Семён Неизвестный - Границы выбора

– Сейчас, ты поедешь со мною, – тоном, не терпящим возражения, произнёс он.

– Куда, уважаемый, хотелось бы, прежде узнать?

– С тобою, Монах, хочет поговорить Анатолий Дмитриевич Курагин.

– Странно, а он об этом мне не сказал.

– Запамятовал, поэтому и послал меня за тобою. Я привёз тебе устное приглашение от него. А ну, встать! – Рявкнул Иванов так, что Монаху показалось, будто зазвенели стекляшки, низко свисающей с потолка, хрустальной люстры.

Доставив Монаха, на производственную базу Зубова, Иванов привёл его в кабинет Курагина.

– Посиди с ним, я пойду, сначала с другим побеседую.

– Хорошо. – С кротким выражением на лице, опустив взгляд в пол, Иванов сел на стул напротив Монаха.

– Начальник, ты бы, не оставлял меня надолго наедине с ним. Могу не дожить, до твоего возвращения, – подал голос Монах. Он напрягал все силы, чтобы Курагин не заметил, что он испытывает невыносимую боль в боку, груди и шее.

– Тебе не надо, ни о чём беспокоиться, Богомолов. Успокойся. Тебе повезло, потому что ты попал в добрые руки. – Но Монах ещё тридцать минут тому назад, в своём доме, уже и сам догадался об этом. Особенно добрым, ему показался кулак на правой у амбала, присевшего, напротив. – Сто двадцать килограммов, не меньше, прикинул он, увидев его, стремительно входящим в столовую. С такой поразительной добротой и таким её количеством сразу, ему ещё ни разу в жизни, не приходилось иметь дело. Тут поневоле, любой на его месте, забеспокоился бы.

Курагин спустился на первый этаж и зашёл в комнату, в которой на стуле сидел уголовник, с затравленным взглядом дикого зверя, угодившего в ловушку. В кабинете с ним находился охранник. При появлении Курагина, охранник встал со стула.

– Кто таков? – Спросил Курагин у уголовника.

– Кто, я?!

– Ну, не я же.

– Кувалда.

– Почему Кувалда?

– Как присел, первый раз, месяц в кузнице подсобничал, пока, суку кузница не завалил. С того времени и Кувалда.

– По какой статье первой срок мотал?

– Не поверишь, начальник, закрыли меня на червонец по ментовскому беспределу. Думаешь, не обидно было?

– Верю, Кувалда, верю. Я-то знаю, что на зоне отбывают наказание, в основном невинные и безгрешные люди, большинство из которых в младенческом возрасте, ни разу даже, свою пелёнку не замочил. У Монаха, чем занимался? Было похоже на то, что Кувалда, ни смысла слов, ни иронии не понял, но спокойная, сочувствующая интонация, с которой говорил Курагин, подействовала на него расслабляюще, поэтому затравленный взгляд с его лица исчез.

– Только откинулся.

– Совсем, что ли, ничего не делал?

– Почему? Недавно жмура на полянке в лесочке присыпал.

– А говоришь, бездельничал. Что за жмур?

– Жмур, как жмур.

– Сам преставился или Монах его приговорил?

– Он крысятничал. Удав, его погоняло было.

– Место запомнил?

– Запомнил. А что, нужно откопать? – Курагин поморщился и сказал охраннику. – Отведи его в подвал.

– Руки-то развяжи, – попросил Кувалда.

– И руки освободи, этому члену.

– Вот только не надо оскорблять, начальник.

– А что, член, активно действующей, преступной группы, для тебя уже звучит, как оскорбление? Ты, только посмотри на него, – обратился он к охраннику.

– Для него уже оскорбительно, быть бандитом. Однако, быстро ты перевоспитался. Верёвку смени ему на наручники, чтобы кровообращение не нарушалось.

– Спасибо, начальник.

Когда Курагин вернулся в свой кабинет, Монах сказал ему.

– Тебе придётся ответить за моё похищение, начальник.

– Какое похищение? Не преувеличивай, Богомолов. Форма твоего визита ко мне, согласен, немного необычная, но насильно, я тебя не держу.

– Так я могу встать и уйти?

– Конечно. Ответишь на мой вопрос, и можешь идти на все четыре стороны.

– А это смотря, какой вопрос, начальник.

– А ты, попробуй, угадай.

– Я не гадалка. Мне-то от этого, какой прок?

– Самый, что ни на есть прямой. Ты же не хочешь отправиться на зону строгого режима?

– Не пугай, начальник, зона мне дом родной.

– Оставь эту браваду для своих шестёрок, Монах. Возможно, когда-то, в молодости и была, когда ты был здоров, как бык. Сейчас, с твоими болезнями она, вряд ли, санаторием тебе покажется. Может, тебя в лесок свозить, на могилку, к Удаву, и память твою освежить?

– Понятно, куда клонишь, начальник. Запоминай адресок. – Монах назвал адрес, который дал Тихому.

– Теперь, я могу покинуть твой офис?

– Ты не сказал кто?

– Извини, начальник, запамятовал, Тихий его погоняло. Фото на память в кармане не ношу.

– В таком случае, словесный портрет набросай и настоящую фамилию назови.

– Набросаю, отпустишь?

– Что ты торгуешься, как базарная баба? Разумеется, я же пообещал. Но сначала, проверю достоверность твоей информации.

– Ладно, начальник, твоя взяла.

После того, как Монах сделал словесное описание Тихого и назвал его настоящую фамилию, Иванов отвёл его в подвальное помещение и закрыл в комнате, в которой из мебели, одиноко в углу, стояла, только железная кровать, на панцирной сетке которой, лежал матрас. Спросить про подушку у конвоира, Монах здоровьем не рискнул.

Тихий поужинав, возвращался из прибрежного ресторанчика. В воздухе стояла тишина, на небе ярко горели звёзды. Курортный сезон закончился, поэтому отдыхающих на улицах, не было видно. Прошло уже три дня, как он приехал в этот южный городок на Азовском побережье и поселился в домике, у одинокой пожилой женщины по адресу, который получил от Монаха. На дворе, хоть и стояла осень, но было ещё тепло. Все три дня он внимательно проверял, не пустил ли Монах по его следу исполнителя, но ничего подозрительного не заметил и решил завтра, переехать в другое место. Вдруг, он услышал какой-то шорох в кустах. – Наверное, ёжик вышел на охоту, – подумал он. В детстве он, иногда, летом жил в деревне у бабушки и поэтому знал повадки этих зверьков. Подойдя ближе, Тихий присел, сунул руку в кусты, наткнувшись на колючки ежа, достал его. Ёжик свернулся в клубок. Покатав его в своих ладонях, он отпустил ежа, – беги, дурачок, и больше не попадайся. – Выпрямившись, он внимательно прислушался и огляделся. Не заметив, ничего подозрительного, он уверенно двинулся дальше.

Иванов прибыл со своими людьми в этот городок на день позже Тихого.

Они поселились, под видом командировочных, в частном секторе на другом конце городка. Установив за Тихим круглосуточное наблюдение, они сразу обнаружили, что Тихим, кроме них, интересуется ещё один тип. Он осторожно следил за ним, изучая маршруты его передвижения и распорядок дня.

– Командир, похоже на то, что у нас конкурент объявился. Тихого пора брать, а то вернёмся, ни с чем.

– Ты, наверное, хотел сказать, ни с кем?

– Я хотел сказать без Тихого.

– Что предлагаешь?

– Давай сейчас и займёмся, чего ждать? – Иванов остановил машину рядом, с этим типом.

– Товарищ, не подскажите, как проехать на улицу Приморскую?

– Это на другом конце города. Вам надо развернуться и проехать назад три перекрёстка, а там у кого-нибудь спросите. Вам подскажут, а сейчас, всё равно, не поймёте.

– Спасибо, товарищ. Вас, подвезти?

– Не надо, мне недалеко осталось, я дойду. – Когда машина отъехала, то разговаривающий с ним, увидел, что оказался в обществе двух молодых парней, не хилой наружности, поэтому, не раздумывая, достал нож.

– Даже и повода не надо искать для нашего знакомства, – приветливо улыбаясь, сказал парень, который совсем близко стоял от него. Через пару минут, развернувшись, к ним подъехал Иванов.

– Выяснили кому он нужен, кроме нас?

– Похоже, что своим. Кроме ножа и справки об освобождении у него, ничего нет. Что с ним делать?

– Упакуйте его хорошенько и положите в кусты, утром милицейский наряд заберёт. Кто-нибудь из сердобольных горожан обязательно позвонит в милицию.

Тихому до дома хозяйки, осталось метров пятьдесят. Он остановился около забора соседнего дома, напряг слух, посмотрел внимательно по сторонам и, не заметив, ничего подозрительного, стал справлять малую нужду. Иванов подкрался к нему тихо, как кошка. Тихий его заметил, но поздно. В глазах у него вспыхнул яркий свет, голову пополам расколола острая боль, он потерял сознание. Очнулся Тихий в багажнике джипа. Руки и ноги у него были связаны, рот заклеен лентой, затылок ломило от боли. – Вот сука, Монах, сдал всё-таки, – подумал он, – и взяли меня голыми руками, как я ёжика.

Иванов, доставив Тихого в Еловск, на производственную базу Зубова, отправился к Курагину.

– Доставили, – доложил он.

– Устал?

– Меня, Анатолий Дмитриевич, прогулки на свежем воздухе, только бодрят.

– Молодец. Я сейчас позвоню в милицию, скажу, чтобы за Тихим подъезжали. Нечего ему у нас прохлаждаться. Передадим Тихого, затем пойдём и птичку выпустим из клетки.