Майкл Дибдин - Медуза

И именно в этот момент все вышло из-под контроля. Габриэле хотел лишь разоружить и ослабить противника, но Альберто покатился по полу и соскользнул в отверстие, предназначенное для подачи сена в коровник, располагавшийся уровнем ниже. На миг его пальцы отчаянно ухватились за скользкие кирпичи пола, но у него не оказалось точки опоры, а Габриэле не успел протянуть руку помощи. Снизу донесся глухой удар, потом долгий-долгий крик.

В следующий момент Габриэле услышал со двора еще один голос. Значит, Альберто все-таки привел с собой подмогу. Он поднял с пола фонарь и пистолет, однако мысленно уже признал свое поражение. Конечно, он бросится на неприятеля сверху и будет бороться с ним, но он уже израсходовал свой лимит ложных ходов и хитростей и не питал иллюзий относительно исхода дела.

– Габриэле Пассарини!

Воцарилась долгая тишина, которую нарушало лишь приглушенное монотонное мычание, доносившееся из-под сеновала. Откуда там могла взяться корова? Ферма уже несколько десятков лет стояла заброшенной.

Дзен не двигался и ничего больше не говорил. Он просто стоял перед домом посреди бывшего тока, где в щелях между камнями еще виднелись застрявшие зерна. Стоял молчаливый и неподвижный, как безобидная, хоть и скучноватая статуя на городской площади.

После продолжительной паузы из глубины сеновала послышался голос:

– Кто вы?

– Вы Пассарини? – вопросом на вопрос ответил голос.

И снова наступила тишина, пунктирно прошиваемая тоскливым нытьем третьего голоса:

– Помоги мне, Габриэле! У меня сломана нога!

Луч фонаря сверкнул, как лезвие финки, и уперся в Дзена.

– Бросьте оружие на землю и отойдите от него подальше, – скомандовал человек, находившийся наверху.

– Я не вооружен. Нам надо поговорить. Я не причиню вам зла.

Короткий саркастический смешок.

– Точно то же говорил и Альберто! Вы, люди из контрразведки, соврали бы даже родной матери насчет собственного имени и даты рождения.

– Пожалуйста, Габриэле! – закричал другой голос. – Ладно, ты победил. Но я теперь раненый военнопленный. Что бы там ни было, в армии мы были товарищами. Во имя солдатской чести, вызови «скорую». Христом Богом прошу!

Дзен покинул свой воображаемый постамент, включил фонарь и зашагал туда, откуда доносились эти мольбы. Не без труда он разглядел старинную деревянную дверь и открыл ее. Тьма внутри была такая же непроглядная, как в тех военных туннелях, которые он осматривал вместе с Антоном Ределем. И снова фонарь выступал в роли верховного божества. Гнилостная вонь, смешанная с запахом коровьего навоза, накладывалась на акустику склепа, из которого доносились нескончаемые завывания и стоны. Умноженные эхом, они вызывали в воображении хор проклятых из преисподней.

Все помещение было выложено кирпичом. Пол – узором, напоминавшим селедочный скелет, сводчатый потолок наводил на религиозную аналогию. Планировка помещения была простой, элегантной и идеально пропорциональной, однако это был коровник, а не церковь. В те времена люди тоже совершали уродливые поступки, подумал Дзен, но не делали уродливых вещей. Они этого просто не умели.

– Габриэле, сюда!

Отражавшееся от всех стен эхо исключало возможность определить направление, откуда голос взывал о помощи, но луч фонаря вскоре обнаружил скрюченное тело, лежавшее на спине в центре помещения, метрах в пяти от входа.

– Вызови «скорую»! У тебя есть мобильный? Если нет, возьми мой. Ты же не хочешь, чтобы моя смерть оказалась на твоей совести, да? Давай забудем то, что здесь произошло. Хватит – значит хватит. Больше никаких смертей.

Дзен приблизился и обошел мужчину, не отводя фонаря от его лица.

– Габриэле? – с надеждой произнес человек.

– Нет, не Габриэле.

Мужчина дышал учащенно и тяжело. Его правая нога была вывернута в колене градусов на тридцать. На лице, руках и на полу рядом с ним виднелась кровь.

Дзен переложил фонарь в левую руку, опустился на колено и правой стал обыскивать карманы раненого. Позиция была неудобной, источник света находился слишком близко, слепил, и он заметил нож лишь тогда, когда тот оказался у самого его горла. Но нападавший был затруднен в движениях, Дзен успел увернуться и откатиться в сторону. Ни тот, ни другой не произнесли при этом ни слова. Дзен встал и ногой пнул державшую нож руку, нож звякнул о камень и отлетел в одно из бывших коровьих стойл. Дзен поднял оружие, убрал лезвие внутрь и положил нож в карман, после чего возобновил обыск. Собрав содержимое всех карманов мужчины, он стал изучать его, светя себе фонарем. Некоторое время спустя он почувствовал, что в помещении появился другой источник света, – к ним приближался Габриэле Пассарини, двигавшийся в странно агрессивной манере, свойственной иногда хромым. В одной руке у него по-прежнему был фонарь, в другой – пистолет.

– А что мне было делать? – произнес он, словно продолжая разговор с самим собой. – Я не собирался причинять ему вред. Я просто хотел выбить у него из рук оружие. Он пытался меня убить! Но когда я его толкнул, он свалился сюда с сеновала.

Дзен не обращал на Габриэле никакого внимания. Он закончил исследование предметов, извлеченных из карманов раненого мужчины, переложил их в свои собственные и только тогда взглянул на Пассарини.

– Тридцать лет назад вы стали свидетелем убийства лейтенанта Леонардо Ферреро в заброшенном военном туннеле в Доломитовых горах. Расскажите мне, что именно произошло в тот день?

– Ничего не говори! – закричал лежавший на полу человек. – Он – ищейка из Министерства внутренних дел. Они хотят опозорить армию. Убей его, а потом вызови мне «скорую»! Я все улажу. Я скажу, что это он во всем виноват, а ты спас мне жизнь.

– Полковник Альберто Гуэррацци тоже присутствовал при этом, – невозмутимо продолжал Дзен. – А также Несторе Сольдани, который был убит несколько дней назад в Кампьоне д'Италия в результате взрыва бомбы, подложенной в его автомобиль, – через несколько дней после обнаружения тела Леонардо Ферреро и за один день до вашего побега сюда. Вы трое плюс Леонардо Ферреро составляли тогда ячейку тайной организации под кодовым названием «Медуза».

– Убей его, Габриэле! – завопил Гуэррацци голосом, искаженным болью. – Этот человек – мина, которую министерство использует, чтобы взбаламутить воду, официально оставаясь ни при чем. Что бы он ни раскопал, это пока остается его частным достоянием. Он не успел еще ничего передать в Рим. Если бы успел, я бы это знал. Так что опасность можно пресечь так же, как с Ферреро. Потому что так же, как Ферреро, этот тип представляет собой высшую степень угрозы национальной безопасности. Теперь я старше тебя по званию и как старший офицер в чрезвычайной ситуации приказываю тебе немедленно уничтожить его. У тебя есть для этого средство, а ответственность я возьму на себя. Неповиновение моему приказу будет квалифицироваться как предательство.

Габриэле Пассарини вздохнул и сказал:

– Да пошел ты, Альберто.

С пола послышался сдавленный стон.

– Гуэррацци был главой ячейки, – продолжал Дзен очень усталым голосом, – единственным, кто имел контакт со следующим по иерархии уровнем командования. Однажды он сообщил вам, что получил приказ собрать вас в заброшенной системе туннелей военного назначения в Доломитовых горах для прохождения ритуального обряда посвящения. Делалось это для того, полагаю, чтобы крепче сплотить ячейку – вы были новичками в «Медузе», – а также установить мистически-кровную связь – Blutbruderschaft [31] – со славными героями полка, павшими в годы Первой мировой войны.

– Вся слава досталась им! – с горечью выкрикнул раненый.

– Совершенно согласен. Вся слава досталась им, несчастным ублюдкам. И всё сострадание тоже. Как бы то ни было, именно это вам сказали, и, разумеется, все вы охотно ухватились за возможность выбраться из казарм и провести с ребятами выходные в горах, так же, как незадолго до того вы поступили, получив приглашение присоединиться к некоему элитному клубу, каким вам представлялась «Медуза». Вот этот Гуэррацци был единственным, кто знал истинную цель экспедиции. – Дзен ткнул пальцем в раненого. – Полковник Гаэтано Комаи, его армейский командир и человек, державший с ним связь как непосредственный начальник по организации «Медуза», проинформировал его о том, что Леонардо Ферреро встречался с радикальным журналистом коммунистического толка Лукой Бранделли, специализирующимся на журналистских расследованиях. Ферреро собирался открыть ему подробности «Операции Медуза». Не сомневаюсь, что Комаи показал Гуэррацци фотографии, тайно сделанные во время встречи Ферреро с журналистом в пиццерии на пьяцца Бра. Задача Гуэррацци состояла в том, чтобы выяснить, сколько еще раз Ферреро разговаривал с Бранделли и что именно успел открыть, – а затем убрать его. Не знаю, как Гуэррацци изложил это вам и Сольдани, сеньор Пассарини, но подозреваю, что он использовал тот же набор слов и аргументов, с помощью которого только что уговаривал вас убить меня.