Евгений Сартинов - Последняя империя. Книга вторая

В том, что первый визирь королевства первый раз попал в стены вотчины нового короля не было ни чего удивительного. Еще полгода назад Мухаммед был на вторых ролях в иерархии королевства. Наследным принцем почившего семидесятилетнего Фейсала был первый его сын, пятидесятилетний Абдула. Но полгода назад любимец короля за неделю сгорел от скоротечной саркомы. Эта смерть подорвала здоровье Фейсала, и он уже больше не встал, перенеся за короткое время два инфаркта и тяжелейший инсульт. А злой рок словно преследовал королевскую семью. В Америке катаясь на легкомоторном самолете разбился следующий по старшинству принц Джафар. Сорокопятилетний плейбой больше любил скорость и девушек, чем государственные заботы, и Али аль-Сабах воспринял это известие с некоторым облегчением. Трудно было представить на престоле ортодоксального мусульманского государства этого пропитавшегося всеми пороками западного мира человека. Но всего три дня назад самые реальные претенденты на трон принцы Селим и Хасан охотясь на газелей перевернулись в открытом джипе. Один из них умер на месте, второй лишь вчера, в госпитале. Каким-то образом больному королю сообщили о смерти братьев, после этого он впал в кому и уже не приходил в себя. Этим утром он умер, и по законам шариата был похоронен в тот же день, до заката солнца, под безымянной плитой на местном кладбище. Два часа назад собрался так называемый Совет принцев, совещательный орган из самых близких и влиятельных родственников покойного короля. Несмотря на то, что звание принц в Аравии носило не менее трех тысяч человек, только эти пятьдесят мужчин в белоснежных головных платках, куфиях, имели истинную, реальную власть. Здесь были два брата покойного короля Фейсала, сыновья предыдущего короля, Азиза, и наконец сыновья самого Фейсала. Это были три группировки родственников, объединенных друг против друга, и враждовавших между собой внутри клана. Они ненавидели друг друга, зная что все эти родственники претенденты на такой желанный, но, увы, единственный престол. Все они занимали ключевые посты в стране: первый заместитель премьер-министра, министр нефти, министр обороны и начальник национальной гвардии, губернаторы провинций. Назначение любого из них королем могло нарушить хрупкое равновесие между кланами. Поэтому еще заранее, после длительных переговоров, был определен самый приемлемый для всех вариант. И вот, теперь, после трехчасового совещания принцы подтвердили компромиссное решение: избрать королем старшего из оставшихся в живых сына покойного короля Фейсала, Мухаммеда.

– Ваше величество, ваш отец и наш король оставил нас, уйдя к предкам. Теперь вы наш король, – прошептал заученную фразу министр.

Мухаммед даже не обернулся к своим подданным, но голос его звучал твердо и решительно.

– Восславим же аллаха милостивого и милосердного, – и толпа царедворцев послушно склонилась в молитве.

Спустя неделю после этих событий посол Соединенных Штатов Америки в Саудовской Аравии Джон Мерфи отдыхал у себя в апартаментах наслаждаясь искусственной прохладой кондиционера. Первичная горячка в связи со сменой власти прошла, все нужные отчеты на запросы госсекретаря и самого президента отосланы, и поэтому очередной звонок мобильного телефона сейчас прозвучал очень некстати.

– Хай! Мерфи у телефона.

– Это я. Нам надо встретится.

Абонент не назвал себя, но Мерфи хорошо знал этот голос. За три года работы в королевстве он сотни раз встречался с Али аль-Сабахом, без сомнения самым мудрым из всего многочисленного клана Саудитов.

– Это срочно?

– Да.

– И где?

– Приходи в кофейню Мустафы, часов в восемь. Тебя проведут.

– Хорошо, я буду там.

В восемь часов вечера снедаемый любопытством Мерфи переступил порог кофейни Мустафы, обширного заведения в восточном стиле, с куполами и многочисленными залами, весьма популярного среди местных аристократов. Своего шофера и по совместительству телохранителя посол оставил в машине. Саудовская Аравия не даром считалась самым безопасным местом на планете. Веками воспитываемая по законам шариата местное население даже не помышляла о таких земных грехах как воровство или пьянство.

Сам воздух этого заведения был густо пропитан ароматом кофе, высшим сортом табака, восточных пряностей и благоуханий. Из невидимых динамиков мягко звучала красивая восточная музыка, белые одежды арабов резко контрастировали с европейскими нарядами европейцев, японцев и индусов. Это было не только место отдыха, но и клуб, место встречи для деловых разговоров. Порой в неторопливых беседах за кофе и кальяном обсуждались сделки на сотни миллионов долларов. Европейцы часто посещали это заведение и появление посла США не вызвало видимого удивления у завсегдатаев кофейни. Мерфи не торопясь переходил из одного зала в другой минуя узорчатые арки, вежливо раскланиваясь со знакомыми, но не спрашивая где ему найти Али аль-Сабаха. Подобное любопытство, да и сама торопливость, спешка не в правилах Востока. Вскоре к нему подошел официант в белых, широких шароварах и черной жилетке и, поклонившись, округлым жестом предложил последовать за ним. Али расположился в небольшой комнате за тяжелой бордовым занавесом с узорчатой росписью золотой нитью. На инкрустированным столике перед ним стояло блюдо с фруктами, ваза с восточными сладостями, в углу дышал жаром мангал с противнем, засыпанный раскаленным песком и серебряной туркой дымящегося кофе. Вежливо поздоровавшись Мерфи уселся на низкую лежанку по восточному подогнув под себя ноги. Это не составило ему большого труда, в свое время он долго увлекался йогой, да и сейчас еще, в свои шестьдесят два года сохранял гибкость и силу молодого человека. Приняв из рук услужливого слуги чашечку кофе посол с удовольствием начал потягивать огненную жидкость, наслаждаясь редчайшим вкусовым букетом йеменского мокко и кардамона, характерным только для этого заведения. Еще три года назад он признавал только два вида напитков, виски и кока-колу, но Восток перевоспитал и его, бывшего канзаского сенатора, получившего этот пост в награду за активную поддержку Апдайка в его избирательной компании. Дегустируя кофе Джон с любопытством поглядывал на посасывающего мундштук кальяна аль-Сабаха, но ничего не спрашивал. Он знал что по обычаю беседа должна была начаться только после того как первая чаша опустеет. Мерфи отметил что его визави явно не в духе. Затяжки визиря были неравномерны, когда он отрывал губы от мундштука было видно как мелко трясется его голова, признак неуклонно надвигающейся болезни Паркинсона. Белоснежная борода была одного тона с не менее белоснежной кутрой <То же самое что и куфия, головной убор в виде куска материи, держащийся на голове благодаря специальной повязке – укалю>. Наконец старый араб подал свой голос.

– Мысли мой скорбны и безутешны. Рушится все, о чем я заботился сорок лет своей жизни. Совет принцев совершил большую ошибку назначив королем именно Мухаммеда. Все они думают что он будет лишь пешкой в их руках, но это совсем не так. Еще дед нынешнего короля назначил меня министром нефти, и я делал все, чтобы оправдать его волю, сделать так, чтобы Аравия была могущественна и влиятельна в этом мире. И вот теперь пришел он...

Али неожиданно замолчал, застыв с зажатым в руке чубуком. Чуть подождав Мерфи позволил себе нарушить тишину вопросом.

– Вы говорите про нового короля?

– Да.

– Но он не декларирует каких либо особых изменений в политическом курсе страны?

– Это только внешне. Наедине, за вашей спиной он говорит совсем другое. Он фанатик. Все его идеи сводятся к мысли продолжить дело пророка и завоевать для ислама весь мир, и прежде всего вернуть для правоверных Иерусалим. На это он поклялся не пожалеть ни сил, ни финансов королевства.

Теперь уже Мерфи встревожился.

– Как он себе это представляет?

– Не знаю как, но на закупки оружия выделяется двадцать миллиардов долларов.

От этой цифры у Мэрфи даже перехватило дыхание.

– И что он намеревается закупить?

– Все. Танки, самолеты, подводные лодки, ракеты всех видов. Все это должно быть самым современным. Кроме того он хочет закупить несколько заводов по производству этих вооружений.

Теперь Мэрфи понял все. Оружие у них арабы покупали всегда, но производство тех же самолетов и танков обзначало только одно – Мухаммед хочет быть независим от США в этой области.

"Дурной знак, – подумал он. – Что же у него на уме и с кем он хочет воевать? С иракцами? В последнее время они откровенно точат зубы на Эр-Рияд. Но где он возьмет для этого армию? Тут нужно не менее трехсот тысяч хорошо подготовленных солдат, летчики, танкисты. Вся армия королевства едва насчитывает сто тысяч, еще сорок у Национальной гвардии. Да и зачем им подводные лодки? Наш пятый флот практически не покидает Персидского залива."