Уилл Мюррей - Призраки войны

– Ты, наверное, хочешь сказать, Думбо?

Чиун внимательно посмотрел на Римо.

– А ты уверен, что твоя память к тебе не вернулась?

– С какой бы стати? – невинно ответил Римо.

Министр обороны Социалистической Республики Вьетнам положил трубку телефона и подошел к столу, на котором была расстелена пластиковая карта Юго-Восточной Азии.

С мрачным видом он передвинул черную фишку на карте ближе к побережью. Там, где недавно прошла эта фишка, находилась целая цепочка других – красных.

– Они явно движутся к какой-то определенной цели, – сказал министр своему заместителю – единственному, кто находился сейчас рядом с ним в штабе в Ханое. – Это какая-то деревня или морской порт. Если бы они просто хотели спастись бегством, то постарались бы углубиться на территорию Камбоджи, а не вернулись бы во Вьетнам.

– Это, очевидно, деревня или порт на берегу Сиамского залива, – сказал заместитель, генерал Транг. – Я прикажу выставить ограждение вдоль всего побережья.

Министр покачал седой головой.

– Нет, дадим им добраться до берега. Вполне возможно, что там их ожидают американские военные суда.

– Может, остановим их раньше, чем они доберутся до берега, и выбьем из них правду вместе с зубами?

– Посмотрите на эти красные фишки, – горько заметил министр обороны. – Это новейшее советское вооружение. Современные танки, вертолеты и самоходные гаубицы. А эта черная фишка – старый танк “Т-54” с пушкой, которая и стрелять-то не может. Но почему же тогда мы каждый час передвигаем черную фишку вперед, а каждая красная фишка, которую мы ставим у них на пути, замирает на месте?

Генерал растерянно заморгал. Он не знал, надо ли ему отвечать, или это просто риторический вопрос. Но все же решил ответить:

– Потому что их уничтожили, товарищ министр обороны.

– Потому что их уничтожили, – повторил министр обороны. – Именно так. Что бы мы ни послали на перехват, все разваливается либо падает с неба на землю. Как это может быть?

– Не знаю.

– Один танк, один американский турист. Несколько изможденных американских военнопленных и неизвестное число полукровок, вооруженных только стрелковым оружием и к тому же не имеющих достаточно боеприпасов. И тем не менее им удается одерживать верх.

Генерал Транг откашлялся.

– Мне говорили, – невпопад заметил он, – что у них еще есть слон.

Министр обороны удивленно вскинул бровь. Потом покачал головой.

– Мне это напоминает войну, – сказал он, помолчав.

– Какую войну? – задал резонный вопрос генерал Транг.

– Нашу войну с американцами.

– Но мы победили в той войне.

– Вот это-то меня и беспокоит. В той войне мы были маленьким шипом, вонзившимся в бок огромной военной махины. Мы не рассчитывали на победу. Но именно потому, что мы знали: нам суждено потерпеть поражение, мы продолжали драться, ибо у нас не было другого выхода. Победа или смерть!

– Я не вполне понимаю, товарищ министр.

– Мы победили американцев благодаря одному существенному моменту. Нам победа нужна была больше, чем им. Но эти, – министр ткнул в черную фишку, – они воюют не ради победы или славы. Они дерутся ради спасения своих жизней.

– Но на этот раз именно мы – огромная военная махина, – заметил генерал Транг.

– Да. Именно так. Вот это-то меня и беспокоит. Вызовите вертолет, чтобы меня отвезли к месту событий. Я лично возглавлю операцию, – заявил министр обороны. И добавил: – Если еще не поздно.

– Но… Но ведь это всего лишь бой местного значения.

– Такими же боями местного значения были и Ватерлоо, и Дьенбьенфу, и Кхесан, – возразил министр обороны, с выражением отвращения на лице приподнял трубку зазвонившего телефона и опустил обратно на рычаг. Он понимал, что хороших новостей ждать не приходится. – И наступление под Тетом было лишь серией боев местного значения, которые все происходили одновременно. Ни один из боев не был решающим. Правду говоря, в большинстве из них мы потерпели поражение. Но это изменило всю стратегическую ситуацию, и после этого американцы были обречены на провал. Надеюсь только на одно – как бы нам на этот раз не изменить стратегическую ситуацию в ненужную для нас сторону после этого боя местного значения.

Министр обороны вдруг почувствовал себя совсем старым.

Римо направил танк через джунгли. Гусеницы танка подминали под себя слоновую траву.

– Соберите как можно больше веток и листьев и укройте танк, – приказал он.

– Вы слышали, что вам приказано! – рявкнул Дик Янгблад, вылезая из башенного люка. – Пошевеливайтесь, пошевеливайтесь. Мы пока еще не дома.

Все бывшие заключенные, кроме больного Коллетты, взялись за дело.

– Я смотрю, тебе удалось сохранить дисциплину, – заметил Римо, наблюдая за тем, как американцы и дети американских солдат ломают ветки, наваливают их в кучи и оттаскивают к танку.

Янгблад ухмыльнулся во весь рот.

– Знаешь, как это получилось? Когда умер последний офицер, моральное состояние у всех было ужасное. И тогда я решил не давать им спуску. Если я слышал, как кто-то из наших говорит по-вьетнамски, я бил его до тех пор, пока он не забывал последнее вьетнамское слово. Некоторое время мне пришлось обходиться с ребятами довольно круто. Я тянул их в одну сторону, а косоглазые – в другую.

– Ну и что же из этого вышло?

– Все решили, что связываться со мной хуже, чем с косоглазыми. И тогда косоглазые начали вымещать все свое зло на мне, а не на ребятах. Но ничего, я справился. Они морили меня голодом, но сам видишь – ничего у них не вышло. Они засовывали меня в этот вонючий контейнер, а когда наконец выпускали, то я мило улыбался, глядя в их гнусные рожи, и благодарил за то, что меня подвезли.

– Ну, старина Янгблад, ты нисколько не изменился! – восхищенно заметил Римо.

– Да, старина – это уж точно. Я так долго был оторван от родины, что теперь, когда свобода близка, даже и не знаю, остались ли у меня силы встретиться с домом.

– Слушай. У нас все получится. Чиун позаботится об этом.

– А ты совсем по-новому относишься к старому Дяде Хо теперь, когда мы выбрались оттуда.

– Он нас скоро догонит, – отозвался Римо, оглядываясь по сторонам. – Кстати, можно попросить тебя об одном одолжении. Не называй меня больше Римо.

– Почему это? Тебя ведь так зовут, верно? Или ты даже это забыл?

– Я не могу тебе этого объяснить. И особенно не называй меня по имени перед ребятами. Только ты и Чиун знаете, кто я такой. И пусть так и будет дальше.

– Черт побери, да какая разница?

– Такая, как между жизнью и смертью. Просто поверь мне.

– Ты начальник. Слушай, а тебе это не напоминает тот случай, когда ты украл у желтожопых их танк и проехал на нем аж до… Как называлась эта сраная деревенька?

– Фукху.

– Ага. Так она и называлась. Как сейчас помню: ты едешь на этом танке, а наших так и подмывает тебя разнести в клочья. Они-то думали, там вьетнамец. Это одно из тех воспоминаний, которые меня поддерживали все эти годы. Странно, за что только не цепляется наша память, когда оказываешься в жопе.

– А я лучше помню Кхесан.

– Да. Кхесан. После него-то все и переменилось, правда? И после Тета. Ты помнишь Тет?

– Да, – ответил Римо, с беспокойством глядя на дорогу. – Я помню Тет.

Танк наконец укрыли. Люди расселись на траве. Римо выставил часовых. Для этого он выбрал двоих полукровок – они выглядели посвежее, чем американцы.

– Мать твою! – выругался Янгблад, садясь и откидываясь на траву. – Тет. Слушай, а ты помнишь того засранца? Майора, который командовал нами под Кхесаном? Как там его звали?

– Бауэр, что ли?

– Точно. Именно так. Дики Бауэр. Его все ненавидели. Самый гнусный сукин сын из всех, с кем мне приходилось встречаться. Очень часто, когда я валялся в одиночестве в этом сраном контейнере, я думал, что же с ним сталось. Иногда я даже придумывал для него какие-нибудь пакости – просто так, чтобы провести время.

– Он умер, – сам не зная почему, ответил Римо, – там, в большом мире.

– В большом мире… Черт побери, в последний раз я видел мир, когда мне было двадцать лет. А теперь мне за сорок. Да, Вьетнам сожрал большой ломоть моей жизни. Интересно, а сумею я там приспособиться?

И тут Янгблад сел и с сомнением посмотрел на Римо.

– Слушай, а откуда ты знаешь, что Бауэр умер. Мне казалось, ты ничего, кроме Вьетнама, не помнишь. Римо долго ничего не отвечал. Наконец сказал:

– А вон и Чиун. Помни, что я тебе сказал насчет моего имени.

Но Дик Янгблад не ответил. Глаза у него были закрыты, а широкое лицо размякло. Он спал.

Римо отправился навстречу Мастеру Синанджу. Чиун ехал на слоне. Он похлопал слона по боку тонкой бамбуковой веточкой, и слон остановился и опустился на колени. Чиун сошел на землю.

– Вам не надо было ждать меня, – заметил Чиун. – Мы с Рэмбо вас догнали бы.