Эрик Гарсиа - Великолепная афера

Ноль

Рой входит в свое кафе и направляется к стойке. Он и не помнит, когда последний раз был здесь. Сколько же прошло дней, а может быть, недель? Стойка не мытая, грязь по краю въелась. Давнишняя грязь. Он выбирает место, перед которым стойка не такая грязная. Садится. Устраивается поудобнее. На стуле не так уж много места. Не так много места, чтобы удобно устроиться.

Подходит официантка.

— А где твой друг? — спрашивает она.

— Не знаю.

Молчаливый кивок головой. Больше вопросов нет.

— Сандвич с индейкой? — спрашивает она, а Рой в ответ лишь поводит плечами. Почему бы и нет. Официантка отходит от него.

Этим вечером в кафе пусто. Так иногда бывает. То пусто, то густо. Рой еще не забыл, что именно так бывало в прежние дни. Люди то валили толпой, то вообще никто не открывал двери. В таких условиях он привык оценивать обстановку. В таких условиях они с Фрэнки наблюдали за тем, как люди едят. Как они двигаются.

Справа слышится какой-то разговор приглушенными голосами. Шепотом. Рой специально не прислушивается, но услышать, о чем речь, не трудно. Парочка студентов колледжа; смеются. Хохочут. Видимо, они здесь частые гости. Рой размышляет, не пересесть ли ему на другое место, чтобы спокойно поесть.

— Итак, я хочу показать вам кое-что новенькое, — громким голосом объявляет один из них. — Я знаю новый фокус.

— Послушай, — говорит другой так же громко. Явно рассчитывая быть услышанным. — Ты и карточные фокусы…

Рой закрывает глаза. Он чувствует запах еды, доносящийся сзади, запах жареного. Он ощущает грязь под ногами, глубоко въевшуюся в пол грязь. Он слышит звяканье тарелок, разговор клиентов. Чувствует пропитанный маслом воздух.

— Нет, нет, — говорит первый студентик. — Это будет здорово. Этот фокус отработан на все пять.

Кто-то дотрагивается до плеча Роя. До правого плеча. Он открывает глаза. Перед ним студент; каштановые волосы, форменная рубашка из хлопкового трикотажа. На лице улыбка.

— Послушайте, мистер, — говорит он. — Вы не хотите посмотреть, как мой приятель облажается с карточным фокусом?

Рой вздыхает. Смотрит на обоих ребят. Они не в силах подавить улыбки. Выражение их лиц такое, как будто они уже накололи кого-то на этом фокусе. Как будто деньги уже перекочевали в их карманы.

— А что? — отвечает Рой. — Почему бы не посмотреть.

Мальчики представляются, называясь Бобом и Дэном, и подходят ближе.

— Снимите карту, — говорит Дэн, — но не показывайте ее мне. — Рой срезает колоду, снимает верхнюю карту. Это джокер. — Отлично, а теперь кладите ее обратно в колоду. Куда захотите. Так. Прекрасно.

Пока Дэн тасует колоду. Рой отвлекается, и мысли его где-то далеко. Он размышляет о том, что в эту самую минуту Фрэнки, возможно, тоже показывает этот фокус. Раздумывает, а что если Анджела — или как ее на самом деле зовут — одурачивает сейчас подобным образом какого-нибудь простака. Прикидывает, у кого лучше получается этот трюк, у них или у этих сосунков из колледжа. Он знает, кто они. Знает, что они могут провернуть что угодно.

— Ну вот, — говорит Дэн, теребя в пальцах колоду. — Теперь я начну сбрасывать карты из колоды и… и найду среди них вашу карту, мистер. — Он неловкими движениями начинает снимать по одной карте с колоды и бросать их на стол. Вот ложится джокер, и Рой замечает, как Боб, почти не таясь, подмигивает Дэну. Да, такой дурацкий сигнал заметил бы и слепой, но Рой не подает виду.

— Смотрите, — говорит Боб, готовясь перейти к решительному моменту трюка. — Посмотрите на эти карты.

— Нет, нет, постой, постой. — Останавливает его Дэн. Раздумывает. — Следующая карта, которую я сниму — я хочу сказать, следующая карта, которую я переверну — переверну, — и будет ваша карта. Готов держать пари.

Боб роется в кармане и извлекает из него десятидолларовую купюру. Шлепает ею по столу.

— Ставлю это, — говорит он. Обращается к Рою, глаза которого снова прикрыты. — Мистер? Мистер?

Рой возвращается в реальность. Смотрит на джокера, лежащего на столе. Готов закончить игру. Готов сделать последний ход.

— Вы отвечаете на ставку, мистер?

Рой кивает головой. Встает, роется в карманах. Вытаскивает оттуда счета и чеки. Четвертаки, десятицентовики, центовики. Все, что есть. Госпитальную идентификационную карточку, чеки из ресторанов, где обедал с Анджелой. Вытаскивает все. Обшаривает карманы пиджака, находит в них несколько долларов. Складывает всю свою наличность в кучу, сдвигает ее на середину стола. Сорок семь долларов. Это все деньги, которые остались у него на этом свете.

Студенты смотрят друг на друга и пожимают плечами.

— Настал момент показать чудо, — говорит Дэн. — Я сказал, что следующая карта, которую я переверну, будет та карта, которую вы вытащили из колоды, так? Вуаля? — он неловким движением переворачивает джокера рубашкой вниз и вместе с Бобом разражается веселым громким смехом. Рой сидит в углу, кивая головой. Едва заметная улыбка в углах губ.

Дэн укладывает деньги в бумажник, Боб хлопает Роя по спине.

— Хороший фокус, верно? — говорит он. — Вы должны признать, мистер, что это действительно чертовски хороший фокус.

— Да. Признаю.

— Неприятный осадок остался?

— Нет, никакого неприятного осадка.

Боб с Дэном все еще поздравляют друг друга с выигрышем, заказывают десерт и еще по порции содовой. Рой снова поворачивается лицом к стойке и ждет свой сандвич. Теперь ему нечем за него заплатить. Но его это не беспокоит. Это должно беспокоить официантку, но не его.

— Вам надо быть повнимательней, мистер, — обращается к нему Дэн, все еще пребывающий в радостном настроении от выигрыша. — Хочу дать вам дружеский совет. Сейчас никому нельзя доверять.

— Да, — вторит ему приятель. — В следующий раз вам надо быть повнимательней. Помните, в следующий раз это может быть не просто карточный фокус.

Рой не отвечает. Скоро принесут его сандвич, и он примется за еду. Что будет после этого, он не знает. Столько времени прошло с тех пор, как он завязал с такими делами. Он и не припомнит. Он ничего не планирует. Он поест, он выпьет кофе, а там — будь что будет. Потом что-то с ним произойдет. Что-то надо будет делать. Есть разные способы. В конце концов, это всего-навсего кафе. Это такое же хорошее место, откуда можно начать все по новой, как и любое другое.

Вот я и дошел в этой книге до того места, где должен поблагодарить всех, кто помогал мне на протяжении всего пройденного пути. По аналогии с благодарственными речами, которые необходимо произносить после вручения премий, меня так и подмывает затянуть эту часть надолго; однако, в отличие от речей, которые необходимо произносить после вручения премий, здесь вы можете перевернуть сразу несколько страниц. Ну что ж, для того, чтобы быть кратким, я и воспользуюсь этим приемом.

Благодарю Барбару Цитуэр, удивительного и разносторонне развитого литературного агента, а к тому же еще и куколку, которая, когда требуется, обладает бульдожьей хваткой и следит за тем, чтобы мое эго было достаточно кичливым и взбухшим.

Благодарю Джона Карпа, выдающегося редактора, который, спрятав свои колючки под бархатным покрывалом, сделал так, что все сказанное выше стало именно тем, что я хотел сказать.

Благодарю Брайан Липсон, живое свидетельство того, что голливудские агенты еще могут брать приманку, не проявляя при этом акульих повадок.

Благодарю Джека Рейпка, которому понравилась эта книга — вся книга — и которому известно, как сделать, чтобы хороший материал выглядел еще лучше.

Благодарю Мэнни и Джуди Гарсиа, моих родителей, не отказавшихся от меня после того, как я в пасквильной форме описал их в моей первой книге, и которые всегда, с самого детства, поддерживали во мне творческие устремления.

Благодарю Говарда и Беверли Эриксонов за то, что они позволили мне жениться на их дочери, за то, что они поверили в меня, когда я был еще дерзким юнцом с пылающими глазами.

Благодарю Натаниэля Спайнера за то, что он горячо пропагандировал книгу "Великолепная афера" среди школьников, еще не одолевших шестой класс; если мы завоюем читательский рынок учащихся начальной школы, то только благодаря ему. Благодарю также и всю его семью — Ноа, Бланш, Шерил и Эйтен — за их постоянное участие во всех моих замыслах.

И, конечно же, я бесконечно благодарен моей красавице жене, и дочери Сабрине, и Бэйли за то, что они делали каждое мгновение каждого дня более ярким, чем я мог себе вообразить. Сабрина — это та, для кого я написал каждое слово в этой книге, а Бэйли — это мое сердце, облаченное в смеющееся двухгодовалое тельце.

Жертва появляется тогда, когда ей угодно, поэтому сидеть и ждать ее бесполезно.