Уоррен Мерфи - Наследница Дестроера

Он вышел из крепости, и тут его остановил знакомый голос:

– Решил без меня уйти, папочка?

Чиун развернулся. От удивления морщины на его лице разгладились.

– Римо! – ахнул он. – Римо, сынок! Ты жив?

– Более или менее, – небрежно бросил тот. Лицо его было в поту и пыли, под мышкой он держал безжизненное тело в пурпурном шелке. Руки Перселла были связаны желтым кушаком.

– Но я видел, как вы оба провалились под землю!

– Это были не мы, – сказал Римо.

Он попробовал изобразить улыбку, но Чиун видел, что это дается ему с трудом. Мастер Синанджу подошел к Римо и пощупал его – сначала руку, потом лицо.

– Ты настоящий? Не жестокое видение, призванное усугубить мое горе?

– Настоящий!

– Но я видел, как этот негодяй тебя поборол!

Римо покачал головой.

– Ты видел то, что было у Голландца в воображении, что он хотел тебе внушить. Ты оказался прав, Чиун: он окончательно свихнулся. Помнишь тот момент, когда свет стал совсем нестерпим?

– Да.

– Вот тогда я его и сломил. И он это понял. Мне кажется, в тот момент он и спятил окончательно. Он понял, что не сможет победить. Мне это тоже было ясно. Он стоял на коленях – и вдруг обмяк. И тут же на его месте возник другой Голландец и другой я, и они стали биться. Когда я понял, что произошло, то отошел в сторону и так же, как ты, наблюдал.

– А бездна?

– Очередная игра воображения. Впрочем, в каком-то смысле ее можно считать реальной – это была бездна безумия, навсегда поглотившая Голландца. Единственное, что я сейчас твердо могу сказать: вот я, а вот – он.

– Он не умер? – удивился Чиун.

– Можно считать, что умер.

Римо положил Перселла на камень. Тот едва дышал, а в глазах еле-еле теплилась жизнь. Губы его шевельнулись.

– Он хочет что-то сказать, – заметил Чиун. Римо приник к кривящемуся рту Голландца.

– Я победил. Несмотря ни на что!

– Не дождешься! – сказал Римо.

Прежде чем в глазах его потух последний свет разума, Голландец резко выпрямился, как от разряда электрического тока.

– Теперь вам ни за что не спасти кандидатов в президенты! – И снова обмяк.

Чиун внимательно его осмотрел.

– Жив. Но судя по глазам, рассудок оставил его.

– Он больше не представляет для нас угрозы. Кажется, мне это удалось! Я остановил Голландца, а сам остался цел!

– Не будь таким хвастуном! Последнее слово еще может быть за ним.

– Если мы торопимся, – сказал Римо, сгребая Перселла, – не будем тратить зря время!

– Нет! – остановил его Чиун. – Вниз его понесу я. Я столько лет ждал искупления!

Они покинули скалу Дьявола, а высоко в безмятежном небе им светила ясным светом утренняя звезда.

Последние перед голосованием теледебаты двух претендентов транслировались в прямом эфире из студии на Манхэттене всеми без исключениями каналами. После того как ведущий представил кандидатов, вице-президент произнес вступительное слово, которое завершил уверением в том, что в случае его избрания все тайные операции американских спецслужб будут свернуты.

Губернатор Майкл Принсиппи начал свое выступление с того, что пообещал не оставить в федеральном бюджете ни одной закрытой статьи.

Посреди его речи все телевизионные экраны в Соединенных Штатах погасли.

Служба безопасности перекрыла на телестудии все входы и выходы. По периметру здания вместо обычных цементных блоков стояли бронированные лимузины – бампер к бамперу. Охрана была готова ко всему.

Ко всему, кроме поджарого белого мужчины и сухонького азиата, которые разом выскочили из подъехавшего такси, перемахнули через лимузины и, не спрашивая разрешения, промчались мимо охранников.

– Стоять! – раздалось им вслед вместе с предупредительными выстрелами.

– Нам некогда! – на ходу бросил белый, и они вдвоем скрылись за углом, на какую-то долю секунды опередив пули.

При входе в студию стояли двое других агентов безопасности, они отреагировали на вторжение молниеносно и ринулись на незнакомцев, однако немедленно были повергнуты в глубокий сон мимолетным движением ловких рук.

Римо Уильямс ворвался в студию. Три камеры перемешались взад-вперед, показывая кандидатов в президенты с разных ракурсов. В студии было некоторое количество зрителей – в основном тщательно отобранные представители прессы.

– Начнем с камер! – крикнул Римо. – Это не должно попасть на экраны!

– Конечно, – согласился Мастер Синанджу.

Они бросились каждый в свою сторону и быстро отключили питание. В режиссерской все пришли в оцепенение: экраны мониторов разом погасли.

– Опять вы! – От изумления вице-президент подскочил до потолка.

– Потом, потом! – торопливо буркнул Римо и с такой силой сдернул его со стула, что прикрепленный к лацкану пиджака микрофон отлетел.

– Что мы тут ищем? – спросил Чиун, проделав то же самое с губернатором Принсиппи.

– Понятия не имею! Бомбу. Да что угодно! – рявкнул Римо, отрывая стул от пола. – Здесь чисто.

Он отшвырнул стул в сторону.

– Бомбу?! – изумился режиссер.

Мгновенно в студии возникла паника. Все устремились к выходу, и людская волна отсекла охранников от дверей.

– Есть что-нибудь? – перекрывая шум голосов, спросил Римо.

– Нет! – прокричал в ответ Чиун, взламывая половицы подиума. Они разлетались в стороны с легкостью зубочисток.

Римо в отчаянии огляделся. Яркий свет софитов мешал ему смотреть. До него доносились испуганные голоса бросившихся к выходу людей и отчаянные приказания охранников, тщетно пытающихся расчистить себе путь. Все три камеры слепо смотрели на него, и вдруг одна двинулась вперед.

В первый миг у Римо мелькнула мысль, что бестолковый оператор, по-видимому, не понял, что питание отключено, но тут в камере что-то щелкнуло, и из-под объектива высунулась металлическая трубка.

– Автомат! – успел крикнуть Римо.

Мастер Синанджу рванулся к повергнутым в смятение кандидатам в президенты и повалил их на пол. Римо сделал сальто, увернулся от пуль тридцатого калибра и приземлился четко на ноги. Камера двинулась к трем вжавшимся в пол фигурам и нацелилась пониже.

Римо прыгнул. Времени для раздумий не было.

У него за спиной студийный занавес повис лохмотьями под градом пуль, которые летели все ниже и ниже.

Херм Аккорд решительно орудовал своей “камерой”. Он не сомневался, что поджарого парня в белой футболке он снял. А где остальные? Нелегкое, оказывается, дело – управлять студийной телекамерой. Объектив оказался значительно больше, нежели дуло автомата, который он вмонтировал в камеру накануне ночью. Получалось, что обзор у него гораздо шире, чем он мог накрыть автоматной очередью. Это было все равно что целиться в комара через дренажную трубу.

Раздосадованный, он прекратил огонь, высунулся из-за камеры и в каком-то дюйме от себя увидел лицо худого.

– Какого... – начал он, но закончить не сумел, ибо в этот момент наелся собственных зубов.

Он отпрянул и схватился за горло, его стал бить кашель. Он не успел осознать, что один коренной зуб, посланный быстрее автоматной пули, разлетелся у него прямо в гортани. Его это уже не волновало: он видел только тянущуюся к его лицу руку. Она приняла угрожающие размеры – и свет для Херма Аккорда, как и для всей Америки в тот вечер, погас.

Римо не стал проверять рухнувшее на пол тело, а скорее бросился к Чиуну. Тот как раз помогал вице-президенту подняться.

– Благодарю вас.

Вице-президент еще не отошел от шока.

– За нас обоих! – поддакнул губернатор Принсиппи.

– Похоже, мы подоспели вовремя, – вставил Римо.

– Синанджу всегда успевает вовремя, – уточнил Чиун.

– Надо убираться, – сказал Римо и бросил взгляд на дверь, откуда доносились отчаянные вопли охранников, грозящих пустить в ход оружие, если путь не будет очищен немедленно. – Но вы можете быть спокойны: больше покушений не будет. Мы разобрались с тем типом, который это устроил.

– Думаю, губернатор меня поддержит, если я скажу, что мы благодарны вам за помощь, – от души сказал вице-президент, застегивая пиджак.

– Поблагодарите Смита, – посоветовал Римо. – Это в его ведении. Чтоб вы знали: мы снова в строю.

– Благодарю за службу! – сердечно произнес вице-президент.

– И забудьте Адониса. Он был в числе заговорщиков.

– Ничего не понимаю! – пробормотал губернатор Принсиппи, озираясь по сторонам. – Где же мой ниндзя? Он сказал, что всегда будет рядом, даже если я этого не буду знать. Мне надо было только свистнуть.

– А вы свистнули? – вежливо осведомился Чиун.

– Честно говоря, нет. Мне было не до этого.

– Это все равно бы не помогло, – заверил Чиун. – Всем известно, что у ниндзя отсутствует музыкальный слух.

Губернатор Принсиппи заложил в рот два пальца и издал пронзительный свист.

– Никого! – разочарованно протянул он.