Дональд Гамильтон - Предатели

– Я не знаю технические подробности, Мэтт, но на одном из катеров есть дистанционное устройство. На том, который побольше. Сейчас они налаживают его для водных лыж. Потому-то Монаху я и понадобилась. Ему нужен был кто-то, умеющий кататься на водных лыжах. Тот, кто хорошо смотрится в бикини.

– Погоди, погоди, не торопись. Водные, говоришь, лыжи?

– Да. Неужели не понятно? Кто заподозрит катер, который тащит на буксире длинноногую блондинку на водных лыжах? Все матросы и солдаты высыпят на палубу, будут кричать, махать руками, бросать в воду гирлянды, которые им надарили местные девицы. Мы промчимся совсем рядом. А потом, когда окажемся на безопасном расстоянии, Монах нажмет кнопку. – Наступило молчание. Я не смотрел на накрытое моим пиджаком тело Изобел. Снова заговорила Джилл: – Монаху повезло, что “Хьюз” бросил якорь в Гонолулу, а не в Перл-Харборе. Транспорт уходит завтра утром, а завтра – суббота. Это значит, что придет “Лурлина”, и вокруг появится множество лодок и катеров. Они будут встречать лайнер. Наш катер затеряется среди них. Монах уверен, что и после взрыва нас не вычислят. Все будут смотреть на “Хьюз”.

– А вы?

– А мы ускользнем в суматохе, встретимся где-то с другим катером, на котором не будет ничего подозрительного, и пересядем на него. Он доставит нас на корабль, на котором мы и уплывем. Подробности я не знаю. Монах сказал, что он сделает все сам… Он уверен, что я в него влюблена. Он считает, что я пошла на это не столько из политических убеждений, сколько в надежде удрать с ним вместе… Мне пришлось оставить его в этом убеждении. – Она слегка покраснела, но поскольку я уже видел, как она краснеет по заказу, это не произвело на меня запланированного впечатления.

– Ну, а как насчет его собственных политических убеждений? – спросил я. – Зачем он все это делает?

– Разве не понятно? В знак протеста против войны. И чтобы эти солдаты не попали туда, куда их везут.

– Что-то не похоже на Монаха, – сказал я. – Он никогда не славился пацифизмом. Разве что несколько постарел и размяк. А как насчет этой русской? Что до китайцев, то можно предположить, что они оказывают Монаху техническую помощь, хотя вообще-то он прекрасно справляется сам, где дело касается взрывных устройств. Но зачем принесло сюда русскую шпионку? Ты ведь сказала, что она из Москвы?

– Да, но я не знаю, какое у нее задание. А какая разница? Ведь коммунисты работают сообща.

– Не ставь на это слишком много денег, – рассмеялся я. – Ладно, не знаешь, так не знаешь. Это несколько меняет планы. Надо доложить в Гонолулу. Там, в тростниках, спрятана лодка. Вот твой ребеночек. Сначала расскажи мне, как добраться до К. Потом перепрячь лодку так, чтобы люди Монаха не отыскали ее. Когда стемнеет, садись в лодку и плыви на запад к Калаупапа, там колония прокаженных. Если пассат будет дуть, как вчера, по ветру ты доплывешь часа за два-три. Если верить карте, на полуострове Калаупапа есть маяк. Обогни мыс и подойди к берегу с подветренной стороны. Там у них все нужное оборудование, в том числе и связь. Обязательно свяжись с Гонолулу. Корабль не должен завтра сняться с якоря. О`кей?

Я говорил так четко и громко, чтобы не возбудить подозрений Джилл и быть услышанной Изобел. Но тело ее не подавало признаков жизни. Может быть, я ошибся насчет раны?

Ну что ж, либо она жива, либо нет. Либо слышала все насчет Калаупапа, либо нет. Либо она свяжется с Гонолулу, либо нет. Я тут уже не мог ничего поделать. Если я сейчас пущусь в путь, дозорные на К. быстро заметят меня, и катер мгновенно отрежет меня. Если я двинусь на юг пешком, то на это у меня уйдут дни, чего нельзя было допустить.

А если я буду дожидаться темноты, Монах пошлет своих людей и они успеют отыскать меня. Единственным способом удержать его от прочесывания этих мест оставалось самому заявиться к нему. Это давало возможность Изобел уплыть – если у нее хватит сил, а мне – устроить какую-нибудь диверсию, если, разумеется, представится разумным. Ну и мне также нужно было увести отсюда Джилл. Я решил, что это как раз не составит труда, и не ошибся.

– Ладно, Мэтт, – начала она, – но все-таки…

– Ну?

– До темноты еще много времени. Дай я провожу тебя хотя бы часть пути и укажу тебе, как действовать дальше. Не создавай у меня ощущения, что я завалила дело… Ну, а потом я вернусь и спрячу лодку.

– Как скажешь, – пожал я плечами. – Главное, запомни направление. На запад, курс на маяк Калаупапа, сразу, как стемнеет.

Прощаний не было. Мы просто двинулись в путь – сначала Джилл, потом я. Мы продрались через заросли и стали карабкаться по скалам на запад. День был солнечный, жаркий, нагрузка получилась приличная, и я был рад, что уже успел загореть, иначе сразу поджарился бы без рубашки. Порядком вспотев, мы преодолели гору, заслонявшую от нас следующую бухту.

Бухта была побольше той, где пристала наша лодка, и долина – пошире. Не было там сверкающего водопада, и вообще мало что напоминало тут Райский сад, в котором мы блаженствовали с Изобел. Правда, с тех пор многое изменилось.

Мы двинулись дальше, не встречая никаких признаков человеческого присутствия. Скалы снова сменились сочной тропической зеленью. Вдруг Джилл остановилась и обернулась ко мне.

– К. там, за той вон горой, – сказала она, махнув рукой. – Пойдешь через ту седловину. Часовой пониже. Еще один на мысу, а третий на утесе за лагерем. Ты их спокойно минуешь, если пойдешь через долину. Кстати, в отличие от меня, тогда ты не угодишь в болото. Слава Богу, на Гавайях нет змей, ни водяных, ни каких-то других.

Я снова посмотрел на нее. А вдруг я все-таки ошибаюсь? Никогда не известно, где правда. Все решает орел или решка, так или иначе выпавшие кости. Джилл выглядела очень привлекательно, даже в запачканных брюках и рваной рубашке. Она протянула мне руку и сказала:

– Пожалуй, я вернусь к лодке, Мэтт.

– Ладно. – После рукопожатия я сказал: – Счастливого плавания, девочка.

– Я пришлю подмогу. Как можно скорее.

– Нет, сначала лучше предупреди наших там, на корабле, не надо пугать этих здесь раньше времени. Лучше я попробую им тут напортить. А то если помощь заявится слишком рано, они удерут на катере со взрывным устройством, и это может плохо кончиться и для “Генерала Хьюза” и для многих других. Ты отвечаешь за корабль. Я попробую захватить катер. Только сперва уж сделай свое дело, а потом беспокойся обо мне, ладно?

Она выслушала эту нотацию со смирением.

– Да, я все понимаю… Мэтт…

– Ну?

– Ты… ты не считаешь, что я совсем уж опозорилась, а?

То ли она была отменной актрисой, то ли я был глубоко не прав. Я улыбнулся, взял ее голову в руки и легко поцеловал в лоб. Я почувствовал, как она обнимает меня и пытается поймать губами настоящий поцелуй. Вскоре она получила то, что хотела. Затем мой револьвер перекочевал к ней, она отскочила, наставила его на меня и крикнула:

– Все в порядке, Монах. Я его разоружила. Бери его, милый.

Я поднял руки, изображая почтение перед своим кастрированным оружием. Ну что ж, я уже несколько дней пытался сбыть его любому желающему. Наконец-то покупатель появился, хотя, признаться, я плохо понимал, насколько это мне теперь может помочь.

Они прятались в скалах – Монах и двое его темнолицых подручных в пестрых гавайских рубахах. Они были вооружены старыми карабинами М-1, представлявшими собой помесь пистолета и винтовки, от которых, по-моему, никакого толку не было. Однако трудно было отрицать очевидное: в определенных условиях из этой штуки можно уложить человека насмерть.

Монах был облачен в нечто вроде формы цвета хаки с рубашкой с короткими рукавами и открытым воротом. Этот фасон, принятый в наших вооруженных силах, превращает даже четырехзвездочного генерала в бойскаута. Я подумал, что в Монахе всегда было нечто от начальника отряда бойскаутов. Разумеется, цели у них были разные, но вот энтузиазм схожий.

Его голубые глаза зажглись фанатическим блеском, когда он стал приближаться, держа меня на прицеле еще одного револьвера из нержавеющей стали, запасы которых у него явно были неисчерпаемы. Его подручные отобрали у меня нож и ремень, но больше ничего не обнаружили, потому как у меня больше ничего и не было.

– Старина Эрик в своем репертуаре, – лениво сказал Монах. – Лихо сражается, быстро очаровывает женщин, но медленно думает.

– Да и старина Монах не изменился, – в тон ему отозвался я. – Всегда готов заговорить человека до смерти. Если бы слова убивали, дружище, ты был бы в нашем деле король.

Это его задело, потому как он и впрямь себя считал в нашем деле королем. Впрочем, он не одинок. Мало кто занимался бы тем, чем занимаемся мы, если бы не полагали, что в своей области ему нет – или практически нет – равных. Но Монах очень болезненно воспринимал шутки на эту тему.

Его зрачки сузились, и он начал было что-то говорить, но передумал. Вместо этого он кивнул головой своим подручным, чтобы они повели меня по тому, что считалось тропинкой. Но тут вмешалась Джилл.