Девушка: В одиночку - Пирс Блейк

Элла слышала, что когда смерть близка, ты чувствуешь это. Что хуже всего, ты принимаешь ее как неизбежность. Сейчас она могла думать только о приемах, которые можно использовать при удушении, которым ее учили на занятиях по борьбе. Ей удалось вспомнить лишь один. Но если он поможет Элле выиграть несколько дополнительных секунд жизни, она должна попробовать. Сегодня никто не умрет: ни она, ни он.

Элла прижала язык к небу, чтобы опустить подбородок вниз. Это создало небольшое пространство между его пальцами и ее трахеей, и она почувствовала небольшое облегчение. Это подарило ей несколько секунд ясности, и этого было достаточно, чтобы вспомнить второй прием. Самый эффективный прием из учебника тот, что применяется на неподготовленном человеке. Учитывая отсутствие навыков управляться с оружием, Элла предположила, что навыки борьбы тоже не являются его сильной стороной.

Превозмогая агонию и муки, Элла посмотрела нападающему в глаза и изо всех сил постаралась широко улыбнуться.

«Если ударить и закричать, это ожидаемо, он понимает, как это работает».

Это привело его в замешательство. Он сдвинулся с места, решив, что делает что-то не так, и его хватка ослабла. Этого мгновения было достаточно, чтобы Элла смогла сделать глубокий вдох. Понадобилась лишь доля секунды.

Восстановив силы, она прижала одну руку преступника к его телу и отклонилась вправо. Он замахнулся кулаком в попытке ударить ее в лицо, но она создала между ними слишком большое расстояние, чтобы он не смог дотянуться. Элла воспользовалась случаем, чтобы откатиться в сторону, одним резким движением оттолкнув его от себя и повалив на спину. Локтем свободной руки она нанесла удар по его носу, почувствовав, как кость и хрящ раскрошились с отвратительным звуком. Из носа фонтаном хлынула кровь, заливая лицо мужчины, словно багровая маска. Элла ударила еще несколько раз, пока на ее костяшках не выступила кровь. От удара в левый глаз открылась рана, нанесенная Алексом, и он едва не выпал из орбиты. Мужчина закричал от боли, инстинктивно пытаясь ударить Эллу, чтобы защититься, но она ничего не чувствовала. Ни боли, ни сожалений. Она потянулась назад, схватила его за ногу и вывернула его лодыжку под таким углом, который не выдержит ни одна кость в теле человека. Элла продолжала давить ему на колено, чтобы он не смог сместить ногу вслед за движениями Эллы, и его лодыжка сломалась, обездвижив его и заставив лежать на полу.

Элла спрыгнула с него, вскочила на ноги и рванулась туда, где он уронил ее пистолет. Она принялась ощупывать пол, натыкаясь на различные обломки, пока наконец не нащупала свой Глок. Элла подняла его. Вернувшись, она обнаружила, что убийца пытается уползти. Элла встала у него на пути, заблокировав выход.

– Тебе не сбежать.

Они снова встретились взглядами – он лежал на полу, а она стояла над ним. Все восхищение, которое она когда-то испытывала, сейчас было вытеснено яростью. Она чувствовала, что ее тело может сломаться в любой момент, не говоря уже о разуме. Встретиться лицом к лицу с серийным убийцей было чем-то наподобие больной фантазии еще со времен, когда Элла была маленькой девочкой, а поймать его было недостижимой мечтой. Теперь обе ее фантазии казались ей инфантильными. В мужчине, которого она видела перед собой, не было ничего особенного, и она всеми фибрами души чувствовала, что мир стал бы лучше, если бы его стерли с лица земли. Ей потребовалось все самообладание и вся сила духа, чтобы не пустить ему пулю промеж глаз.

Он перевернулся на спину, истекая кровью, словно собирался сделать свой последний вдох.

– Знаешь, что сказал Банди? Когда они поймали его? – прокричал он, тяжело дыша.

Элла еще раз прицелилась ему в голову.

– Знаю.

– Скажи мне.

– Он сказал: «Лучше бы вы меня убили».

– Убей меня прямо сейчас. Я хочу, чтобы ты сделала это, – он бросил на нее злобный взгляд. – Давай, попробуй, как это. Это непередаваемое чувство. Не хочешь познать его?

– Нет, – сказала она, хотя сама не была до конца уверена, что это так.

– Если меня посадят, они будут писать мне письма. Ты же знаешь, правда? Я стану идолом. Как Банди был для меня, так и я буду для них. Мы, серийные убийцы, – ваши сыновья и мужья. Мы повсюду, и к завтрашнему дню мы убьем больше ваших детей. Почему бы не убить меня сейчас, чтобы я не вдохновил кого-нибудь?

Элла направила пистолет ему промеж глаз. Она зажала курок практически до предела.

– Хочешь, чтобы я сделала это?

Он засмеялся маниакальным смехом, стукнув кулаком по полу возле себя.

– Да, черт подери. Я не сяду в тюрьму.

Элла подошла ближе, держа его под прицелом. Она опустила пистолет и прижала его ко лбу убийцы.

– Нет! – прокричал голос сзади.

Следом послышался гул шагов со стороны веранды.

– Элла, не смей в него стрелять. Убери пистолет. Все кончено.

Появилась Рипли, следом вошел Харрис. Элла села на пол, не сводя глаз с мужчины, которого только что была готова убить.

Рипли и Харрис кинулись к преступнику и скрутили его. Харрис надел на мужчину наручники. Рипли подбежала к Элле и мягко опустила ее пистолет. Они ничего не сказала, но слова были излишни. Рипли обвила Эллу руками и обнимала ее, пока слезы бежали по ее щекам. За отдаленным разбитым окном синие и красные огни освещали улицы, окутанные утренним туманом. Прибыли еще два офицера. В этот раз они вошли через переднюю дверь. Они помогли Харрису поднять преступника на ноги. Он едва стоял из-за своей однозначно сломанной лодыжки.

– Ты ранена? – спросила Рипли.

Элла вытерла слезы.

– С головы до ног.

– Идем. Нужно отвезти тебя в больницу.

Рипли и Элла вышли из центра в ночную прохладу. Свежие капли дождя приятно касались ее лица, орошая раны и помогая вернуться в реальный мир. Сегодня никто не умрет, по крайней мере, в этом городе.

На тротуаре перед реабилитационным центром стояли три патрульные машины. Харрис и два офицера окружили преступника, осторожно сажая его в машину. Элла поняла, что после всего, через что она прошла с ним, она даже не знает его имени. Она не была до конца уверена, что хочет этого.

– Дайте мне секунду, – попросила она Рипли. – Мне нужно кое-что сделать.

Рипли кивнула и осталась ждать у машины. Элла подошла к Харрису и другим офицерам. Задняя дверь их машины все еще была открыта.

– Они всегда выглядят иначе в наручниках, правда? – сказал Харрис. – Хочешь сказать что-нибудь этому психу, прежде чем мы закроем его пожизненно?

Но он прервал ее, прежде чем она заговорила.

– О, я думаю, мы еще увидимся.

– Нет, не увидимся, – сказала она, захлопнув дверь машины перед его носом. – У меня есть дела поважнее.

Она развернулась и направилась обратно к Рипли.

– К чему это было? – спросила Рипли, открывая дверь машины.

– Вы сказали мне не романтизировать этих людей и эту работу.

– Сказала, и до сих пор придерживаюсь этого мнения.

– Вот так я не романтизирую, – сказала Элла.

Она всегда думала, что день, когда она столкнется с серийным убийцей лицом к лицу, будет наиболее познавательным и увлекательным опытом в ее жизни. Но это произошло, и это было совершенно не так, как она представляла. Элла всегда представляла серийных убийц другими, словно им открылся секрет жизни, неизвестный никому. Она думала, что они владеют познаниями, недоступными самым просветленным философам.

Но в мужчине, с которым она дралась, не было ничего особенного, запоминающегося или завораживающего. Он был человеком, как она и Рипли, и все остальные, с кем она познакомилась за последние несколько дней.

– Хорошо, – сказала Рипли. – Наконец-то ты учишься.

– Я больше не позволю этим людям завладеть моей жизнью, – сказала Элла. – А теперь давайте убираться отсюда.

Было десять часов утра, начался новый день, и мир выглядел иначе для Эллы. Она провела ночь в больнице Святой Марии, где ей обработали раны и пообещали, что она полностью восстановится после нескольких дней отдыха.