Рут Ренделл - Подружка невесты

— По-моему, это он ей звонил прошлой ночью, — сказала Фи брату. — Телефон зазвонил… м-м-м, наверное, в полдвенадцатого. Я сразу подумала: кто бы это так поздно? Мама подскочила, точно ждала звонка. А после сразу пошла спать, не сказав ни слова.

— В Вашингтоне в это время было полседьмого, он как раз мог уходить с работы.

— Да нет, он же в Калифорнии. Я посчитала: там день, он только что пообедал, например. Они разговаривали целую вечность; видимо, ему все равно, сколько это стоило.

Филипп предположил, что звонок в Лондон мог быть за счет фирмы, но не стал делиться этим с сестрой. Гораздо важнее другое: Арнэму было что сказать матери.

— Мы с Дареном решили пожениться в следующем году, в мае, — продолжила Фи, — а если помолвка мамы будет на Рождество, то почему бы нам не сыграть две свадьбы сразу? Думаю, дом будет твой, Фил. Мама не захочет в нем жить: видно, что Арнэм богат. А вы с Дженни сможете здесь поселиться. Ведь, я полагаю, вы когда-нибудь поженитесь, правда?

Филипп лишь улыбнулся. Мысль о собственном доме, новая для него, оказалась очень привлекательной. Сам он никогда не выбрал бы такой дом, но все-таки жить в нем можно. Филипп стал думать об этом с каждым днем все больше. Опасения, не изменил ли неожиданный приезд детей чувств Арнэма к матери или, по крайней мере, не появилась ли в его отношении к ней какая-то осторожность, казались безосновательными. Открыток больше не приходило, а письма если и были, то Филипп их не видел. Однако вскоре снова раздался ночной звонок, а спустя несколько дней Кристин рассказала сыну, что долго разговаривала с Арнэмом:

— Ему нужно там немного задержаться. Потом он поедет в Чикаго, — мать произнесла это с таким трепетом, как если бы Арнэм собирался на Марс или резня в День святого Валентина была совсем недавно. — Надеюсь, с ним все будет хорошо.

Филиппу хватило выдержки, чтобы ничего не говорить Дженни насчет дома. Он даже смог промолчать, когда однажды вечером они шли из кино по незнакомой улице и Дженни показала ему на многоэтажный дом, где сдавалось несколько квартир:

— Вот когда ты закончишь учиться…

Это было скучное неприглядное здание, построенное лет шестьдесят назад, с осыпающейся лепниной над центральным входом. Филипп покачал головой и сказал что-то о непомерной плате за квартиру. Дженни взяла его за руку:

— Ты из-за Ребекки Нив?

Он с изумлением посмотрел на нее. Со дня исчезновения той девушки прошло уже больше месяца. Время от времени возникали разные версии, в газетах появлялись статьи, авторы которых высказывали всевозможные догадки. Содержательных новостей не было, как не было и нитей, ведущих к разгадке. Девушка исчезла, точно испарилась. В первую минуту ее имя ни о чем не сказало Филиппу, ненавидящему подобные истории. Он действительно выбросил его из головы, так что с трудом понял, о ком речь.

— Ребекка Нив?

— Она ведь жила здесь, — объяснила Дженни.

— Я и не знал.

Должно быть, Филипп произнес это слишком равнодушно: теперь Дженни смотрела на него так, как если бы думала, что он притворяется, желая скрыть свои истинные чувства. Но его фобия иногда распространялась даже на людей, которые просто думали о насилии. Он не хотел показаться самодовольным или ханжой. Желая оправдать ожидания подруги, он поднял глаза и посмотрел на дом, облитый липким оранжевым светом высоких уличных фонарей. Все окна были закрыты. Из распахнувшихся дверей бодро вышла женщина и села в машину. Дженни не знала точно, в какой именно квартире жила Ребекка, но предположила, что ее окна справа на последнем этаже.

— А я подумала, дом тебе не понравился из-за этого.

— Мне просто не хотелось бы жить так далеко.

Филипп имел в виду удаленность от северной окружной дороги. Вот Дженни удивится, если он скажет, что скоро у него будет дом, за которой не надо платить! Однако что-то остановило его, благоразумие взяло верх. Насколько Филипп знал, вопрос может решиться в течение нескольких недель, — и задумал ничего не говорить Дженни заранее.

— Во всяком случае, пока я не нашел подходящую работу, нужно подождать, — заключил он.

Последний раз Арнэм звонил в конце ноября. Во всяком случае, Филипп слышал, как поздно ночью Кристин разговаривала с кем-то, кого называла Джерри. Филипп ждал, что вскоре после этого Арнэм приедет, — или Фи ждала. Она вообще наблюдала за матерью так, как Кристин, наверное, в свое время наблюдала за дочерью, пытаясь найти на ее лице признаки волнения или следы каких-то перемен. Никто в доме не задавал вопросов об Арнэме. Кристин сама никогда не расспрашивала детей об их сердечных делах. Фи казалось, что мать чем-то огорчена, а Филипп этого не видел, считал, что она такая же, как обычно.

Прошло Рождество, и стажировка в «Розберри Лон» закончилась — Филиппа взяли на работу замерщиком с небольшим окладом, треть которого он должен был отдавать матери. А когда уедет Фи, ему придется отдавать еще больше. Кристин, в свою очередь, тихо, не делая из этого события, начала понемногу стричь на дому. Если бы отец был жив, думал Филипп, он точно запретил бы Черил работать кассиршей в гипермаркете. Впрочем, это продолжалось недолго, всего три недели, а потом Черил, вместо того чтобы найти другое место, стала спокойно жить на пособие по безработице.

В гостиной в Гленаллан-Клоуз, которую когда-то сделали из двух комнат (какими же убогими были эти крошечные комнатушки общей площадью не больше шести метров!), на камине до сих пор стояла открытка с видом Белого Дома. Даже рождественские открытки давно убрали, а эта оставалась. Филипп с удовольствием выкинул бы ее, но его не покидало тяжелое чувство, что она дорога матери. Как-то раз, глядя на открытку сбоку, в солнечном свете он увидел на ее блестящей поверхности следы маминых пальцев.

— Может быть, он еще не вернулся, — предположила Фи.

— Никто не уезжает на четыре месяца в командировку.

Внезапно Черил произнесла:

— Она пыталась ему дозвониться, но номер не отвечает. Она мне сама сказала. Говорит, что у него не работает телефон.

— Он собирался продавать дом, — откликнулся Филипп, — он ведь нам говорил, правильно? Он просто переехал, ничего не сказав.

Рабочий День, если не надо было ездить по клиентам и будущим заказчикам, Филипп проводил в выставочных залах на Бромптон-роуд или в главном офисе недалеко от Бейкер-стрит. Оставляя там машину или выходя на обед, он часто гадал, а не столкнется ли вдруг с Арнэмом. Некоторое время он на это даже рассчитывал, думая, наверное, что Арнэм вспомнит о Кристин, увидев ее сына. Но надежды таяли, и он уже боялся возможной встречи. Становилось как-то неловко.

— Правда ведь, мама постарела? — однажды спросила его Фи, когда Кристин гуляла с Харди. На столе лежала стопка свадебных приглашений, Фи надписывала конверты. — Она будто на несколько лет постарела, тебе не кажется?

Филипп кивнул, не зная что ответить. А еще каких-нибудь полгода назад он сказал бы, что за все то время, что прошло после смерти отца, Кристин никогда не выглядела так молодо. В конце концов он решил, что у матери такой тип внешности, которую красит только молодость. То же, наверное, будет и с Фи. Первой увядает персиковая бархатистая кожа. Она коричневеет, подобно лепесткам розы. Бледно-голубые глаза тускнеют быстрее, чем глаза любого другого цвета. Белокурые волосы становятся соломенными, пепельными даже, особенно когда всю краску тратишь на клиентов… Фи поинтересовалась:

— Я так понимаю, вы с Дженни расстались. Дело в том, что я хотела попросить ее быть на свадьбе одной из подружек невесты, но не стану, если вы и вправду разошлись.

— Похоже, так, — ответил он и добавил: — Да, разошлись. Можешь считать, что все кончено.

Филипп не хотел ничего объяснять сестре, да и вообще не чувствовал себя обязанным отчитываться в том, что произошло, перед кем бы то ни было. Да и не нужно официально объявлять, что у него были с девушкой серьезные отношения, а их помолвка или свадьба расстроилась. На самом деле Дженни вовсе не давила на него с женитьбой. Она не такая. Но они встречались уже больше года, и вполне естественно, что Дженни хотела жить с ним под одной крышей, потому, например, и показала ему дом, тот самый, где когда-то жила Ребекка Нив. Филиппу пришлось отказаться: он не мог оставить мать. А если совсем честно, то он просто не мог позволить себе оставить ее.

— Значит, ты будешь с мамой, — вздохнула Фи. — Как хорошо, что наши отношения с Дареном прочны как камень.

Пожалуй, очень точное выражение, подумал Филипп, вспомнив Дарена, будущего мужа сестры. Даже в его лице, бесспорно красивом, было что-то каменное. Филипп без особого труда мог представить, почему сестра собирается замуж за этого человека, хотя Фи избегала разговоров на эту тему. Возможно, она хотела поскорее отделаться от всяческих обязательств, связанных с домом в Гленаллан-Клоуз, и прочих забот, свалившихся на семью.