Уоррен Мерфи - Стальной кошмар

Через час Смиту докладывал непосредственно начальник охраны. Был произведен полный осмотр территории и всех помещений. Удалось обнаружить лишь исчезновение одного пациента, некоего мистера Конрада.

– Конрад, – повторил Смит, полностью отметая данный вариант. Это был больной, практически лишенный конечностей, – здесь никакой связи быть не могло.

Зазвонил секретный телефон. Звонил Римо.

– Смитти, – сказал он, – мы нашли след распылителя и собираемся пойти по нему. – Не получив ответа, Римо повторил: – Смитти!

– Мою жену похитили! – выпалил Смит.

– Только без паники! Мы с Чиуном выезжаем!

– Нет, вы продолжайте раскручивать распылитель. Это сейчас главное.

– Да бросьте вы этот официальный тон, Смитти! Мы можем помочь. Ведь речь идет о вашей жене! Это тот, кто убивал Смитов?

– Возможно. Пока трудно сказать. Я не знаю.

– Вы совсем расклеились. Наша помощь действительно не нужна? Может оказаться так, что наш след нас никуда не приведет.

– Это дело касается только меня, – ответил Харолд Смит, вновь обретая контроль над собой. – И я с ним справлюсь. Сам.

– Ну, как вам будет угодно. – Римо повесил трубку. Смит невидящим взором смотрел в окно. Если что-то случилось с его женой...

Раздался зуммер селектора.

– Вас вызывает первая линия, – сообщил голос миссис Микулки.

Смит автоматически поднял трубку, теребя в руках склянку с детским кремом. Откуда здесь детский крем? Может, это оставила его жена?

– Доктор Смит? – прозвучал в трубке голос. Это был голос очень старого человека. – Ваша жена у меня.

Доктор Смит опрокинул склянку.

– Кто говорит?

– Я давно ищу вас, Харолд В. Смит. С седьмого июня сорок девятого года. Вы помните седьмое июня сорок девятого года?

– Нет, – ответил Смит. – Где моя жена?

– Там, где вам ее не найти. По крайней мере, без моей помощи.

Смит промолчал.

– Это случилось в Токио, – продолжал надтреснутый голос. – Вы помните Токио?

– Боюсь, что нет, – нахмурился Смит.

– Нет?! – прошипел голос. – Нет?! С того самого дня я жил в сплошном аду, а вы все забыли! А вчерашний день хотя бы вы помните? – продолжал он, уже спокойнее. – Помните вестибюль и несчастного инвалида, столь изуродованного, что вы даже не решились пожать ему руку?

– Конрад, – выговорил Смит. Неожиданно все встало на свои места – убийца Смитов тайно проник к нему под личиной больного.

– Нет, Конрад Блутштурц!

– Блут!.. – слова застыли у Смита в горле, и перед ним как наяву предстало прошлое: его миссия в Токио, погоня в здании Дай-Ичи и объятый пламенем темный силуэт Конрада Блутштурца.

– Ага! – воскликнул Конрад Блутштурц. – Что, вспомнили? Отлично! А теперь слушайте меня. Сейчас вы отправитесь в городок Фламинго, штат Флорида. Возьмете напрокат плоскодонку, какими пользуются в Эверглейдсе. Вы знаете, что я имею в виду – такие лодки с большим вентилятором, установленным на корме. Неподалеку в Эверглейдсе, найдете небольшую, уютную хижину. Я буду вас ждать. Только приходите один. Возможно, я разрешу вам попрощаться с женой, прежде чем вы отдадите дьяволу душу.

На другом конце повесили трубку.

Во время полета в Майами Смит позволил себе немного вздремнуть. Он знал, что скоро ему понадобятся все силы.

И ему приснился сон, будто он снова оказался в оккупированной Японии, молоденький агент Бюро стратегических служб. Он стоял на только что отстроенном после войны Токийском вокзале. Подъехал поезд, развалюха с выбитыми стеклами и ржавчиной на боках. Смит сел в единственный новый вагон, на котором по-английски и по-японски было написано: “Только для оккупационных сил”.

Поезд прогрохотал по развалинам того, что осталось после бомбежек от некогда богатого района Асакуса. Напротив него сидел какой-то конгрессмен и читал “Старз энд страйпс”. Смит думал о своем.

Он слез с поезда в районе парка Уэно, прошел мимо здания бывшего Имперского токийского университета и обнаружил дом из дерева и рисовой бумаги. Он узнал его по тростниковым воротам и неухоженному кустарнику.

Смит не стал мешкать, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, а направился прямо к дому, распахнул дверь и бросил внутрь гранату со слезоточивым газом.

Подождав, пока газ немного рассеется, он ворвался в дом с автоматом наперевес.

Дом был пуст. Сначала Смит решил, что ошибся, но тут заметил, что на традиционном алькове в гостиной нет семейного свитка. Значит, здесь жили не японцы.

В спальне Смит обнаружил небольшой цех по производству взрывчатки. Во время войны он участвовал в норвежском Сопротивлении, и взрывчатые материалы были его специальностью.

Там же валялась карта деловой части Токио – на ней красными чернилами были намечены какие-то маршруты. И Смит с ужасом понял, что все они сходятся у здания Дай-Ичи, штаб-квартиры генерала Дугласа Макартура и оккупационных властей.

Смит выскочил на улицу и остановил газогенераторное такси – в трудные военные годы они вместо бензина работали на дровах.

То и дело подгоняя водителя, он думал, неужели Конрад Блутштурц настолько упрям, что хочет попытаться взорвать штаб-квартиру американцев через четыре года после того, как была проиграна война?

Смит мало знал о Блутштурце. Начальство сообщило ему, что тот возглавлял тайную нацистскую организацию, существовавшую в США до войны. Она должна была стать “пятой колонной”, которая установит контроль над правительством США, когда Германия захватит Европу и отправится завоевывать США.

Блутштурцу удалось ускользнуть. Он обманул агентов ФБР, и его след потерялся. Его не удавалось обнаружить до тех пор, пока информаторы не сообщили о каком-то немце, установившем контакт со скрывающимися в Токио военными преступниками и пытающемся настроить общественное мнение против оккупации, которая до этого проходила вполне мирно.

Задача Смита заключалась в том, чтобы обнаружить Блутштурца и захватить или уничтожить его. Когда такси доставило его к величественному зданию, Дай-Ичи, Смит только молил Бога, чтобы не опоздать.

– Смит, Харолд, – сказал он часовому, показывая документы. – Я уполномочен Специальным комитетом.

Но только он повернулся, чтобы идти, как увидел Конрада Блутштурца.

Блутштурц не знал Смита, но понял все по выражению его лица.

Тогда Смит выхватил оружие и представился еще раз.

Однако Конрад Блутштурц не выбежал из здания, как сделал бы любой нормальный человек. Напротив, он вскочил в лифт.

Смит выстрелил, но промахнулся. Второй выстрел пробил закрывающуюся дверь лифта. Увидев, что лифт пошел вниз, в цокольный этаж, Смит рванулся к лестнице.

Оказавшись в подвале, Харолд Смит решил не брать Блутштурца живым. Тот держал в руках портфель, и Смит был уверен, что там взрывчатка или зажигательная смесь.

В подвале было темно – там не было окон. Смит, затаив дыхание, прислушался.

Вдруг что-то тихо звякнуло – кто-то наступил на кусочек угля или осколок стекла. Смит выстрелил на звук.

Внезапно подвал озарила вспышка огня, и в бушующем пламени, издав дикий вопль, закружился на месте человек. Во время войны Смит привык ко всему, но такого крика он еще не слыхал.

Первой его мыслью было выстрелить в объятого пламенем человека и тем самым положить конец его мукам, но огонь быстро распространялся, поскольку на полу была разлита какая-то легковоспламеняющаяся жидкость.

Зажав уши, чтобы не слышать этого крика, Смит бросился звать на помощь...

Командир экипажа объявил, что самолет совершил посадку в Международном аэропорту Майами, и Смит проснулся. Ему пришлось напрягать слух, чтобы расслышать, что говорит командир: в ушах все еще звучал страшный крик Конрада Блутштурца, пробиваясь из прошлого, отделенного сроком в сорок лет.

Пожар в здании Дай-Ичи потушили и дело замяли. Когда Конрада Блутштурца выносили из подвала, он еще цеплялся за жизнь, но кожа его почернела и кусками сходила в тех местах, за которые вынуждены были взяться санитары.

А Смит через день после случившегося уже сидел в транспортном самолете ВВС. Он с честью выполнил возложенную на него задачу. С тех пор он ничего не слышал о Конраде Блутштурце. Смит был уверен, что он мертв. Но, оказывается, он выжил. Должно быть, сподвижникам удаюсь каким-то образом выкрасть его из военного госпиталя в Токио. Досадное упущение спецслужб, которое, очевидно, тоже было замято, с горечью подумал Смит.

Смит представил, что все четырнадцать погибших из-за него Харолдов Смитов могли бы остаться в живых, если бы он тогда не выдал себя, а пристрелил бы Конрада Блутштурца прямо в фойе здания Дай-Ичи. И поклялся довести до конца дело, начатое им в Токио сорок лет назад.

– Желаю вам приятно провести время в Майами, – сказала ему на прощание стюардесса.

– Спасибо, – с суровой решимостью произнес Смит. – Обязательно.