Линда Фэйрстайн - Мертвечина

Я вернулась в кабинет, заказала по телефону столик в моем любимом итальянском ресторане, убрала со стола и взяла папку с документами, решив поработать дома над вопросами к завтрашнему слушанию. Надпись на дисплее автоответчика показывала, что, пока меня не было, дважды звонили.

Я нажала кнопку воспроизведения.

«Дорогая, это Джейк. Я надеялся, что вечером успею заскочить к тебе домой. Не знаю, что стряслось с фондовой биржей, но здесь все стоят на ушах, так что лучше я останусь на ночь. Попробую позвонить тебе позже. Приятных снов».

В последнее время мы с Джейком Тайлером пытались разобраться в наших отношениях. Мы провели конец августа в моем домике на Мартас-Виньярд, и несколько легкомысленных недель заставили меня забыть о печальной истине: напряженный рабочий график у каждого из нас создавал слишком много препятствий для серьезного романа.

Второй звонок оказался с мобильного — совсем короткий, голос почти не слышно из-за помех. Я не поняла, мужчина звонил или женщина, и отчетливо разобрала только одно слово — «завтра». Нажав кнопку определения номера, я получила сообщение, что звонили из другого района.

Возле лифта я увидела своих ребят, которые с головой ушли в разговор о том, на сколько «Янки» опередят «Бостон» в конце сезона. Охранник в вестибюле пожелал нам спокойной ночи.

— Сегодня полная луна, мисс Купер. На вашем месте я бы держался подальше от Чэпмена.

Я подняла в ответ большой палец, сообщила Майку, что встречаемся в ресторане на 64-й улице, и забралась на переднее сиденье в машину Мерсера, припаркованную на Хоган-плейс.

— Мерсер, пока мы не уехали, покажешь фотографии?

Он кивнул, открыл багажник и протянул мне четыре пачки с фотографиями малыша, который родился у них с Вики весной. Пока мы выруливали с тротуара, я включила освещение в салоне и посмотрела снимки.

— Поразительно, как они меняются всего за месяц. Он уже такой большой.

Мерсеру Уоллесу было сорок два, на шесть лет больше, чем нам с Майком. Он — один из немногих афроамериканцев, которому удалось дослужиться до старшего звания в детективном отделе Нью-Йоркской полиции. Его мать умерла, когда он был еще ребенком, и с тех пор он жил со своим отцом в рабочем квартале Куинса, где Уоллес-старший работал механиком в «Дельта Эйрлайнс».

Несколько лет назад его второй брак с молодой и талантливой сотрудницей детективного отдела Вики Итон, которую он обожал и боготворил, закончился тем, что она от него ушла. Но когда Мерсера ранили в перестрелке при расследовании убийства, она вернулась его выхаживать. В конце концов наш скромный обаятельный друг обрел заслуженное счастье. Повторный брак и рождение Логана Уоллеса ознаменовали создание новой семьи, грозившей разрушить наш тройственный союз, который Майк, Мерсер и я считали чем-то вроде современного городского варианта трех мушкетеров.

Прислонившись головой к стеклу, я слушала, как Мерсер рассказывает о своей новой жизни, и рассеянно смотрела, как мелькают над нами огни Ист-Ривер-драйв. Бессонные ночи для нас — привычное дело. Но детские бутылочки, кормление, питательные смеси, памперсы и волшебное чувство маленькой растущей жизни, за которую Мерсер и Вики несли полную ответственность, придавали им новое значение и смысл.

— Наверно, ты умираешь от скуки, Алекс.

— Вовсе нет. Мне нравится, как ты о нем рассказываешь. Учти, я намерена стать его любимой тетушкой, баловать и портить его, как только смогу, — ответила я. — Но если ты начнешь заниматься пропагандой наподобие Майка, я поступлю с тобой, как с теми торговцами, которые звонят мне во время обеденного перерыва.

Я слушала, как он рассказывает о радостях отцовства, но мои мысли блуждали в других местах. Было время, когда я почти согласилась официально оформить отношения с Джейком, с которым мы прожили вместе прошлую зиму. Когда я решила не делать этот шаг, то нисколько не сожалела, что тем самым отказываюсь от брака и рождения ребенка.

Я не раз хотела разобраться, почему мне так нравится жить одной, несмотря на то, что детство и юность прошли в дружной и любящей семье. Мод, моя мама, встретила отца в медицинском колледже, где училась на медсестру. Она могла стать прекрасным дипломированным специалистом, у нее были замечательные способности, но она бросила карьеру ради того, что считала главным в жизни, — брака и семьи. В доме, где росла я и два моих старших брата, на первом месте всегда стояла семья: родители, дедушки, бабушки, кузены, кузины. Порой мне казалось, что чувство независимости, которое все вокруг упорно старались во мне воспитать, с годами пустило крепкие корни и привело к тому, что теперь мне очень хорошо в одиночестве.

— Как дела у твоих стариков? — спросил Мерсер.

— Все нормально. Они поехали на Запад проведать моего брата и его детей.

Мой отец, Бенджамин, недавно оставил кардиологическую практику. Простое пластиковое устройство, которое они с партнером изобрели тридцать лет назад, сейчас применяется в операциях на сердце практически в каждой клинике страны. Клапан Купера — Хоффмана обеспечил мне безбедную жизнь, прекрасное образование — степень по английской литературе в Уэллесли и диплом доктора юридических наук в университете Вирджинии, а также средства на содержание квартиры в Верхнем Ист-Сайде и моего любимого домика на Мартас-Виньярд.

Преданность и самоотверженность, которые отец проявил на медицинском поприще, заставили меня искать что-нибудь равноценное в области юриспруденции, когда больше двенадцати лет назад я закончила университет и поступила на службу в окружную прокуратуру. Я собиралась проработать здесь пять-шесть лет, а потом заняться частной практикой. Но, пока я поднималась по служебной лестнице, как и все молодые сотрудники прокуратуры, меня захватила и увлекла работа отдела по расследованию сексуальных преступлений. Непрерывный поток сложнейших проблем: правовых, следственных, научных, эмоциональных — настолько завладел моим воображением, что я решила стать профессионалом в этой совершенно новой области юриспруденции, возникшей всего поколение назад.

Мы свернули с трассы и объехали полквартала, прежде чем Мерсер заметил стоянку на 2-й авеню.

Майк беседовал на тротуаре с Джулиано, хозяином ресторана. Судя по всему, оба наслаждались теплым сентябрьским вечером.

— Ciao, синьорина Купер. Com'e stai? Как прошел отпуск?

Он распахнул перед нами дверь и проводил к столику у окна, где Адольфо усадил нас и предложил меню.

— Спасибо, хорошо. Как Италия?

— Как всегда, bellissima. Фентон, — обратился он к бармену. — «Дьюар» со льдом для мисс Купер. Doppio.[4] И нашу лучшую водку для джентльменов. За мой счет.

— Ты не должна бывать здесь слишком часто, Куп. Джулиано так счастлив тебя видеть, что раздает выпивку даром. Мы его разорим.

Я заказала телятину со специями и пайяр в сухарях с салатом роке и помидором. Мерсер попросил перченые сосиски и феттучини, а Майк остановился на лобстере «Фра дьяволо».

— Как Валерия? — спросила я.

— Очень хорошо. Она так редко поднимает голову от чертежного стола, что мы почти не разговариваем.

Последний год Майк встречался с архитектором, которая участвовала в разработке проекта перестройки Музея современного искусства. Они познакомились в онкологическом центре Слоун-Кеттеринга, где она проходила курс реабилитации после мастэктомии, а Майк сдавал донорскую кровь.

— Как съездили в Калифорнию?

На День Труда Валерия возила его к себе домой в Пало-Альто, чтобы познакомить с родителями.

— Не думаю, что профессор Якобсон счел детектива из Нью-Йорка подходящей парой для своей дочурки, но пожилая леди отлично справилась с неловкой ситуацией.

Майкл Патрик Чэпмен был сыном легендарного патрульного полицейского, выходца из эмигрантской семьи. Его отец познакомился с будущей женой во время поездки в Кантри-Корк, где находилось его родовое гнездо. Брайан посвятил работе двадцать лет жизни и скончался от сердечного приступа через два года после выхода на пенсию. Майк в это время учился в Фордхэме, и, хотя на следующий год заканчивал школу, заявление в полицейскую академию подал раньше, чем получил диплом. Майк боготворил отца, старался во всем идти по его стопам и в первые годы службы отличился во время массовых арестов в Вашингтон-хайтс, когда из-за криминальных разборок была вырезана колумбийская семья.

Я подняла бокал и чокнулась с ребятами. За последние десять лет они стали для меня самыми близкими друзьями. Они помогали мне достичь вершин мастерства в следственной работе, прикрывали меня в опасных ситуациях, а благодаря их шуткам я смеялась даже в самые мрачные моменты жизни.

Ужин проходил сумбурно и весело. Мы обсудили личную жизнь и напомнили Майку о деталях в деле Триппинга. Я хотела вернуться пораньше, поэтому еще не было десяти, когда Мерсер отвез меня домой, а Майк отправился в офис возиться с бумажками и готовиться к предстоящему дежурству.