Арсений Ахтырцев - Сабля Чингизидов

— Всем оставаться на своих местах, руки на стол, — скомандовал один из призраков, по-видимому, главный. И продублировал команду на английском. Первым делом один из нападавших заставил встать генерала, прохлопал его сверху донизу и велел ему лечь на пол лицом вниз. Затем уложили женщин, детей, Панина и только после этого взялись за Розума. При этом один из бандитов держал автомат упертым в затылок Розуму, а второй его подстраховывал. Как только Розум был уложен, ему заломили за спину руки и надели наручники. Больше наручники никому не надевали.

Трое налетчиков наставили автоматы на лежащих на полу людей, а четвертый подошел к столу, где лежали каратаевские вещи. Он с недоумением разглядывал шинель, даже прощупал обшлага и красную штабс-офицерскую подкладку, затем решительно забрал саблю и начал звонить по мобильному:

— Казань, мы готовы. Груз у нас.

Затем он отключил мобильный, аккуратно сел на стул лицом к окну столового зала, выходившему на площадку перед парадным входом, и начал отрывать виноградины с кисти на блюде. В столовой стояла странная тишина, никто не произносил ни слова, только налетчики изредка обменивались знаками.

— Чего они ждут? — почти неслышно прошептал Панин в затылок Розуму.

— Вертушку, — также неслышно ответил Розум, не меняя позы.

Харалд зашептал что-то, повернув голову к лежащему рядом Эрланду.

— Shut up! — крикнул стороживший их грабитель и двинул пацана тяжелым берцем в бок.

Так продолжалось минут десять. Затем послышался мерный перестук винтов, и на площадке прямо перед домом с разворота приземлился небольшой вертолет. Тут же налетчик с саблей выбежал из столовой, спустился с крыльца и в несколько прыжков вскочил в кабину вертолета. Оказавшись в кабине, он сразу же высунулся с автоматом, прикрывая следующего. Так, один за другим, в строгой очередности, под прикрытием товарищей из вертолета, все четверо покинули дом. Последний запрыгнул в уже взлетавшую машину. Буквально через несколько минут после того, как вертолет взмыл вверх, на площадку у бассейна, визжа тормозами, влетели две полицейские машины.

— Как всегда, вовремя, — продолжила комментировать события графиня, с трудом разминая затекшие ноги.

Розум перевернулся на спину, сел и с помощью Панина встал на ноги. Постепенно все подымались, приходя в себя. В зал вбежали два шведских копа и в первую очередь кинулись к генералу. Генерал начал давать им указания на шведском, и они торопливо вышли в коридор. К крыльцу подъехала еще одна машина, и четверо в штатском, выскочившие из дверей, поспешили в дом. Столовая быстро заполнялась полицейскими.

— Кто тут Розум? — спросил высокий штатский на ломаном русском.

— Я Розум, — откликнулся Алексей и показал свои руки в наручниках. Высокий сказал что-то полицейскому, и через минуту Розуму перекусили наручники мощными кусачками.

— С вами хочет поговорить господин Орлов из посольства, — сказал высокий швед, передавая Розуму радиотелефон.

— Алексей Викторович, как у вас дела? — раздалось из трубки.

— Все в порядке. Пострадавших нет. Правда, я не знаю, что случилось с солдатами, охранявшими генерала.

— Они живы, — успокоил Орлов. — Что ты можешь сказать по нападавшим?

— Это русские, Павел Аркадьевич. Они даже не скрывались. Бывшие спецназовцы.

— Почему спецназовцы? — заинтересовался Орлов.

— Они обменивались жестами. Типично спецназовскими знаками. Да, и потом, вся выучка спецназа. Нет, это точно армейский спецназ.

— А почему бывшие?

— У двоих из четырех были старые афганские разгрузки. И они немножко медленные для строевых. Грузные немного.

— Спасибо, Алексей Викторович, ты нам очень помог.

— Павел Аркадьевич, они уйдут?

— Нет, что ты. Их вели с самого начала. Звено полицейских вертолетов дежурило рядом с Лиденхольмом со вчерашнего дня. Наблюдатель полиции тоже сидел в доме.

— Где? — удивленно спросил Розум.

— В неиспользуемом крыле здания. Он посадил пару маяков на их вертолет. Так что они не уйдут.

— А сабля, Павел Аркадьевич? Они же ее могут сбросить кому-нибудь на земле.

— Сабля? А ты ничего не знаешь?

— А что я должен знать? — удивился Розум.

— Там Панин от тебя далеко?

Розум оглянулся. Панин стоял рядом с ним и внимательно слушал разговор.

— Он тут рядом стоит.

— Ну, вот он тебе и расскажет про саблю.

Розум вернул трубку шведу и повернулся к Панину:

— Что с саблей, Владимир Георгиевич? Что вы должны мне рассказать?

Послушать Панина подтянулись Александра, Лена и генерал, вернувшийся в столовую.

На прошлой неделе к Владимиру Георгиевичу обратились за помощью из полицейского управления Стокгольма. Ему объяснили, что кто-то охотится за каратаевским сокровищем. В связи с этим полицейское управление обратилось к Владимиру Георгиевичу с просьбой изготовить копию сабли. Панин тут же разместил срочный заказ в мастерской по реставрации холодного оружия Брюссельского музея, и в прошлую субботу сабля была уже готова.

В воскресенье Панин привез копию в Стокгольм. Прямо из аэропорта они с полицейским представителем выехали на базу в Упсалу и заменили оригинал сабли копией. Оригинал же передали на хранение в управление полиции.

— Странно, камень не выглядел как стекло. Я в этом немножко разбираюсь. — Розум вопросительно посмотрел на Владимира Георгиевича.

— Правильно, — подтвердил Панин. — Не стекло, а горный хрусталь, очень качественная страза. Мастера из музея сделали запрос в Австрию, и оттуда срочно выслали камень подходящего размера.

— Ну слава богу, сабля цела, — с облегчением вздохнула Лена.

— А нас, значит, использовали как подсадных уток? — возмутилась графиня. — А если бы они нас убили?

— Риск, конечно, был, — подтвердил генерал. — Но оставлять трупы было не в их интересах. Я только не ожидал, что они так легко справятся с моей охраной.

— Это профессионалы, Лео, спецназ, — успокоил Розум генерала. — А у вас первогодки.

— Спецназ? Это что? — тут же потребовала объяснений Александра.

— Войска специального назначения, — пояснил генерал.

— Понятно. Тебе, значит, дают кого попало. Хороша охрана, ничего не скажешь. А в полицейское управление я сегодня же напишу жалобу.

— Алексей, — обратился к Розуму Панин. — Саблю завтра утром из полиции привезут в Лиденхольм. Я с вами и с Леной хочу серьезно поговорить о ее дальнейшей судьбе.

— Вы можете спокойно поговорить в библиотеке, — предложила графиня, которая, по-видимому, знала, что именно Панин хочет обсудить с московскими гостями.

Библиотека была стилизована под колониальную викторианскую эпоху с низкими столиками на слонах и наборными панелями красного дерева, укрывающими стены и потолок.

— Что вы собираетесь делать с саблей? — прямо спросил Панин, когда они уселись в удобных креслах библиотеки.

Лена посмотрела на Розума, который задумчиво рассматривал фигуру Будды на столике возле кресла. Молчание затягивалось.

— Честно говоря, Владимир Георгиевич, ни я, ни Лена еще серьезно об этом не задумывались, — наконец произнес Розум, продолжая разглядывать Будду.

— Ну что ж, понятно, делить шкуру неубитого медведя — плохая примета. Но теперь медведь убит и освежеван. Завтра вы получаете саблю, и сейчас самое время подумать, как вы собираетесь ею распорядиться.

— Сабля Ленкина, ей и решать, — наконец оторвался от Будды Розум.

— А какие, собственно, у нас варианты, Владимир Георгиевич? Мы, к сожалению, не очень осведомлены в этой области, — призналась Лена.

— Да вариантов, Елена Леонидовна, — Панин официально назвал Лену по-имени отчеству, подчеркивая серьезность разговора, — собственно, только два. Либо вы решаете продать саблю, либо вы ее оставляете у себя. Хотя второй вариант в вашем случае вряд ли осуществим.

— Это почему же? — вмешался Розум.

— Дело в том, — охотно пояснил Панин, — что содержание такого экспоната само по себе чрезвычайно дорогостоящее мероприятие. Необходимо обеспечить определенный режим хранения, специальное помещение. Кроме того, сабля нуждается в неотложных восстановительных работах. Например, дамасская сталь после такого длительного времени претерпевает изменения на структурном уровне и скорее всего нуждается в восстановительной обработке. То же с импрегнированной гравировкой золотой тамги на клинке. И многое другое. Эта чрезвычайно ответственная и высокопрофессиональная работа может быть выполнена только в условиях специализированной лаборатории. Таких лабораторий всего несколько во всем мире. Специалистов для работы такого уровня можно пересчитать по пальцам. Я уж не говорю про безопасность. Обеспечить в России безопасность для раритета такого уровня по карману, пожалуй, лишь нескольким самым богатым олигархам.