Иван Жагель - Кто убьет любимую?

Есехин потряс головой, словно не желая даже думать об этом.

— Нет! Я уже с ней покончил! Навсегда!

Он решительно отодвинул от себя рюмку и подал знак официанту, чтобы им принесли счет.

— П-п-посмотрим, — Григорьев взял бумажную салфетку и написал на ней несколько цифр. — Если передумаешь, то звони. Это мой телефон.

Размышляя над вопросом, почему судьба любит наносить сразу несколько ударов подряд, Есехин в конце концов нашел на него простой и понятный ответ: чтобы гарантировано свалить человека с ног. Так опытный боксер вначале бьет прямой левой в голову, а когда соперник чуть-чуть теряет координацию и опускает перчатки, посылает его в нокаут крюком в челюсть справа.

Очень похоже развивались события и в этот раз. Не успел Дмитрий прийти в себя после встречи с Григорьевым, как получил мощнейший удар с другой стороны: в середине августа в стране разразился новый финансовый кризис, и в обиход даже простых граждан, не имевших никакого отношения к фондовому рынку, прочно вошло иностранное слово «дефолт».

Оно означало, что правительство не способно своевременно погашать государственные облигации, то есть отдавать свои долги. И чтобы этого не делать, власти заморозили все операции на рынке, заявив, что через две-три недели объявят, как и в каком порядке будут расплачиваться с владельцами ценных бумаг.

Сообщение о дефолте еще утром передали все средства массовой информации, и когда Есехин ехал в свой офис, то из окна машины видел, что у дверей банков уже выстраиваются громадные очереди. Люди были полны решимости любыми путями забрать свои вклады, перевести их в твердую валюту и спрятать в самое надежное в этой стране место — под матрац.

Призывы правительства сохранять спокойствие вносили еще большую тревогу. Опыт последних лет, включавший несколько денежных реформ, сумасшедшую инфляцию и периодические обвалы курса рубля, научил всех, что представителям власти верить нельзя, тем более, если они клянутся защитить интересы рядовых граждан. Как раз после таких обещаний все самое плохое и случалось.

В офисе Дмитрия встретила встревоженная Лучанская. Лариса Михайловна никогда не была крупным специалистом в финансовых вопросах, зато она имела богатый жизненный опыт и нутром чувствовала приближение неприятной перспективы остаться без работы. А где-то в глубине ее прекрасных глаз уже опять появился страх перед нищей, одинокой старостью. Тем не менее она всеми силами старалась вести себя достойно и до последнего поддерживать порядок на корабле.

— Дмитрий Юрьевич, вас уже обзвонились, — строго сказала Лучанская, и по ее интонациям было понятно, что дефолт она не считает достаточно серьезным поводом опаздывать на работу.

— Кто? — поинтересовался Есехин, хотя прекрасно знал, кто может сейчас его разыскивать.

— Клиенты.

Дмитрий грустно вздохнул и, направляясь к себе, бросил:

— Ну что ж, допускайте их к моему телу по одному, в порядке живой очереди.

Не успел он сесть за рабочий стол, как раздался первый звонок. Это был генеральный директор довольно крупной торговой фирмы, вкладывавший с помощью инвестиционной компании Есехина излишки оборотных средств в государственные облигации, иногда получая на рынке ценных бумаг доход больший, чем от своей основной деятельности. Но, как известно, люди никогда не помнят добра.

— Я хочу срочно получить свои деньги назад, — заявил директор после невнятного приветствия.

— Сожалею, но это невозможно.

— Почему?! — прозвучавшее удивление было почти искренним.

— Дефолт! Вы что, ничего о нем не слышали?! — не удержался от ехидных интонаций Дмитрий.

— Знать ничего не хочу! — отбросил вежливость в сторону торговец. — Верните мои деньги!

— Я не могу их получить. Сегодня утром правительство заморозило все операции на рынке гособлигаций. Ничего нельзя ни продать, ни купить.

— Меня не интересует, что сделало правительство! Свои деньги я доверил вам!

— Но вы хотели, чтобы я инвестировал их в государственные ценные бумаги, так?

— А вы должны были предвидеть, что все обернется таким образом.

— Вы тоже, — огрызнулся Есехин.

Но про себя он подумал, что его собеседник, конечно, прав. В последнее время имелось вполне достаточно тревожных сигналов, чтобы готовиться к самому худшему. А на недавней конференции в «Президент-отеле», где он присутствовал, трезвые головы прямо говорили, что правительству с долгами не расплатиться. Даже если оно получит кредит от МВФ. Однако Есехин все силы и время тратил на то, чтобы уличить Варю во лжи. Он слишком глубоко был погружен в свои личные проблемы, чтобы детально проанализировать очевидные факты. Ну что ж, Григорьев знал, что говорил: она — это крест, который Дмитрий должен будет нести до конца жизни.

— Предупреждаю, кроме уговоров, у меня есть и другие способы выбить из вас деньги! — перешел на откровенные угрозы директор.

— Даже если вы будете прижигать раскаленным утюгом мой живот, я ничего не смогу вернуть вам в ближайшие дни, — устало заметил Есехин. — Правительство объявило, что ему понадобится несколько недель, чтобы решить, в какой очередности, в какие сроки и в каком объеме будут возмещаться долги по гособлигациям. Так что вам придется подождать.

— Что значит: в каком объеме будут возмещаться долги?! Они что, могут вернуть не все?! — завизжал несчастный торговец. — Да я вас всех угроблю!! — и бросил трубку.

В течение последующих двух-трех дней Есехин только и делал, что отвечал на подобные звонки. Его клиенты хотели получить свои капиталы назад, причем немедленно. Ему угрожали, пытались вызвать жалость, напугать, обаять, обмануть, убедить, и даже купить. Однако он вынужден был всем отказывать.

Впрочем, то же самое происходило и в других финансовых компаниях и банках. Их головные офисы и филиалы во всех уголках бескрайней России безуспешно штурмовали толпы людей. Ажиотаж нарастал с каждым днем, так как курс рубля по отношению к доллару стал стремительно падать. Получалось, что тот, кто имел сбережения в родной российской валюте, буквально с каждым часом становился беднее, что поднимало из глубин человеческих душ самые низменные чувства. В очереди в банк, к заветным кассовым окошкам, вас вполне могли обложить трехэтажным матом, а то и стукнуть по голове.

Но Есехина эта вакханалия, казалось, совершенно не трогала. Он отвечал на телефонные звонки, отдавал какие-то распоряжения, смотрел по телевизору, как страна превращается в большой сумасшедший дом, а мысленно вновь и вновь возвращался к разговору с Григорьевым.

Теперь уже у Дмитрия не было никакого сомнения: все те самые чистые, самые нежные, самые необыкновенные чувства, которые он испытывал если не за всю свою жизнь, то за последние десять-пятнадцать лет, были вызваны всего лишь примитивной женской хитростью, расчетом. Это было не просто обидно, а как-то мерзко, оскорбительно. О какой любви можно говорить, спрашивал он себя, если Варя не сочла нужным хотя бы позвонить сразу после начала нового финансового кризиса. А она не могла не знать, что значат для него все эти события.

Еще через пару дней, окончательно ошалев от своих тяжелых мыслей и бесконечных телефонных звонков разъяренных клиентов, Дмитрий решил просто уехать с работы и как-то отвлечься. И раздумывая, чем бы ему заняться, он вдруг вспомнил о сыне.

Они не виделись уже почти два месяца. Правда, Есехин знал, что последние три недели Саша провел в каком-то лагере в Подмосковье — Ольга рассказала об этом во время их последнего телефонного разговора. Но все равно ему стало неловко, и он тут же позвонил жене на работу.

— Здравствуй, — настороженно ответила она, так как обычно Дмитрий звонил домой. — Что-то случилось?

— А почему обязательно должно что-то случиться? Может, я просто хотел с тобой поговорить?

Жена промолчала, показывая, что шутка была не из лучших, и она была права.

— Я, в общем-то, вот по какому поводу, — поспешил Есехин перейти на деловой тон. — У меня появилось свободное время и захотелось увидеть Сашу. Это возможно?

— С чего это у тебя днем свободное время?

— Дефолт, — коротко пояснил он.

— Да-да… Ты выстоишь? — в ее голосе послышалось неподдельное участие и тревога.

— Ты же меня знаешь. Выкручусь.

Ольга еще немного помолчала, видимо, борясь с желанием подробнее расспросить Дмитрия о его делах. Но свою гордость ей было не перешагнуть.

— Саша сейчас дома, — наконец сказала она. — Пару дней назад я забрала его из лагеря и теперь больше недели, пока не начнутся занятия в школе, будет болтаться без дела. Так что ты вполне можешь ему сейчас позвонить… Кстати, он мне все уши прожужжал какой-то автомобильной выставкой…

Есехин вспомнил, что в конце августа в Москве всегда проходит международный автомобильный салон. Он даже видел репортаж о его открытии в выставочном комплексе на Красной Пресне. В телевизионном сюжете еще говорилось, что кризис снизил интерес к салону. Но им с Сашкой это будет только на руку — меньше придется толкаться.