Сергей Журавлев - Ниже – только вверх. Книга 1. Гремучая смесь

Карта России величиной в полстены сложилась гармошкой, освободив широкий проход в коридор. Финансист пропустил Феликса вперед. Карта-дверь вернулась в прежнее положение.

Вновь шаги по коридору и снова барабанная дробь, под которую Феликс оказался в зимнем саду, вернее, в сказке.

Сад размером с футбольное поле наполнял летний, свежий воздух. Система климатического контроля работала безукоризненно. На высоченных окнах ни капельки конденсата. Муниципальный ботанический сад в сравнении с этим выглядел бедно. Привыкшие к людям волнистые попугайчики смело усаживались на плечи и снова улетали в гущу листвы. В ручьях, протекавших замысловатыми лабиринтами сквозь гроты, плавала разноцветная рыбешка. Над цветами кружились пчелы. Это же надо! На улице минус двадцать четыре, а здесь пчелы!..

Орест Минович пригласил гостя присесть за мраморный столик на скамью из того же розового мрамора. Чуть поодаль, возле ручейка, стекавшего из расщелины в большом камне, Феликс увидел две статуи из белого паросского мрамора. Одна девушка придерживала кувшин, стоящий на плече, вторая набирала воду из ручья. Их тела прикрывали полупрозрачные туники, подчеркивающие юную красоту и грациозность.

– Вы еще помните, зачем пришли? – спросил банкир.

– Извините, увлекся. Такая красота… Вы мне никогда ее не показывали. Даже не подозревал о том, что у вас есть такое.

– Так и вы раньше мне не делали предложений, подобных сегодняшнему.

– Тогда повторю вопрос. Каков у вас суточный оборот наличности?

– Для чего вам такая информация? – поинтересовался финансист. – И если вы узнаете, то будете ли способны ее переварить. Не говоря о деньгах, которыми располагаю.

– Я вас хорошо понимаю. Кроме того, помню ваш совет: не кушать больше, чем смогу переварить.

– Хорошо. Слушайте. Через мой банк в день проходит пятьсот миллионов рублей.

– Это около десяти миллиардов в месяц?

– Очень точно подметили, молодой человек. И зачем вам столько? – улыбаясь, поинтересовался Орест Минович.

– Мне лично, как и вам, столько не надо. А вот некоторая часть от этой суммы была бы не лишней, – также улыбаясь, удовлетворил его любопытство молодой бизнесмен.

Чуть поодаль, возле ручейка, стекавшего из расщелины в большом камне, Феликс увидел две статуи из белого паросского мрамора.

– Обрисуйте вкратце трансферт…

– Несколько крупных государственных промышленных предприятий получают госкредит под выпуск своей продукции в последующем году. Деньги целевые – на закупку сырья. Моя компания «ООО Промснаб» имеет опыт и берется полностью обеспечить эти предприятия сырьем в следующем году. Переговоры между заинтересованными сторонами состоялись. Всех все устраивает. Дело за малым – учесть мой и ваш интерес, – Феликс закончил свое выступление театральной паузой.

– Продолжайте мысль, – как бы подгонял его банкир, явно заинтересовавшись.

– Кредитные деньги госпредприятий поступают в обслуживающий их банк «Проминвест». По контрактам поставки сырья между моей фирмой и госпредприятиями деньги из «Проминвеста» перетекают на мои счета в вашем банке. Далее я получаю эти средства в виде наличных денег под липовые контракты закупки сельскохозяйственной продукции первичной переработки. Вам, конечно, известна эта единственно законная схема обналичивания средств?

– Как и на чем вы собираетесь заработать?

– Орест Минович, прежде чем услышите ответ, мне необходимо услышать вашу цену, при условии пятьсот миллионов в день на протяжении двух месяцев.

– Это как? Мне придется не выдавать деньги на зарплату госслужащим?

– А разве вас не устроит полпроцента? Это сто миллионов рублей за два месяца! Таких «полянок» штук десять сможете построить. И не здесь.

Старый банкир почувствовал фарт.

– Значит, и пенсионеры… А как же полиция, прокуратура?

– Орест Минович, для них предлагаю еще такую же сумму. Но это ваша задача. И вот что важно, вы впускаете мои мини-автобусы в свои хранилища после завершения работы персонала. На охрану в это время ставите моих людей. Ведь по всем правилам оформления расходных документов к вечеру в хранилищах будут не ваши, а мои деньги?

– Вы мне всегда нравились. Помню, как, увидев вас, сразу подумал: далеко пойдет…

– Ваша доля в девятом мешке. Вами же подсчитанная и вами же туда сложенная.

Банкир заерзал на стуле, подсчитывая в уме барыши.

– Я жду вашего ответа, – торопил финансиста Саенко, понимая, что тот более чем заинтересован. – Не хочу показаться наглецом, но должен напомнить, что во «Внешэкономбанке» меня тоже хорошо знают.

– Согласен, – ответил Орест Минович. – Но вы обещали рассказать, как собираетесь заработать деньги?

– Через два месяца продам наличные вам же под десять процентов.

– А с чего вы решили, что мой банк будет покупать наличные?

– Не вы, – пенсионеры, госслужащие и бизнесмены, оставшиеся без налички вообще. Кольцо замкнется. Денег наличных на некоторое время не станет – почти коллапс. Вы, главное, выполняйте наше соглашение. Ведь ваши бумаги будут в полном порядке.

На лице банкира застыл немой вопрос: «А почему я не запросил один процент?»

О том, какой сложный путь пройдут деньги в период галопирующей инфляции, несколько раз превращаясь в твердую и деревянную валюту, Феликс не счел нужным сейчас говорить.

– Стоять! – окрик надзирателя развеял туман воспоминаний и прервал звуки барабанной дроби. – Лицом к стене! Теперь это твоя камера.

На двери масляной краской была написана цифра 11.

«А есть пресс-хаты. Туда лучше не попадать. Сгнобят. Здесь такая хата под № 11. Много на них крови братвы, – звучали в голове слова Глыбы, и сердце упало в пятки. – Но я не братва, а честный человек! Меня не за что прессовать. Сейчас им все объясню. Ведь и здесь люди живут…» – пытался успокоить себя Феликс, стоя перед дверью с двумя «костылями».

Камера мало чем отличалась от прежней. Та же обстановка, но людей меньше. Четверо сидели на шконках, двое за столом играли в нарды. На вошедшего никто не обратил внимания, и он мялся у двери, не зная, что делать дальше. Вдруг из-под шконки вылез паренек с намалеванными губами и стал пытаться обнять и поцеловать новенького в лицо, но тот оттолкнул его. Парень упал на игроков в нарды.

– Ты че, сучок гнутый? – завопил один из них. – Пошто нашу бабу обижаешь? Она к тебе подошла гостеприимство показать, а ты ее бьешь! Ты, баклан, совсем не вежливый. Не успел прийти в хату, а беспределишь!

Камера мало чем отличалась от прежней. Та же обстановка, но людей меньше.

– Я даже с женщинами незнакомыми не целуюсь, а уж тем более с мужиками, – возмутился Феликс.

– А зачем нам игру сломал? – никак не успокаивался горластый. – Сейчас в шеш-беш легко мог выиграть сто пачек сигарет. А теперь, что мне делать? Ты, Митек, отдашь мне эти сигареты?

– Нет, конечно. Потому как сам у тебя мог выиграть. Еще неизвестно, кто бы выиграл. Вон пускай баклан отдает тебе сто пачек и мне сто, – ответил его партнер по игре, лысый, плотный мужик с исколотыми татуировками руками.

Теперь они оба напирали на Феликса. Еще двое слезли со шконок и встали по бокам.

– Попал ты, мужик. Бабе товарный вид попортил… Видишь, губы разбил. Как она работать будет? Нас, честных зеков, лбами хочешь столкнуть? Что скажешь?

– Мужики, давайте разберемся. Из любой конфликтной ситуации можно найти выход…

– Мужики в поле пашут. Ты вообще все берега попутал. Может, на воле под хвост баловался? Тогда мы тебя живо определим. Машку заменишь, пока у нее губы заживут, и долг отдашь. Давай, пацаны, держи его. Сейчас штаны снимем, в тазик посадим и посмотрим, пойдут пузыри или нет…

Саенко понимал, что от четверых отбиться сложно, но без драки ему не обойтись. Если сейчас не ответит, то точно окажется под шконкой, и ему самому придется обслуживать этих зеков.

«Самое главное беречь спину», – только он успел подумать, как кто-то сказал:

– Эй, ша, пехота! Движуха дозволена, коли я разрешу. Если кент накосячил, то ответит…

Лишь теперь он заметил на нарах человека, наблюдавшего за ним. Он отложил книгу, поправил очки в тонкой оправе и подозвал к себе. Подойдя, Саенко увидел, что тот читал Карнеги.

– Присаживайся, мил человек.

Новенький опустился на лавку возле стола.

– Митек, сделай гостю чай. Куришь?

– Да. Но у меня нет сигарет.

– На, кури! И не злись на сидельцев. Их жизнь обозлила. Меня зовут Григорий Михайлович. А вас как?

– Феликс. Феликс Сергеевич.

– И что привело вас в нашу скорбную обитель, Феликс Сергеевич?

– Не знаю, Григорий Михайлович.