицера для поясной кобуры. Стопроцентно уложит любого злобного ниггера за тридцать ярдов при любом ранении. Для рядовых категорически запрещено, но само по себе – ценное приобретение. Эта игрушка – автоматический пистолет-пулемет, а я к ней приспособил свою фирменную двойную обойму на двадцать зарядов. На перезарядку ровно пять секунд. Ствол перегревается, но я прилагаю перчатку. Ствол, две двойных обоймы, перчатка: всего стольник. Кто берет? – Беллер протянул пистолеты, предлагая оценить их на ощупь.

Два ефрейтора из шоферского состава взглянули на пистолеты с тоской и даже взвесили на ладони, но отказались.

– Я на мели, сержант, – сказал первый.

– Я остаюсь на командном пункте с вездеходами, – объяснил второй.

Беллер вздохнул и перевел взгляд на Ллойда Хопкинса, которого побаивался. Парни в роте называли его Большими Мозгами.

– Ну а ты что скажешь, Хоппи?

– Беру оба, – ответил Ллойд.

В рабочей робе третьего разряда с кожаными накладками на икрах, с полной амуницией и в защитных шлемах рота А второго батальона сорок шестой дивизии калифорнийской Национальной гвардии стояла, выстроившись по линейке в позе «вольно», в главном зале арсенала Глендейла и ждала инструкций. Командир батальона, сорокачетырехлетний дантист из Пасадены в чине подполковника запаса, обдумал свою речь, чтобы придать ей характер суровый и краткий, и заговорил в микрофон:

– Господа, мы отправляемся в самое сердце огненной бури. Как только что сообщила городская полиция, участок Южного округа Центрального Лос-Анджелеса площадью в сорок восемь квадратных миль[3] охвачен огнем.

Целые торговые кварталы разграблены и подожжены. Наша задача: защитить жизнь пожарных, борющихся с этими поджогами, и своим присутствием остановить грабежи, а также прочие уголовные деяния. Вы являетесь единственной боеспособной пехотной ротой бронированной дивизии. Я уверен, что вы, солдаты, будете в первых рядах миротворческих сил гражданской обороны. Дальнейшие инструкции получите по прибытии на место. Доброго вам дня. С нами Бог!

Никто не упомянул о Боге, когда конвой полугусеничных бронированных вездеходов выполз из Глендейла и двинулся на юг, к скоростной автостраде «Золотой штат». Болтали в основном об оружии, сексе и неграх, но тут отличник боевой подготовки ефрейтор Ллойд Хопкинс, истекающий потом в крытом брезентом вездеходе, сбросил тужурку и заговорил о страхе и бессмертии.

– Во-первых, вы должны сказать себе, признаться, выговорить: «Я боюсь. Я не хочу умирать!» Это ясно? Нет-нет, вслух не надо, это будет не так сильно. Скажите это самим себе. Вот так. Во-вторых, – это вы тоже должны себе сказать, – «Я хороший белый мальчик, учусь в колледже. Я пошел в эту гребаную Национальную гвардию, чтобы меня не загребли на два года в регулярную армию». Верно?

Ополченцы, чей средний возраст не превышал двадцати лет, начали улавливать мысль Ллойда. Кое-кто пробормотал:

– Верно.

– Я вас не слышу! – заревел Ллойд, подражая штаб-сержанту Беллеру.

– Верно! – хором грянули ополченцы.

Ллойд засмеялся. Остальные, радуясь спаду напряжения, последовали его примеру.

Ллойд вздохнул, принял развязную позу отдыхающего негра и заговорил с сильным негритянским акцентом:

– И все вы цветных испугались?

Вопрос был встречен молчанием. Потом ополченцы приглушенно загудели, разбившись на группки. Ллойд рассердился. Инициатива ускользала, а ведь это был ключевой момент его жизни.

Он с грохотом обрушил приклад своей винтовки М-14 на железный пол вездехода и заорал:

– Верно! Верно, вы, тупые подкаблучники, трусливые недоноски, испугавшиеся негритосов куски дерьма, мать вашу! Верно? – Он снова стукнул по полу прикладом. – Верно? Верно, я вас спрашиваю? Верно? Верно? Верно?

– Верно!!! – взорвался вездеход.

Все орали с чувством, с неожиданной для самих себя, только что обретенной гордостью за собственную откровенность. А потом ополченцы разразились оглушительным смехом и приободрились, поглядывая друг на друга не без удали.

Ллойд в третий раз бухнул прикладом в пол, призывая своих товарищей к порядку.

– Значит, им нас не достать. Всем ясно?

Он дождался ответного кивка от каждого, потом вытянул штык из чехла и прорезал большую дыру в брезентовой крыше вездехода. При своем росте он без труда смог выглянуть наружу. Вдалеке виднелись растянувшиеся намного миль громады обожаемого им Лос-Анджелеса, объятые дымом. Вся низина была в дыму, а по южному краю пробивались в воздух языки пламени. Ллойд подумал, что ничего прекраснее в жизни своей не видел.

Дивизия разбила лагерь в парке Маккаллум на углу Флоренс и Девяностой улицы, в миле от центра пожара. Деревья срубили, чтобы дать дорогу сотням военных машин с вооруженными до зубов мужчинами, которым предстояло патрулировать улицы Уоттса в эту ночь. С борта пятитонного грузовика раздавали сухие пайки. Командиры взводов объясняли задания своим подчиненным.

Ходило множество слухов, распространяемых связными офицерами полиции Лос-Анджелеса и службы шерифа. «Черные мусульмане» собираются выйти толпой, выбелив себе лица, и разграбить многочисленные магазины дешевых электротоваров в районах Вермонт и Слаусон. Десятки молодежных негритянских банд, накачанных энергетическими таблетками, угоняют машины и формируют отряды «камикадзе», направляющиеся в районы Беверли-Хиллз и Бель-Эйр. Роб Джонс, по прозвищу Магавамби, и его «Афроамериканцы за Голдуотера» заняли откровенно левую позицию и требуют, чтобы мэр Йорти передал им восемь торговых кварталов на бульваре Уилшир в качестве репарации за преступления полиции Лос-Анджелеса против человечности. Если их требования не выполнят в течение двадцати четырех часов, эти восемь торговых кварталов будут сожжены дотла зажигательными бомбами, спрятанными глубоко в дегтярных ямах Лабреа.[4]

Ллойд Хопкинс не поверил ни единому слову. Он чувствовал, как растет страх, и понимал, что и его товарищи по ополчению, и полицейские заводят себя, готовясь убивать, а значит, многие несчастные черные ублюдки, вышедшие на улицу, чтобы под шумок спереть цветной телевизор или ящик виски, погибнут.

Ллойд съел сухой паек и выслушал командира своего взвода, лейтенанта Кэмпиона, ночного менеджера ресторана «Биг бой», объяснявшего приказы, спущенные ему из верхних эшелонов командования гражданской обороной:

– Поскольку мы – пехота, то обеспечиваем пешее патрулирование, останавливаем вооруженных лиц, проверяем подъезды, переулки, дворы. Даем почувствовать свое присутствие. Штыки примкнуты, боевая готовность и прочее дерьмо в том же духе. Прошлым летом в лагере мы тренировались вместе с броневым взводом, помните? Вот рядом с ним и держитесь сегодня. Вопросы? Каждый знает лидера своей группы?

Сержант Беллер, растянувшийся на траве позади взвода, поднял руку:

– Лейтенант, вам известно, что во взводе на четыре человека больше обычного? Пятьдесят четыре человека.

Кэмпион откашлялся.

– Да… э-э-э… да, сержант. Мне это известно.

– Сэр, а известно ли вам, что у нас также имеются три человека с особой военной специальностью? Не простые пехотинцы.

– Вы хотите сказать…

– Я хочу сказать, сэр, что я сам, Хопкинс и Дженсен представляем пехотную разведку и – я уверен, вы со мной согласитесь, – могли бы принести больше пользы данной операции, если бы вы позволили нам выдвинуться вперед, оторваться от броневого заслона. Верно, сэр?

Ллойд заметил колебание лейтенанта и вдруг понял, что хочет этого не меньше Беллера. Он поднял руку:

– Сэр, сержант Беллер прав. Мы можем отойти на дальнее расстояние и при этом защитить взвод, сделать его автономным. Во взводе людей больше, чем нужно, и…

– Хорошо, – сдался лейтенант. – Беллер, Хопкинс и Дженсен, вы пойдете на двести ярдов впереди конвоя. Будьте осторожны, не теряйте бдительности. Больше вопросов нет? Все свободны.

Танки и вездеходы уже заводили двигатели, заливая сумеречный воздух бензиновыми парами. Беллер улыбнулся, Ллойд понимающе усмехнулся ему в ответ.

– Далеко выдвинемся, сержант?

– Далеко-далеко, Хоппи.

– А как же Дженсен?

– Да он сопляк. Я скажу ему, чтоб отстал, держался поближе к броне. Главное, мы прикрыты. Получили карт-бланш, вот что важно.