Пол Кристофер - Евангелие от Люцифера

Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

— Пошли. Даже Калибан знал, как выбраться из бури.

Пробудили Финн принесенные ветром истошные вопли чаек и дикое эхо остервенело бьющегося о риф прибоя. Прошедшая ночь всплыла в сознании лишь в смутных, беспорядочных образах и ощущениях: натиск усиливавшегося ветра, жуткие звуки вырвавшейся на волю стихии, резкий, непрерывный косой дождь, порой столь сильный, что трудно было дышать. Осознание того, что не осталось никакой надежды.

И лишь нескончаемый, постоянный в своей хаотичности шторм.

Под конец ночи или к началу утра ветер слегка переменил направление, ураган унесся прочь и атаковавшая островок вода отступила. Холодные линзы метеорологического спутника, висевшего на высоте двух тысяч миль, зафиксировали то, как грозовые тучи начали распадаться и клочьями расползаться в разные стороны. Когда девушка открыла глаза, ей потребовалось мгновение, чтобы осознать, что она лежит в заброшенной хижине рядом с маяком, у самого входа. Дохлая кошка, как и большая часть мусора, исчезла, но мускусный запах смерти не выветрился полностью даже после шторма. Оказалось, что лямка ее купальника завязана аккуратным узлом, а вот Хилтс исчез неизвестно куда. Придя в себя, Финн почувствовала, что у нее раскалывается голова. А еще она замерзла.

Зябко дрожа, девушка встала и огляделась. Каким-то чудом жестяная, приколоченная гвоздями к стропилам крыша домика удержалась под напором ветра, а предсказание Адамсона насчет того, что штормовой прибой накрывает остров целиком, к счастью, не сбылось. Хижина находилась достаточно высоко и затоплению не подверглась.

Финн встала и, все еще нетвердо держась на ногах, пригнувшись, выбралась наружу. Небо над головой имело цвет вылинявших джинсов, на востоке слепящим диском поднималось солнце, море походило на жидкий металл, а темные волны вспенивались, разбиваясь о невидимую линию подводных рифов.

В воздухе ощущался какой-то неприятный привкус, что-то вроде горячей крови на жести или запаха смерти на электрическом стуле, как его представляла себе Финн. Она двинулась к тому месту, где трава встречалась с песком, и опустилась на землю, обхватив колени и устремив взгляд вдаль в море. Только сейчас она почувствовала, что страшно проголодалась и очень хочет пить. Услышав слабый звук, девушка обернулась и увидела Хилтса, тащившего что-то, очень походившее на их плавательные жилеты.

Другой рукой он обхватывал обмякшее тело большой коричневато-серой птицы с длинным острым клювом. Его некогда белая футболка была заляпана на груди его собственной кровью из раны на лбу, которая сейчас затянулась страшной с виду спекшейся коркой. Растрескавшиеся, все в ссадинах губы покрывал белый налет соли. Его глаза налились кровью и лихорадочно блестели, но он улыбался.

— Как спалось?

— Пить страшно хочется, — прохрипела она в ответ.

— Сходи к маяку, у его основания в нескольких лужах собралась дождевая вода. Выпей сейчас сколько можешь: довольно скоро лужи испарятся, а хранить воду нам не в чем.

Он поднял мертвую птицу за шею.

— Я пойду обратно в хижину. В наших жилетах есть зажигалки: разведу костер и поджарю старину Икабода.[25] Нашел его со сломанной шеей, выброшенного на берег. Если мы здесь и умрем, то только от жажды, а не от голода.

Он ухмыльнулся и поплелся вверх по склону, к хижине. Финн поднялась на ноги и направилась к находившемуся не слишком далеко маяку.

К тому времени, когда она напилась вдоволь и вернулась к хижине, Хилтс уже собрал выброшенные на берег деревяшки и с помощью аварийных зажигательных средств, которым снабжались плавательные жилеты, развел костер. Теперь, стоя на коленях, он деловито потрошил ножом ныряльщика большую, похожую на цаплю птицу. При виде девушки он поднял острый как бритва, покрытый кровью инструмент и улыбнулся.

— Должно быть, Адамсон выбросил жилеты для правдоподобия.

— А тебе не приходило в голову, что он может вернуться и проверить, утонули ли мы?

— А зачем ему утруждаться? — пожал плечами Хилтс, вычерпывая рукой из чрева птичьи потроха и бросая их по ветру на песок.

С криками кружившие над ним чайки устремились к добыче и принялись рвать ее, как стервятники.

— Тот факт, что мы вообще выжили в прошлую ночь, — чудо. Но без воды мы все равно долго не протянем. Ну а если на остров — посмотреть, кто это нанес сюда дружеский визит, — наведаются моряки Фиделя, мы, может быть, пожалеем, что не протянули ноги раньше.

Он насадил птичью тушку на длинную палку и положил на огонь. Перья задымились, распространяя жуткую вонь.

— Ну и гадость, — сказала Финн.

— Это ланч, — ответил Хилтс.

После того как птицу продержали на огне почти час, Финн отведала обугленного, кислого мяса, но ее стошнило, и она поспешила к спасительным лужицам, еще поблескивавшим на бетонной подошве маяка, но неуклонно уменьшавшимся в размере, по мере того как жаркое карибское солнце поднималось все выше. А когда вернулась к костру перед хижиной, объедки, перья и кости были уже благоразумно убраны и Хилтс, разложив на песке найденные им жилеты, проверял комплектность, чтобы выяснить, чем они располагают.

— Шесть комплектов для разведения огня, два ножа, две бобины страховочного шнура, который сгодился бы для рыбной ловли, не будь он таким толстым, алюминиевое зеркало, две аптечки первой помощи, два подводных компьютера, навигатор, пригодный для ориентации под водой, и репеллент для отпугивания акул. Все. Черт, а ведь у ребят, участвующих в тех телевизионных шоу с «игрой на выживание», обычно куда больше всяких полезных вещей.

Он приложил руку к губам, в насмешливом ужасе расширив глаза.

— Неужели в этих шоу все не взаправду, а понарошку?

— Мне не очень понятно, чего это ты так развеселился. Тут плакать впору.

— Все относительно. Мы запросто могли погибнуть, а вот ведь — живы.

— Но судя по всему, это ненадолго.

— Кто знает, — пожал плечами Хилтс, — вдруг сюда, прямиком из Техаса, снова нагрянет компания давешних нудистов-аквалангистов? Надежда умирает последней, — философски добавил он.

— После нас, что ли? То есть мы умрем, а надежда останется? — съязвила Финн.

— Это выпендреж, — кратко отрезал Хилтс, сидя на корточках над грудой своих трофеев на манер базарного торговца из Города мертвых в Каире.

— Я так и не поняла, как работает навигатор, — сказала Финн, глядя на экзотическую коробочку «Гармина», похожую на увеличенный в размерах сотовый телефон.

— Вообще-то тут нет ничего особо мудреного, — отозвался Хилтс. — Поначалу прибор спроектировали военные. Они запустили на геостационарные орбиты двадцать четыре спутника, так что в любое время дня и ночи, в любой точке земного шара два из них всегда находились над горизонтом. На земле у них имелись приемные антенны, которые засекали сигналы со спутников и с помощью триангуляции определяли точное местоположение объекта. Эта система начала работать как раз вовремя, чтобы не дать нашим парням затеряться в пустынях Ирака.

Он взял прибор и включил его.

— Конечно, устройства, используемые сейчас, гораздо сложнее: это продукт высоких технологий с миниатюрным компьютерным блоком. При наличии соответствующего чипа это все равно что карманный атлас. Например, в этот приборчик внесены карты всей Северной Америки и Карибских островов.

Он посмотрел на дисплей.

— Вот где мы: восемнадцать градусов, пятьдесят пять минут, шестьдесят секунд северной широты, шестьдесят шесть градусов, сорок четыре минуты, двадцать три секунды западной долготы.

— Что ты сказал? — спросила Финн.

Хилтс вздохнул и повторил:

— Восемнадцать градусов, пятьдесят пять минут, шестьдесят секунд северной широты, шестьдесят шесть градусов, сорок четыре минуты, двадцать три секунды западной долготы.

— Все понятно, — кивнула она.

— Что тебе понятно?

— Карты. То, как они были разложены на столе в каюте Деверо. На столе был логотип компании «Акоста», роза ветров, помнишь?

— Точно, роза ветров, — ответил он, кивнув.

Финн закрыла глаза, сосредоточившись.

— Тройка, восьмерка, еще тройка, пара двоек и пять к северу. Тридцать восемь градусов, тридцать две минуты, двадцать пять секунд северной широты. — Она помолчала, пытаясь вспомнить. — Две восьмерки, валет, который стоит десять очков, и пара двоек на западной стороне стола.

— Восемьдесят восемь градусов, десять минут, двадцать две секунды западной долготы, — подсказал Хилтс, с ходу вводя данные в прибор.

Он уставился на Финн:

— Слушай, ну у тебя и голова!

И тут над водой разнесся голос Фила Стаббса, распевающего в сопровождении писклявого, квакающего хора шестилетних девочек песенку о головастиках, празднующих свое превращение в лягушат. Прищурясь на солнце, Финн увидела, как, обогнув оконечность рифа, к ним мимо маяка направляется древняя плоскодонка Такера Ноэ. Антикварная посудина выглядела слегка потрепанной штормом, но все же была на плаву. Пение Фила стало громче, его сильный, звонкий голос легко доносился до них через воду.