Дин Кунц - Казино смерти

Я вернулся к свету, который падал из комнаты Дэнни, где стены украшали постеры с, как всегда, великолепной Деми Мур и страшным Человеком-Слоном. Прошел чуть дальше, остановился, глядя в сумрак второго, более короткого коридора, отходящего от основного под прямым углом.

Это был большой дом. Построил его в 1910 году иммигрант из Филадельфии, который сколотил состояние на сливочном сыре или гелигните. Никак не могу запомнить, на чем именно.

Гелигнит — это мощное взрывчатое вещество, состоящее из желатинизированной массы нитроглицерина с добавлением нитрата целлюлозы. В первое десятилетие прошлого столетия гелигнит называли желатиновым динамитом, он пользовался огромной популярностью в тех кругах, представители которых очень любили что-то взрывать.

Сливочный сыр — он и есть сливочный сыр. Отлично идет со многими блюдами, но редко взрывается.

Я бы хотел получше ознакомиться с местной историей, но мне никак не удается уделить ей достаточно времени. Мертвые продолжают дергать меня.

Вот я и повернул во второй коридор, темный, конечно, но не кутавшийся в кромешной тьме. В его конце, в слабом свете, я мог разглядеть открытую дверь, которая вела к лестнице черного хода.

На лестнице свет не горел. Его источник находился внизу.

Помимо комнат и чуланов с обеих сторон коридора, обследовать которые мне совершенно не хотелось, я прошел мимо лифта. Кабина поднималась и опускалась гидравлическим поршнем, и установили лифт до свадьбы Уилбура и Кэрол, до того как Дэнни (тогда семилетний мальчик) переступил порог этого дома.

Если у вас несовершенный остеогенез, для того, чтобы сломать кость, требуется совсем небольшое усилие. В шесть лет Дэнни сломал правое запястье, слишком резко бросив кубик с цифрами на гранях, играя в настольную игру.

Так что лестницы представляли собой особый риск. Ребенком, свалившись с одной из них, он бы точно погиб, проломив череп в нескольких местах.

Страха перед падением я не испытывал, но от одного только вида этой лестницы черного хода у меня по коже побежали мурашки. Спиральная, закрытая стеной, она исчезала из виду уже через несколько ступенек.

Интуиция подсказывала, что внизу кто-то меня поджидает.

Альтернатива лестнице — лифт мог оказаться слишком шумным. И Саймон Мейкпис, заранее осведомленный о моем прибытии на первый этаж, подготовил бы мне горячую встречу.

Отступить я не мог. Должен был спуститься вниз, и быстро.

Прежде чем я осознал, что делаю, указательный палец правой руки нажал на кнопку вызова лифта. В следующее мгновение я резко отдернул палец, словно наколол его иглой.

Двери не раскрылись: кабина находилась на первом этаже.

Когда загудел электромотор, гидравлический поршень пришел в движение, а кабина с легким потрескиванием двинулась вверх по шахте, я понял, что у меня есть план. И порадовался этому.

По правде говоря, ничего грандиозного я не придумал. Всего лишь отвлекающий маневр.

Кабина остановилась с таким громким стуком, что я вздрогнул, хотя и понимал, что без шума не обойтись. Когда двери разошлись, я напрягся, но никто не выскочил из кабины, не набросился на меня.

Я наклонился вперед и нажал на кнопку, отправляющую кабину обратно на первый этаж.

Как только дверцы сошлись, поспешил к лестнице и буквально скатился вниз. Отвлекающий маневр не принес бы никакой пользы, если бы кабина лифта достигла первого этажа раньше меня и Саймон обнаружил бы, что в ней меня нет.

Вызывающая клаустрофобию лестница привела меня в комнатенку рядом с кухней, прихожую, предназначенную для того, чтобы снять там грязную одежду и обувь. Такая прихожая, с выложенным каменными плитками полом, могла прийтись очень кстати в Филадельфии с ее дождливыми весной и осенью и снежной зимой, но в прожаренной солнцем Мохаве проку от нее было не больше, чем от сушилки для валенок.

Радовало одно: по крайней мере, я попал не в кладовую, заваленную гелигнитом.

Из прихожей одна дверь вела в гараж, вторая — во двор. Третья — на кухню.

В изначальной конструкции дома наличие лифта не предусматривалось. Так что архитектору, который проектировал переделку здания, пришлось встраивать лифтовую шахту по месту. В результате она заняла угол большой кухни.

Едва я успел добраться до прихожей (крутые повороты винтовой лестницы вызвали у меня головокружение), как громкий удар возвестил о прибытии кабины на первый этаж.

Я схватил щетку, словно надеялся смести с ног психопата-убийцу. Или рассчитывал застать его врасплох, ткнув щетинками в лицо и при удаче повредить глаза, заставив отступить.

Щетка не внушала той уверенности в себе, каковую, несомненно, внушил бы огнемет, но, конечно, была более грозным оружием, чем тряпка, которой стирают пыль.

Встав у двери на кухню, я изготовился к тому, чтобы сбить Саймона с ног, как только он ворвется в прихожую из кухни. Он не ворвался.

По прошествии времени, достаточного для того, чтобы перекрасить серые стены в более веселенький цвет, в действительности секунд через пятнадцать, я посмотрел на дверь в гараж. Потом на дверь во двор.

Задался вопросом, удалось ли Саймону Мейкпису уже вытащить Дэнни из дома. Они могли быть в гараже. Саймон — за рулем автомобиля доктора Джессапа, Дэнни, связанный и беспомощный, — на заднем сиденье.

А может, они пересекали двор, направляясь к калитке в заборе. Саймон мог поставить автомобиль в проулке за территорией участка.

Но меня тем не менее тянуло на кухню. Там горели только лампочки под полками, освещая поверхность столов, расположенных по периметру кухни. Однако света хватало, и я видел, что на кухне никого нет.

Но, что бы ни видели мои глаза, я чувствовал чье-то присутствие. Этот «кто-то» мог прятаться за центральной стойкой.

Вооруженный щеткой, сжимая ее, как дубину, я двинулся вокруг стойки. Натертый пол из красного дерева чуть поскрипывал под резиновыми подошвами моих кроссовок.

Я обошел уже три четверти стойки, когда услышал, как за моей спиной разошлись двери кабины лифта.

Развернулся, но увидел не Саймона, а незнакомца. Он таки ждал у лифта, а когда не обнаружил меня в кабине, как того ожидал, понял, в чем причина. Соображал он быстро и спрятался в лифте еще до того, как я прошел на кухню из прихожей.

Он напоминал сжатую, готовую в любой момент распрямиться пружину. Его зеленый взор сверкал мудростью зла. Я смотрел в глаза того, кто знал много дорог, выходящих из рая. Его чешуйчатые губы изгибались в лживой улыбке, с них только что не капал яд.

Прежде чем я успел придумать змеиную метафору, чтобы описать его нос, незнакомец нанес удар. Нажал на спусковой крючок «тазера». Два дротика вылетели синхронно и, таща за собой тонкие проводки, пробив мою футболку, впились в тело и разрядились.

Я понял, что чувствует высоко летящая над землей ведьма, внезапно лишившаяся магических способностей: до земли далеко, а толку от метлы никакого.

Когда ты получаешь электрический разряд в пятьдесят тысяч вольт, должно пройти некоторое время, прежде чем у тебя возникнет желание потанцевать.

На полу, в позе раздавленного таракана, трясясь всем телом, лишенный основных моторных функций, я попытался закричать, но изо рта вырывались только хрипы.

Боль пульсировала во всех нервных проводящих путях с такой силой, что мысленным взглядом я видел их так же отчетливо, как автострады на карте.

Я клял незнакомца на все лады, но с губ срывался неразборчивый писк. Точно так же, должно быть, пищала бы рассерженная песчанка.

Он наклонился надо мной, и я подумал, что сейчас он начнет меня избивать. Судя по его лицу, он обожал избивать людей. Особенно ногами, обутыми в сапоги с коваными мысками.

Мои руки подпрыгивали, кисти дергались. Я не мог защитить лицо.

Он заговорил, но слова его ничего не значили, ничем не отличались от звука атмосферных помех в радиоприемнике.

Он поднял щетку, и по тому, как он за нее ухватился, я понял, что он будет тыкать тупым концом мне в лицо, пока Человек-Слон в сравнении со мной не станет топ-моделью с обложки глянцевого журнала.

Он высоко поднял это ведьмино оружие. И уже собрался вогнать тупой конец мне в лицо, когда вдруг резко повернулся, посмотрел в направлении парадной двери.

Вероятно, что-то услышал, и эти звуки изменили его намерения, потому что щетку он отложил в сторону. Метнулся в прихожую и, несомненно, покинул дом через дверь черного хода.

Гудение в ушах не позволяло мне услышать те звуки, которые встревожили незнакомца, но я предположил, что прибыл чиф Портер со своими людьми. Я сказал ему, что тело доктора Джессапа лежит в главной спальне на втором этаже, но понимал, что он отдаст приказ обыскать весь дом.

Мне же крайне не хотелось, чтобы меня здесь нашли.