Джек Хиггинс - Сквозь ад

— Это хорошо, — ответил Валентин и взял Тальбота за руку. — Теперь давай займемся им.

— Я не могу на это смотреть, — сказала она. — Просто не в состоянии.

— Дело твое, — ответил он спокойно.

Она пошла прочь, а Валентин взял парня за руку и повел вниз по спуску к воде. Парень шел за ним без всяких колебаний. Когда они подошли к самому краю и остановились, Валентин скомандовал:

— Так, теперь иди.

Тальбот сделал шаг вперед и исчез под водой. Спустя мгновение он вынырнул на поверхность и посмотрел вверх на француза незрячими глазами. Валентин опустился на одно колено и, наклонившись вперед, положил руку парню на голову.

— Прощай, приятель.

Это оказалось потрясающе просто. Парень ушел под воду от толчка Валентина, и оставался там, не оказывая ни малейшего сопротивления, только пузырьки воздуха поднимались на поверхность, но вскоре и их не стало. Валентин вытащил безжизненное тело и оставил в неуклюжей позе в конце спуска, почти целиком в воде.

Он пошел к Агнес, вытирая руки носовым платком.

— Можешь теперь позвонить, кому нужно. Встретимся потом у меня.

Она выждала до тех пор, пока не затихли его шаги, потом пошла вдоль набережной. Вдруг она заметила движение в темноте подворотни и воскликнула в панике:

— Кто здесь?

Когда он зажег сигарету, осветилось лицо человека, который сидел раньше в кафе.

— Нет нужды будоражить округу, старуха.

Он говорил на том английском, который оттачивается в частной школе, где присутствует усталый добрый юмор с налетом презрения.

— Ох, это ты Джагоу, — откликнулась она на том же языке. — Боже, как я тебя ненавижу. Разговариваешь со мной, словно я ископаемое какое-то.

— Дорогая моя подружка, — сказал он, растягивая слова. — Разве не поступаю я всегда как истинный джентльмен?

— О, да, — ответила она. — Убиваешь с улыбкой, сохраняя хорошие манеры. Ты напоминаешь мне человека, который говорит французскому таможеннику: «Нет, я не иностранец, я англичанин».

— Чтобы быть предельно точным, Уэлш, но тебе не дано оценить разницу. Полагаю, Валентин был так же отвратительно результативен, как всегда?

— Если ты имеешь в виду, что он выполнил за тебя твою грязную работу, то да.

— Не мою, Смита.

— Никакой разницы. Ты и сам убиваешь для Смита, когда хочешь.

— Разумеется. — На лице у него появилось выражение неловкого удивления. — Но красиво, моя прелесть. Валентин же убьет свою бабку, если решит, что сможет получить хорошую цену за ее тело в «Школе анатомии». К слову, напомни своему коту, что я сказал быть наготове на случай, если процедура в суде закончится быстрей, чем обычно.

— Он не мой кот, а мой парень.

— Третьесортный гангстер, шляющийся с дружками по улицам и воображающий себя Аленом Делоном в «Борсалино». Если бы не девочки, ему бы нечем было даже за сигареты платить.

Он повернулся и пошел прочь, не сказав больше ни слова, негромко насвистывая. Агнес пошла дальше и остановилась только один раз, у ближайшего телефона, чтобы позвонить в полицию.

— Неотложка? Я проходила сейчас мимо спуска у Рю-де-ла-Круа, и мне показалось, что там у воды лежит тело.

— Имя, пожалуйста, — спросил дежурный офицер, но она уже повесила трубку и поспешила уйти.

Дежурный офицер заполнил бланк извещения о несчастном случае и передал его диспетчеру.

— Лучше послать сразу машину.

— Думаешь, возможен трюк?

Другой офицер покачал головой.

— Больше похоже, что какая-то проститутка в ночном дозоре у реки и не хочет быть вовлеченной.

Диспетчер кивнул и передал подробности в патрульную машину, находившуюся в том районе. Хотя в данный момент это уже не имело значения, но тот жандарм, что раньше разговаривал с Эриком Тальботом решил использовать спуск для удовлетворения естественной надобности и сам обнаружил тело.

В результате, полицейское расследование было весьма поверхностным. Жандарм, который обнаружил тело, задал несколько вопросов Мари из «Прекрасной Авроры», но та давно знала, что для ее бизнеса полезней ничего не видеть и не слышать. Да, молодой человек заходил в кафе. Он спрашивал, где он может найти комнату. Он выглядел больным и попросил коньяку. Она назвала ему пару адресов, и он ушел. Конец истории.

Как полагается, на следующее утро было проведено вскрытие, и еще через три дня, которые для этого требовались, коронер на основании результатов исследования вынес единственно возможный вердикт: умер, захлебнувшись в воде, под влиянием алкоголя и наркотиков.

В тот же день после полудня тело молодого человека было доставлено в городской морг на Рю-Сен-Мартин, громкое имя для вполне заурядной улицы, где должны были быть подготовлены документы для британского посольства, но документы эти никогда не были туда отосланы. Благодаря заботам двоюродного брата Валентина, старая женщина, которая работала уборщицей и обмывала тела, перехватила пакет с этими документами прежде, чем он покинул здание морга.

Заведение «Шабер и сын» располагалось около реки, по странному совпадению недалеко от места, где Эрик Табольт встретил свою смерть. Это было здание начала века с роскошной усыпальницей и двадцатью часовнями, где родственники в достойной обстановке могли проститься с дорогими сердцу усопшими до похорон.

Как в большинстве подобных старинных фирм в европейских столицах, Шабер имел ночного сторожа с рядом колокольчиков у него над головой. Для каждой часовни отдельный колокольчик, веревка от которого помещалась между рук усопшего на случай неожиданного его воскрешения.

Но этим вечером, в десять часов, мертвецки пьяный сторож крепко спал благодаря бутылке коньяка, оставленной на столе одним из скорбящих родственников. Сторож видел уже десятый сон, когда Валентин в сопровождении Джагоу осторожно открыл заднюю дверь дубликатом ключа. Каждый из них нес наполненный чем-то брезентовый мешок.

Они задержались около застекленной кабинки. Джагоу указал на сторожа.

— Спит крепко.

— Старый пьянчуга, — презрительно сказал Валентин. — Ему хватило бы понюхать передник бармена.

Они пошли по коридору, в который выходили по обеим сторонам двери часовен. Сильно пахло цветами, и Джагоу сказал по-французски:

— Достаточно, чтобы возненавидеть розы на всю оставшуюся жизнь.

Они остановились перед одной из дверей и заглянули в часовню. Гроб стоял на наклонной поверхности, наполовину сдвинутая крышка открывала взору молодую женщину с несколько неестественным цветом лица, являвшимся результатом усилий бальзамировщика.

Джагоу одной рукой зажег сигарету и постоял у двери.

— Как в фильме ужасов, — сказал он весело. — Дракула или что-то вроде этого. В любую минуту ее глаза могут открыться, и она вопьется тебе в горло.

— Замолчи ты, ради Бога, — хрипло проговорил Валентин. — Ты же знаешь, как я ненавижу эту часть дела.

— Вот уж чего я не мог предположить, — сказал Джагоу, когда они пошли дальше по коридору. — Я думал, ты уже привык. Который это? Седьмой?

— От этого не легче, — сказал француз.

— Помни о смерти, старик.

Валентин нахмурился.

— Это ты к чему, черт побери?

— Чтобы понять, нужно поучиться в частной английской школе. — Джагоу заглянул в последнюю часовню справа по коридору. — Это здесь, должно быть.

Это был единственный закрытый гроб. Он был сделан из темного красного дерева с позолоченными пластмассовыми ручками на тот случай, если будет выбрана кремация. Обычно международные правила относительно транспортировки тела по воздуху требуют использования запаянного металлического вкладыша в гроб, но это не относится к транспортировке на маленьком самолете, летящем на высоте, не превышающей десять тысяч футов.

— Начинай, — скомандовал Джагоу.

Валентин отвинтил винты на крышке и снял ее. Раскрыл тканый покров на теле Эрика Тальбота. Стали видны два огромных шва, от грудины до самого низа живота, сделанных крупными стежками, результат вскрытия. Валентин два года отслужил в регулярной французской армии в качестве санитара. Ему довелось видеть множество трупов в Чаде, когда его откомандировали туда в Иностранный легион, но он так и не смог к этому привыкнуть. Иногда он проклинал тот день, когда на его пути встретился Джагоу, но потом, он вспоминал о деньгах…

Он раскрыл один из рюкзаков и достал футляр с инструментами, выбрал скальпель и начал распарывать швы, прерывая работу только, чтобы стереть со лба пот.

— Поторопись, — нетерпеливо сказал Джагоу. — У нас на это не вся ночь.

В воздухе появился тошнотворно-сладкий запах разлагающейся плоти, который ни с чем не спутаешь. Валентин удалил, наконец, последний стежок, передохнул и с легкостью раскрыл тело. Обычно после вскрытия и исследования внутренние органы помещают обратно в тело, но не в таком случае, как этот, когда похороны откладываются на довольно длительное время. В этом случае внутренние органы обычно уничтожаются. Внутренность грудной клетки и живота была пуста. Валентин замер, у него тряслись руки.