Дин Кунц - Казино смерти

Он не вскрикнул, не дернулся, а зажал нож в окровавленном кулаке.

Я вырвал нож, еще сильнее распоров ему руку.

Раненой рукой он схватил меня за волосы и попытался оторвать от ворот.

Это было грязно, ужасно, но необходимо. Я всадил нож ему в живот и без колебания вспорол его до самого низа.

Отпустив мои волосы, он схватил меня за запястье руки, которая держала нож. Отцепился от ворот, упал в воду, потянул меня за собой.

Мы скатились с кучи мусора, которая скопилась у основания ворот, ушли под воду, вынырнули на поверхность, лицом к лицу, моя рука в его, в борьбе за нож. Свободной рукой он ударил меня по плечу, по голове, потом вновь потянул за собой в мутную воду, мы вынырнули, кашляя, отплевываясь, у меня перед глазами все плыло, каким-то образом он сумел отобрать у меня нож, и острием, которое показалось мне совсем не острым, а горячим, по диагонали полоснул меня по груди.

Я не помню, что произошло непосредственно после этого удара ножом. Потому что в следующий момент, который зафиксировала память, я лежал на куче мусора у основания ворот, обеими руками вцепившись в горизонтальный прут, боясь, что соскользну обратно в воду, и не в силах подняться выше.

Вымотанный донельзя, без сил, я понял, что на какое-то время потерял сознание и вот-вот потеряю снова. Каким-то чудом мне удалось подтянуться выше, схватиться руками за вертикальные прутья, вставив локти в два «окошка», чтобы удержаться на них над водой, даже если пальцы соскользнут.

Слева от меня поток прижимал к решетчатым воротам Андре. Плавал он лицом вверх, мертвый. Глаза закатились, гладкие и белые, как яйца, белые и слепые, как кость, слепые и ужасные, как Природа в своем безразличии.

Я отключился.

Ночной дождь, стучащий в окна… дразнящие ароматы, доносящиеся из кухни. Мясо, тушащееся в духовке…

В гостиной Маленький Оззи сидит в огромном кресле, полностью заполняя его своим не менее огромным телом.

На столике рядом с креслом бутылка отменного «Каберне», тарелка с ломтиками сыра, вазочка с поджаренными грецкими орехами. Он определенно не собирается менять образ жизни, заботиться о собственном здоровье.

Я сижу на диване и какое-то время наблюдаю, как он с удовольствием читает книгу, потом говорю:

— Вы всегда читаете Сола Беллоу, Хемингуэя и Джозефа Конрада.

Он не может прерваться посередине абзаца.

— Готов спорить, вы всегда хотели написать что-нибудь более значительное, чем истории о детективе-обжоре.

Оззи вздыхает, берет кусочек сыра, не отрывая глаз от страницы.

— Вы такой талантливый, я уверен, вы могли бы написать все, что захотите. Удивительно, почему вы ни разу не попытались.

Оззи откладывает книгу, берет стакан с вином.

— Да, — киваю я, — кажется, я вас понимаю.

Оззи пригубливает вино, смотрит в никуда, не на что-то в комнате.

— Сэр, я бы очень хотел, чтобы вы меня слышали. Вы мой самый близкий друг. Я так рад, что вы заставили меня написать историю обо мне и Сторми, о том, что с ней случилось.

После еще одного глотка вина Оззи раскрывает книгу, продолжает чтение.

Ужасный Честер, великолепный, как всегда, появляется из кухни и замирает, глядя на меня.

— Если бы все образовалось, я бы написал о том, что случилось с Дэнни, и отдал бы вам вторую рукопись. Вам она понравилась бы меньше первой, но, думаю, все-таки понравилась бы.

Честер подходит прямо ко мне, чего ранее не бывало, садится у моих ног.

— Сэр, когда они придут к вам, чтобы рассказать обо мне, пожалуйста, не съедайте весь окорок и полголовки сыра.

Я наклоняюсь, чтобы погладить Ужасного Честера, и ему это, похоже, нравится.

— Что вы можете сделать для меня, сэр, так это написать историю, которую вы больше всего хотели бы написать. Если вы это сделаете для меня, я верну вам подарок, который вы дали мне, и буду счастлив.

Я поднимаюсь с дивана.

— Сэр, вы милый, толстый, мудрый, толстый, честный, заботливый, удивительно толстый человек, и я не хочу, чтобы вы стали каким-то другим.

Терри Стэмбау сидит в своей квартире над рестораном «Пико-Мундо гриль», пьет крепкий кофе и листает альбом с фотографиями.

Заглянув через ее плечо, я вижу, что на фотографиях — она с Кейси, ее мужем, который умер от рака.

Конечно же, звучит музыка Пресли. Он поет «Я забыл все, что нужно забыть».

Я кладу руки ей на плечи. Разумеется, она не реагирует.

Она дала мне так много (поддержку, работу в шестнадцать лет, сделала из меня первоклассного повара блюд быстрого приготовления, всегда помогала дельным советом), а я дал ей взамен всего лишь свою дружбу, и этого так мало.

Мне так хочется устроить ей какое-нибудь сверхъестественное представление. Заставить ходить настенные часы Пресли. Или сделать так, чтобы керамический Пресли пустился в пляс на столике у стены.

Потом, когда они придут, чтобы сказать ей, она поймет, что это я заглядывал к ней, прощался. И тогда она будет знать, что у меня все хорошо, а зная, что у меня все хорошо, она тоже будет в порядке.

Но во мне нет злости, которая необходима для полтергейста. Совершенно нет злости, и не в моих силах сделать так, чтобы на конденсате, который образовался на стеклах кухонного окна, появилось лицо Элвиса.

Чиф Уайат Портер и его жена Карла обедают на кухне.

Она хорошо готовит, а он любит поесть. Он заявляет, что лишь благодаря этому у них счастливая семья.

Карла видит причину в другом: говорит, что слишком жалеет его, чтобы подавать на развод.

На самом деле их счастливая семейная жизнь зиждется на безграничном уважении друг к другу, чувстве юмора и уверенности, что их свели вместе высшие силы, а такая чистая любовь священна.

Вот и мне хочется верить, у нас со Сторми все было бы точно так же, если бы мы поженились и прожили вместе так же долго, как чиф и Карла. Они так же идеально подходят друг к другу, как овощной салат и спагетти на кухне в дождливый вечер, где они сидят вдвоем и чувствуют себя более счастливыми, чем на обеде в лучшем ресторане Парижа.

Я сижу за столом вместе с ними, без приглашения. Смущаюсь, подслушивая их разговор ни о чем, но это будет первый и последний раз. Я не собираюсь здесь задерживаться. Я двинусь дальше.

Какое-то время спустя звонит мобильник чифа.

— Надеюсь, это Одд, — говорит он.

Карла кладет вилку, вытирает руки о передник.

— Если с Одди что-то случилось, я хочу поехать.

— Алле, — говорит чиф в трубку. — Билл Буртон?

Билл Буртон — владелец кафе «Синяя луна». Чиф хмурится.

— Да, Билл. Конечно. Одд Томас? И что с ним?

Карла отодвигает стул от стола, встает.

— Мы сейчас подъедем, — говорит чиф.

Поднимаясь из-за стола вместе с Портером, я делюсь с ним своим открытием:

— Сэр, мертвые все-таки говорят. Но живые не слышат.

А вот и главная загадка: как я добрался от ворот с опускной решеткой в ливневом тоннеле к двери на кухню кафе «Синяя луна»? Об этом путешествии у меня не сохранилось никаких воспоминаний.

Я уверен, что умер. Визиты к Оззи, Тэрри, Портерам на их кухню — не фрагменты сна.

Позже, когда я поделился с ними своей историей и рассказал, что они делали в тот самый момент, когда я заглядывал к ним, все они подтвердили, что так оно и было.

Билл Буртон говорит, что я появился у черного хода его кафе, едва держась на ногах, и попросил позвонить чифу Портеру. К тому времени дождь уже прекратился, а я был такой грязный, что он поставил мне стул на улице и принес бутылку пива, без которой, по его разумению, я обойтись не мог.

Я этого тоже не помню. Мои воспоминания начинаются со следующего: я сижу на стуле, пью «Хайнекен», а Билл осматривает рану у меня на груди.

— Неглубокая, — сказал он. — Практически царапина. Кровотечение прекратилось само по себе.

— Он умирал, когда ударил меня, — ответил я. — Сил для удара у него уже не оставалось.

Может, то была правда. А может, мне самому требовалось именно такое объяснение.

Вскоре в переулок въехала патрульная машина полицейского участка Пико-Мундо с выключенными сиреной и мигалками, припарковалась у кафе.

Чиф Портер и Карла вышли из кабины, поспешили ко мне.

— Извините, что помешал вам доесть спагетти, — сказал я.

Они удивленно переглянулись.

— Одди, — сказала Карла, — у тебя надорвано ухо. И футболка залита кровью. Уайат, ему нужна «Скорая».

— Я в порядке, — заверил я ее. — Я умер, но кто-то не захотел этого, вот я и вернулся.

— Сколько бутылок пива он уже выпил? — спросил Уайат Билла Буртона.

— Это первая, — ответил тот.

— Уайат, ему нужна «Скорая», — повторила Карла.

— Мне — нет, — покачал я головой. — Но Дэнни в плохой форме, и нам понадобится пара санитаров, чтобы снести его вниз по всем этим ступеням.