Сергей Журавлев - Ниже – только вверх. Книга 3. Очаг поражения

Реджеп упал на пол с расколотым черепом. Ставрос в ужасе отпрянул и вжался в стену.

– Ты должен умереть, неверный! Из-за тебя погиб мой жених, – и выкрикнув «Аллах Акбар», Фатима снова вскинула пистолет, но не успела выстрелить, поймав пулю в живот.

Фатима, прижав обе руки к животу, медленно опустилась на колени, застонала и уперлась головой в пол, как при молитве…

Это Марта спасла грека от неминуемой гибели. Фатима, прижав обе руки к животу, медленно опустилась на колени, застонала и уперлась головой в пол, как при молитве…

Где-то в глубине складок ткани, перепачканной кровью, глухо хлопнул выстрел. Пуля ударила Ставроса в бедро, он упал, повалив журнальный столик со стеклянной столешницей. Она разбилась и осколком поранила плечо греку. Прогремело еще два выстрела, и воцарилась тишина.

Из других квартир на шум никто не вышел. Марта набрала телефон Фреда и обрисовала ситуацию. Через пять минут в квартире были свои люди. Грека доставили в закрытую клинику, где его обследовали и вынесли вердикт:

– Неглубокий порез мягких тканей плеча. Кости и сухожилия целы. Сквозное ранение мышцы ноги. Сейчас вам окажут помощь и, получив инструктаж, можете выздоравливать дома. Через месяц будете как новенький.

С рукой на перевязи, прихрамывая на левую ногу, Ставрос вышел в коридор. Там его ждала Марта. При виде красавицы настроение его улучшилось.

– Вам помочь? – поинтересовалась она.

– Думаю, что справлюсь сам, – ответил грек, присаживаясь на переднее пассажирское сидение. – Что с Реджепом и его невестой?

– Они, как Ромео и Джульетта – оба мертвы!

В кабинет начальника службы безопасности Международного трибунала вошел секретарь, поставил на стол запотевший графинчик водки и порезанный лимон. Налил шефу в хрустальную рюмочку и сглотнул слюну, наблюдая, как босс, прикрыв глаза, получает наслаждение от напитка.

– Есть хорошая новость! – радостно выпалил Фред.

– А плохая есть?

– Есть, но совсем незначительная.

– Начни с нее, а закончишь хорошей, – потребовал начальник.

– Сестры убитого Реджепа будут разобраны на органы для трансплантации, – медленно, как бы разжевывая, выговорил секретарь.

– А хорошая?

– Мы запеленговали Потрошителя. Это турок Узман Кылыч. А также его подельника – Зака Кацмана.

Увидев, как загорелись и забегали хищные глазки начальника, Фред налил сразу две рюмки водки. Они молча выпили и закусили лимоном.

– За такую новость готовься к повышению. Конечно, если нам удастся довести дело до суда. – И, не дожидаясь пока секретарь придет в чувство, налил себе третью и выпил залпом.

– Бери управление операцией на себя. А я, пожалуй, проедусь по городу, приведу мысли в порядок. Слишком много информации свалилось за несколько дней.

– Есть! – отрапортовал Фред и удалился выполнять поручение.

Увидев мужа, Йована закрыла лицо руками, кот ощетинился и выгнул спину, а Феликс поспешил подхватить друга под левую руку. Маленький сын удивленно посмотрел на перебинтованного отца и спросил:

– Папа, ты на скейте катался и упал?..

Этот детский вопрос разрядил ситуацию, заставив всех улыбнуться. Они разместились в гостиной. Йована, утирая слезы, стала накрывать на стол. Ставрос принял очередную порцию обезболивающего и развалился в мягком кресле. За чаем он поведал о событиях дня, закончившихся значительно печальней, чем предполагалось.

Слушая рассказ друга, Феликс как бы ненароком поглядывал на Марту. На первый взгляд ей было лет двадцать семь-двадцать девять. Строгий деловой костюм с узкой юбкой сидел на ней безукоризненно. Красивое, слегка удлиненное лицо, бездонные голубые глаза и пшеничные волосы не могли не притягивать взгляда. Даже огненнорыжая хозяйка дома проигрывала ей.

Когда повествование Ставроса подошло к концу и все должны были разойтись отдыхать, в разговор вступила Марта.

– То, что я скажу, вам может показаться немного странным, но после случившегося мне лучше остаться с вами.

Из возникшего замешательства помогла выйти Йована.

– Квартира, конечно, маловата. Всего две спальни. Я останусь при раненом и ребенке. Остается подселить вас к Феликсу. В его комнате две кровати.

– Если Феликс не возражает, я согласна, – напустив на себя безразличный вид, ответила Марта.

– Я не возражаю! Ни в коем случае! Если что, я могу и здесь, на коврике, возле кота поспать.

– Завидую тебе, Феликс. Спать в одной комнате с такой красоткой! Об этом можно только мечтать! – расхорохорился грек, забыв о присутствии жены, видимо, под действием транквилизатора.

– Ты, горе мое, инвалид несчастный, а все туда же, – посадила на место мужа Йована и ушла готовить Марте постель. Затем вернулась за Ставросом и увела его в спальню.

Феликс, дав возможность девушке первой посетить ванную, вышел покурить. Вдыхая вечерний воздух, он отметил, что во всем уже чувствовалась пусть ранняя, но весна.

«Необходимые документы я сегодня отправил в российское консульство… Через пару недель зашлю в Россию адвокатов. Пусть восстанавливают мои имущественные права. Сам туда поеду, когда все будет улажено, – размышлял он, стоя на балконе. – Две недели… А почему бы нам всем не махнуть куда-нибудь на океан? Походить на яхте… Завтра же предложу Йоване и Ставросу. А сейчас спать. Интересно, удастся мне уснуть в обществе такой девушки или нет?»

Когда он вернулся, в комнате было тихо. Марта лежала на своей кровати лицом к стенке. Он тихонько прилег на свою и прикрылся одеялом. Девушка повернулась на спину и едва слышно вздохнула.

– Вы не спите? – шепотом спросил Феликс.

– Не спится… День выдался тяжелый.

– А хотите выпить чего-нибудь крепенького?

– Не откажусь.

Феликс выскользнул из-под одеяла и пошел к мини-бару. Достав бутылку виски, налил в широкие стаканы грамм по сто пятьдесят и бросил в них кусочки льда. Держа стаканы в обеих руках, вернулся в спальню и, закрыв ногой дверь, подошел к Марте.

– Присаживайтесь, – пригласила девушка, показывая рядом с собой.

Феликс поспешил воспользоваться приглашением и протянул ей стакан. Она взяла, и их руки нечаянно соприкоснулись. Феликс почувствовал первые вспышки желания.

– За что выпьем? – поинтересовалась она.

– За вас! – предложил он.

– А я выпью за вас…

– Тогда необходимо на брудершафт.

– Согласна.

– Это значит до дна!

Они свили руки и стали медленно пить пьянящую жидкость. Каждый глоток разливался по телу теплом, распаляющим страсть.

– Теперь поцелуй…

Их губы встретились. Она положила руки ему на плечи. Он обнял ее и прижал к себе. Поцелуй был длинный, как вечность, нежный и тягуче– сладкий, как майский мед. Феликс забрал у Марты бокал и поставил на тумбочку. Сняв с кроватей одеяла, постелил их прямо на ковер и вместе с девушкой опустился на пол.

Все его фантазии вылились в ласки, которые он ей дарил. Женщина дрожала и тихонько постанывала. В какой-то момент она задрожала всем телом, выгнула спину и затихла. А потом… Такого превращения он не видел никогда. Как стихший ветер может разразиться бурей, так эта женщина захлестнула его напором страсти. Имея опыт, полученный неделю назад, Феликс не сдавался ее напору, и волны наслаждения накрывали их снова и снова.

Когда шквал перешел в шторм, шторм в легкое волнение, а затем наступил штиль, он все еще находился в состоянии взведенной пружины. И вдруг она сказала то, чего он никогда не слышал от Наташи:

– Феликс, ты настоящий мужчина!..

Из-за этой короткой фразы он почувствовал себя летящим вниз в кабине лифта. Сначала ощущение невесомости, а затем тяжесть, сжатие, взрыв и фейерверк небывалых ощущений. Не удержав себя на пике наслаждения, он зарычал, застонал, затих…

Сняв с кроватей одеяла, Феликс постелил их прямо на ковер и вместе с девушкой опустился на пол.

Салим возлежал на ковре у огромной серебряной миски с пловом. Рука, удерживающая мундштук кальяна, застыла у самых губ, а немигающий взгляд был устремлен на красивое блюдо ручной работы сирийских мастеров. Это блюдо подарил ему дед перед отъездом в Европу. Тогда старик рассказал внуку свою историю.

– Когда я был таким, как ты, я был беден и одинок. Наблюдая, как туда-сюда иностранные купцы водят караваны с богатым товаром, я загорелся мыслью напасть на них. Собрав таких, как сам, молодых джигитов, я повел отряд на караван, шедший в Иран. Нам повезло. Головная колонна ушла вперед. Часть навьюченных добром верблюдов осталась без охраны. Перебив погонщиков, мы забрали ценности вместе с верблюдами и за один день стали богатыми. На вырученные деньги я построил дом, купил стадо овец и нанял пастухов. Затем выбрал себе четырех жен, заплатил калым их родителям и стал уважаемым человеком. Потом, когда родился твой отец, твои тетки и дядьки, началась война. Нас всех заставили выращивать мак и делать из него опий. Спрос на него рос с каждым годом, а богаче мы не становились. За выращивание и первичную переработку опийного сырца перекупщики платили копейки. Именно поэтому, Салим, мы приняли решение выучить внуков, в том числе и тебя, чтобы вы уехали из Афганистана и сами стали торговать наркотиками в Европе, без посредников.