Уоррен Мерфи - Исцеление смертью

– А Чиун утверждает, что вы можете действовать, не добиваясь пика, и доводить себя до полной кондиции в процессе работы.

– Чиун, говорите?

– Да, именно Чиун.

– А вас не интересует, что утверждаю я, Римо?

– Об этом мы побеседуем завтра вечером. До встречи.

В трубке щелкнуло, связь прервалась. Римо осторожно отсоединил скрамблер, это пластмассово-алюминиевое чудо техники, и начал медленно сжимать его в своей сильной ладони, пока через трещины в пластмассе не полезли клочки проводов, остатки плат и все не превратилось в однородную массу.

Отбросив то, что еще минуту назад было электроникой, Римо кинулся в соседнюю комнату, где продолжал работать телевизор. В двух футах от него, прямо перед экраном, замер в позе лотоса тщедушный человек с восточной внешностью. Редкая борода пучками сахарной ваты свисала с его сухого пергаментного лица, а просторная одежда подчеркивала худобу.

Чиун смотрел сериал о докторе Лоуренсе Уолтерсе, великом психиатре…

Бетти Хендон только что открылась доктору Уолтерсу, что ее мать в действительности была ей не матерью, а отцом, который выдавал себя за служанку Джереми Блэдфорда, живущего этажом выше. Сама Бетти без ума от мистера Блэдфорда, но уже никогда не смогла бы стать его женой, так как ее еще подростком насильно выдали замуж за Уилфреда Уайата Хорнсби, выжившего из ума миллиардера, который, продолжая жить затворником, угрожает прикрыть клинику для бедных доктора Уолтерса…

– Чиун! – закричал с порога Римо. – Это ты сказал Смиту, что я могу работать, не достигнув состояния полной физической готовности?

Ответа не последовало. Руки человека, застывшего в позе лотоса, оставались скрещенными на коленях.

– Ты хочешь, чтобы меня убили? Ты этого хочешь, Чиун?

Тишину комнаты нарушал только доктор Уолтерс, рассуждавший о том, почему так важно, чтобы люди осознали себя просто людьми, а не тем, кем хотят их видеть другие.

– Чиун! Я сейчас выдерну шнур из розетки! – завопил Римо.

Тонкий указательный палец правой руки с аккуратно заточенным ногтем почти такой же, как палец, длины, приблизился к губам старика.

– Тс-с-с! – только и произнес Чиун.

К счастью, с экрана полилась тихая органная музыка, потам откуда-то выскочил вредный ребенок и испортил маме игру в карты только для того, чтобы поведать ей о состоянии своих зубов, чему последняя несказанно обрадовалась. Не менее довольными почувствовали себя и другие участники игры в покер, у каждого из них оказалось полное каре. Может быть, поэтому всем захотелось узнать, какой пастой этот ребенок чистит зубки.

– Тебе не нужно находиться на пределе возможного постоянно, – заговорил наконец старик, – как автомобилю не требуется постоянно ездить со скоростью девяносто миль в час.

– Но когда автомобиль будет участвовать в гонках, его скоростные возможности могут пригодиться, – возразил Римо.

– Все зависит оттого, кто с кем соревнуется, – заметил Чиун. – Автомобилю не нужна скорость, чтобы победить черепаху.

– Не хочешь ли ты сказать, что весь мир для меня – черепаха? Я правильно тебя понял, учитель?

– Правильно, сын мой. Весь мир для тебя черепаха.

– А что если мне попадется слишком быстрая черепаха? – спросил Римо.

– Тогда ты заплатишь последний взнос нашей профессии, – ответил старик невозмутимо.

– Вот спасибо! С тобой я чувствую себя в полной безопасности. Только вот завтра вечером я должен быть готов выполнить новое задание.

– Тогда начинай работать со стенами, – посоветовал Чиун. – И еще об одном хочу сказать тебе, сын мой.

– О чем же? Говори!

– Гнев убьет тебя быстрее, чем самая быстрая черепаха. Гнев отнимает у разума глаза, а твоей жизнью управляет разум. Человек физически слабее буйвола и медленнее коня. Ногти его не столь крепки и остры, как когти льва. Но именно человек правит миром, потому что ему дан разум. Гнев затуманивает разум и…

– Папочка, – прервал его Римо.

– Да? – Чиун с удивлением уставился на своего питомца.

– Попробуй высморкаться через ухо!

Римо вернулся к себе в спальню и начал работать со стенами. Он набегал на одну стену и тотчас отскакивал назад, потом – на другую и опять отскок; отойдя в угол комнаты, он стал прыгать с одной стены на другую. Туда-обратно, со стены – на стену; туда-обратно, со стены – на стену… С каждым прыжком скорость увеличивалась, пока, наконец, Римо не стал двигаться, подобно мотоциклу в аттракционе «Кольцо смерти», по стенам вокруг комнаты, не касаясь покрытого ковром пола.

Отличное упражнение, чтобы избавиться от лишней энергии и гнева, – подумал Римо. – Старик, как всегда, прав: все зависит от разума. Многие ли умеют полностью использовать свои силы и управлять ими? Единицы. Сам Римо даже в состоянии полной готовности мог использовать их процентов на пятьдесят. Зато старый Чиун, его бессменный тренер. Мастер Синанджу, человек, заменивший ему отца, которого он никогда не знал, использовал свои способности на все семьдесят пять процентов.

И все потому, что оба они постоянно занимались самосовершенствованием.

Римо терпеливо поджидал мальчика-подносчика, который понуро брел со стороны зеленой лужайки, окруженной глубокими песчаными ямами-ловушками. Поскольку лужайка находилась на некотором возвышении, сигнального флажка у лунки видно не было. Слабые порывы ветра доносили до Римо терпкий запах сочной травы, за которой здесь постоянно ухаживали. Приятно щекоча ноздри, он наполнял легкие свежестью. Слева от гладкого поля, ведущего к лужайке с лункой, сухо треснула ветка, будто на нее наступила нога крупного зверя. Звук этот раздался в роще, окруженной кустарником.

Вернулся мальчик и стал сбивчиво рассказывать:

– Около восьми футов от переднего края зеленой лужайки… как раз вдоль линии песочных ям-ловушек… Площадка гладкая, наклон травы в вашу сторону… Площадка расположена на склоне, уходящем от вас вниз… – Мальчик показал рукой воображаемый угол склона. – Расстояние отсюда… ярдов сто семьдесят… Судя по тому, как вы бьете по мячу, вам необходимо приподнять траекторию…

Римо понял, что игра не сложилась. От раздражения и злости он стремился набрать побольше очков, нимало не заботясь о том, чтобы загнать мяч в песочную ямку-западню или закатить его на нестриженную часть поля. Римо намеренно посылал мяч в воображаемые лунки, находящиеся на расстоянии нескольких футов от лунок настоящих. Он старался играть результативно, тем более в присутствии постороннего человека. Однако в его игре не было расчета, блеска мысли, виртуозного мастерства.

– Вы совсем не думаете об игре, мистер Дональдсон, – сказал подносчик, называя самую последнюю фамилию Римо.

– Подай мне клюшку четыре с металлическим набалдашником, – бросил Римо, делая вид, что замечание подростка его не касается.

– Как забавно вы посылаете мяч, мистер Дональдсон?! – не унимался мальчик. – Я никогда прежде не видел, чтобы так ударяли по мячу.

– О чем это ты?! – изобразил удивление Римо.

– Для начала «двойной орел» совсем неплохо, – подносчик попытался загладить свою неловкость. – На каждой лунке вы экономите по два удара.

– Ты не перепил вчера, случаем, сынок? – Римо подозрительно взглянул на подростка. – Или еще не совсем проснулся? За первую лунку я набрал наибольшее число очков при минимальном количестве ударов, а за вторую – стандартно. Кто лучше знает, сколько ударов я сделал, ты или я? Небось, накурился вчера?

Мальчик сконфуженно молчал.

Римо взял из его рук клюшку четыре, тщательно выбрал позицию, сделал два пробных замаха, а затем точно выверенным ударом с подкруткой послал мяч на расстояние в сто семьдесят ярдов; семьдесят ярдов вперед по прямой и сто – в сторону.

– Черт побери! – воскликнул Римо, швырнув клюшку на мягкое травянистое поле. – Только игра пошла… и вот!

Он посмотрел пристальным взглядом на подростка, стараясь понять, помнит ли он о первых двух лунках, но ответа в его глазах прочитать не успел – на их месте кровью разлилась глубокая рваная рана. Римо услышал жужжание пули раньше, чем хлопок выстрела, прозвучавшего со стороны рощи.

Пуля в буквальном смысле опрокинула мальчика, он упал, рассыпая деревянные и металлические клюшки. Укрываясь от следующего выстрела, Римо – он не сомневался, что стреляли именно в него, – распластался рядом с подносчиком, как бы дублируя контуры его тела, но с противоположной от рощи стороны. Еще две пули врезались в обмякшее тело мальчика. Перекрестного огня вроде бы нет, – отметил про себя Римо. По жужжанию пуль, их тяжелым ударам в цель он определил, что стреляли со стороны рощи из однозарядной винтовки крупного калибра, типа «магнум-357». Что ж, кто бы ни был этот не очень меткий стрелок, он умрет!

Выждав момент, Римо вскочил и бросился в сторону рощи. Сначала он бежал по прямой, а потом сделал резкий рывок в сторону, уклонившись тем самым от очередной пули. Римо моментально изменил тактику: теперь он двигался в направлении стрелка, прыгая из стороны в сторону и при каждом прыжке переворачиваясь в воздухе, что походило на полет шарика во время игры в пинг-понг. Расстояние между противниками неумолимо сокращалось. Очередная пуля, выпущенная из винтовки, взбила фонтанчик земли у самых ног Римо. И тут он заметил, что стрелок был не один: еще два крепких парня в комбинезонах болотного цвета вышли из-за кустов и стали по обе стороны от первого. Все трое напоминали боевиков из отрядов «коммандос»: сумрачные лица чем-то измазаны, армейские ботинки со шнуровкой начищены до слепящего блеска, на головах черные спортивные шапки, в руках короткоствольные автоматы, точность боя которых ограничена сорока ярдами. Этим ребятам не стоило бы появляться всем вместе и двигаться гуськом.