Айдар Павлов - Время Полицая

- Отдай!

- Не понял... Га-га-га! Че за прикол? Где ты это... Га-га-га-га! Где ты это нашла, любовь моя?! Кто тебе дал, а? Можно, я ее возьму... да? на память?

- Бери, только убирайся из моей жизни! Ясно?

- Обломись! - Сунув визитку в карман, он задвигал коленями по направлению к Насте.

- Стой!! - предупредила она - Я хорошо стреляю!

- Я знаю, сам тебя учил.

- Еще один шаг - я ...!

- Ради бога, - разрешил Вадик, волоча за собой ноги по белому полу. - Чего боишься? Стреляй. Что, не хочешь? Это тебе не тир, да?

- Стой!!! - вскрикнула она.

- Хорошо-хорошо... - Он остановился в одном шаге. - Только ради нашей любви. Боишься, что я опять на тебя запрыгну? Хрен те! Размечталась! - Вадим показал на ухо. - После такого хрен че встанет, любовь моя. Не бойся, аппетит... аппетит ты у меня отбила, все уже позади, ты в безопасности. Отдай это, то, что у тебя в руках…

- Убью, скотина! Только подойди!

- Пожалуйста, пожалуйста, я ж прибалдею, если меня пришьет любимая девочка. Не какой-нибудь бородатый козел, а любимая девочка - это круто! Я за тебя волнуюсь: пальнешь - загремишь в тюрягу, выйдешь оттуда затраханной пердуньей - кто на тебя позарится? Будешь всю жизнь вспоминать нашу таллиннскую поездку как самый прекрасный сон.

- Заткнись!! - Вместо того чтобы выстрелить, Настя в сердцах размахнулась и запустила в него револьвером.

Пушка влетела в грудь Вадима. В следующую секунду он свалился лицом на пол. Вскочив на каблуки, Настя выдернула дверной стул, грохнула им о землю и, перед тем, как уйти, оглянулась во гневе.

Он лежал в центре тесной аудитории, забыв о красном ухе то ли плакал, то ли смеялся.

Настя дважды моргнула серыми созданиями за стеклами чудом уцелевших очков и была такова.

... Повалявшись в одиночестве, Вадим зашевелился, подобрал револьвер, воткнул его за пояс. Затем нашел белую тряпку, которой вытирали мел с доски, приложил к уху и, не отряхиваясь, спустился со второго этажа филфака на первый.

Он попросил вахтера воспользоваться телефоном. Тот разрешил и поинтересовался, где можно было так изваляться в мелу?

- На втором этаже, - ответил Вадим, набирая телефонный номер с визитки Михаила Эдуардовича Яновского: - Реальное место, мела на всех хватит.

- Алло? - ответили на проводе. По голосу - бабка лет под девяносто.

- Здравствуйте. Миша здесь работает? Это "Кобра"?

- Ну, какая я вам Кобра?! - простонала старушка мученическим голосом. - Сколько можно измываться?! Две недели нет отбоя: Кобра, да Кобра!

- Простите. - Он повесил трубку и переключился на вахтера: - Я плохо выгляжу, да?

- Вы весь белый.

- А ухо красное? - Он убрал о башки грязную тряпку.

- А ухо красное, - подтвердил вахтер. - Что-то случилось?

- Пока нет. Пока все отлично. Но если и дальше будет так продолжаться, я из нее мозги вышибу! Понятно?!

5

Он приехал домой за паспортом. Батьке следовало обязательно показать документ, где черным по белому будет написано: Вадим Ильич Романов, классный парень, живет на Композиторов, 23, родился в апреле шестьдесят шестого, ну, и так далее. Чтобы все официально. Паспорт нашелся быстро, он лежал в серванте на том месте, где его обычно оставляли. Вадим открыл первую страницу и взвыл как ужаленный:

- Змея!!!

Дело в том, что первая страница... пустовала. Остались только графы: фамилия________________ , имя________________ , отчество________________ , - после них зияли пробелы. Полистав далее, Вадик впал в бешенство: ни прописки, ни года и места рождения, ни подписей, ни штампов..., - ничего такого, нужного не сохранилось. Будто кто-то целенаправленно вытравил координаты Вадима Ильича Романова.

Ни единой печати! Паспорт не родившегося младенца без номера!

К вечеру он перерыл квартиру вдоль и поперек. Все, что лежало, стояло, и было сложено в серванте, шкафах, ящиках, кладовке, на полках и столах, - все полетело вниз. На полу образовалась огромная свалка. Вадим ходил по обломкам империи, разгребая тропинку белыми кроссовками, и высматривал, что бы еще скинуть со своего места... Последнее безымянное удостоверение "Стрелок-отличник ДОСАФ" спикировало в общий хлам под ногами.

Наконец, он приземлился на диван.

Девять вечера.

Мебель стоит как новая. Словно с конвейера.

Неуютно. Скучно. Ни одного документа. Корочки не спасали. Придется идти к папе с пустыми руками...

- Кобра... - простонал он, глядя в потолок. - Ты против кого идешь, дура?! Я ж скоро подохну от твоих приколов. Смешно, да?

Он вскочил с дивана, захватил куртку с револьвером, перепрыгнул в прихожей через покойников и побежал на улицу ловить тачку.

6

Через полчаса он опять был на филфаке. Поднялся на второй этаж, нашел знакомую аудиторию и включил свет. Капли его крови так и лежали на полу возле доски, разрисованной иностранными иероглифами.

Вадим сел на стол и стал ждать Настю.

Сколько шансов было за то, что она вернется одна, глубоким вечером, в пустующее здание Университета, в аудиторию, где ее едва не изнасиловали?

Один против миллиарда.

Но он продолжал ждать.

И она пришла.

На ней был тот самый серый свитер, в котором она так чудесно пахла, когда их познакомил Миня Яновский, потертые джинсы, старые корейские кроссовки...

Она была неотразима. Она была такой, какой он всегда мечтал ее видеть.

- Привет… - сказал он. – Я не сомневался в том, что ты придешь.

Не ответив, она подплыла к месту с запекшимися брызгами крови и легла под доской для письма.

Вадим опустился перед ней на колени, скрестил руки на ее животе и закрыл глаза.

- Когда-то в утренней земле

Была Эллада...

Не надо умерших будить,

Грустить не надо... –

сказал он и прижался к ее губам. Ее веки открылись. Дева улыбнулась. Светло и легко. Как в первый раз, по-настоящему... Они почти касались друг друга: он и нимфа с каплями нектара над верхней губой. Почти касались…

Однако долго так тоже продолжаться не могло, поскольку девы в матовой дымке не существовало, поскольку он лип губами к грязной половице и сходил с ума. Здесь, в опустевшем здании на Университетской набережной…

Он подпрыгнул, отскочил в сторону, рванул из-за пояса Кобру и выстрелил в место, на котором лежал волшебный мираж.

Грохот покатился по всему учебному корпусу.

Видение девы на какое-то время исчезло. Осталась лишь дыра от пули на белых разводах мела. Дыра в полу сорок пятого калибра.

Вадим погасил свет и затаился.

- ...Где ты, любовь моя? - позвал он, оглядываясь по сторонам. - Не бойся, иди ко мне, я же чувствую – ты рядом. Поедем в Италию. Палермо. Сицилия. Да? Нам будет очень хорошо. Позагораем, расслабимся... Ау! Подснежник? Ты мне веришь, или что?

Подразнив своим отсутствием, призрак девы появился вновь. На сей раз Настя улыбалась ему с подоконника. Но стоило лишь сделать два шага в ее направлении, как…

- Проклятье!! - закричал Вадим и выстрелил в окно, у которого только что сидела Настя.

Со звоном разбились стекла. Призраки ведь такие недотроги, стоит только сократить дистанцию…

И он снова увидел Настю. Теперь она уже пристроилась на втором окне, и продолжала улыбаться девственной улыбкой божества.

Развернулся на девяносто градусов и пальнул. Вновь со звоном полетели стекла.

- Настя! - позвал Вадим. – Я тут. А ты?

Чувствуя, что она притаилась за спиной, он с ускорением дал сто восемьдесят градусов вокруг оси и впечатал три пули по центру двери.

Все. Больше зарядов не было.

Но и дева больше не появлялась.

- Настя?... Где ты? А, любовь моя?

Он включил свет: в аудитории как будто взорвали гранату.

«О, ля-ля!» - понял он.

Через третье, уцелевшее, окно он спрыгнул со второго этажа в кусты и, не оглядываясь, побежал через темный университетский дворик.

7

Купив бутылку модного коньяка "Белый аист", Вадим поехал навестить Леню Копнова. По дороге небольшими глотками он незаметно убрал примерно половину «аиста», так что к Лене с Наташей он явился уже готовым.

А Леня с Наташей находились в состоянии релаксации. У них было все необходимое: косяк, белые простыни, медленные баллады "Скорпионз". Кроме того, у Наты было классное миниатюрное тело с великолепной задницей и влечение Леня, который буквально торчал от марихуаны и ее задницы. Когда эта славная пара оставалась с глазу на глаз, помешать им мог, ну, разве что, сатана: телефон отключался, они никого не ждали и не хотели, кроме друг друга, травки и совместных занятий нудизмом. Леня Копнов ревнивцем не был, все же в его личную жизнь лучше было не соваться. Особенно после одиннадцати вечера.

Между тем, незапланированный дверной звонок раздался в квартире именно после одиннадцати.

Леня нехотя открыл правый глаз, провел указательным пальцем за ушком голой Наташи и умиротворенно посмотрел на серую ниточку дыма, поднимавшуюся вверх от мятой беломорины, нашпигованной зеленой травой.