Питер Джеймс - Дом на Холодном холме

– Слушаю вас? – спросила женщина с легким раздражением. Олли осознал, что уже пару минут стоит на пороге, пялится на дом и ничего не говорит. Может, это дочь Энни Портер или племянница? И она вместе с мужем помогает Энни делать в доме ремонт?

– Я просто зашел, чтобы поговорить с Энни – она дома? – спросил он.

– С Энни?

Теперь он был уже почти уверен, что каким-то непонятным образом все же попал не в тот дом.

– Да, Энни Портер.

Женщина на секунду задумалась.

– Энни Портер… подождите, вы имеете в виду старую леди, которая жила здесь раньше?

Олли показалось, что земля слегка поплыла у него под ногами. Странное ощущение.

– Жила здесь? Раньше? Это ведь Садовый коттедж, так?

Женщина подозрительно посмотрела на него:

– Да, это Садовый коттедж. Но мы живем здесь уже почти год. Мы купили этот дом после того, как миссис Портер умерла. Вы что, не знали, что она умерла?

– Как умерла? Но это невозможно!

– Она похоронена на церковном кладбище.

Коттедж закачался у него перед глазами. Земля словно поднялась, и его шатнуло в сторону. Олли положил ладонь на дверь, чтобы восстановить равновесие.

– Меня зовут Оливер Хэркурт. Мы – я и моя жена – живем чуть выше по дороге, в Доме на Холодном холме. Я видел Энни всего несколько дней назад. Я ничего не понимаю. Я… я…

Женщина продолжала смотреть на него, но уже с некоторой паникой.

– Кев! – вдруг позвала она. – Кев!

В коридор вышел растрепанный мужчина, тоже лет двадцати с небольшим, может, чуть старше, в серой футболке и спортивных штанах.

– Что такое, Мел?

Она кивнула на Олли:

– Кев, вот этот мужчина не верит, что мы живем здесь уже несколько месяцев.

Он нахмурился, склонил голову, посмотрел прямо на Олли и нахмурился еще больше.

– Какой мужчина? – спросил он.

Понедельник, 21 сентября

Женщина с ребенком развернулась и пошла обратно в дом. Олли услышал, как она говорит мужу:

– Там был мужчина, Кев, честное слово! Он стоял у двери! Я его видела своими глазами, клянусь! Он даже назвал свое имя – Оливер Хэркурт. И сказал, что живет выше по холму, в том большом доме – Доме на Холодном холме. Ну правда!

– Мел, там никого не было, – отрезал мужчина.

– Но мне же не почудилось!

– У тебя послеродовая депрессия. Может, она так странно на тебя действует.

Дверь за ними закрылась.

Олли, оторопев, застыл на пороге. Что же происходит, черт возьми? Может, это какой-то изощренный заговор, с целью свести его с ума? Энни Портер умерла?

Невозможно.

Она похоронена на церковном кладбище?

Он снова забрался в седло. Звуки сирен утихли. Вокруг царила практически полная, неземная тишина. Только последние вечерние птички еще щебетали – становилось совсем темно. С идущей кругом головой Олли покатил в деревню. Он проехал мимо коттеджа, на котором всегда была вывеска «Гостиница»… теперь ее не было. Добравшись до кузницы, он резко затормозил и чуть не свалился с велосипеда. Кузницы больше не было. Вместо нее большая вывеска гласила: «Старая добрая чайная».

Что такое? Когда это случилось? Должно быть, за последние несколько дней, потому что раньше на неделе ничего этого он здесь не видел.

Еще через несколько минут его ожидало новое непонятное открытие. Паб. Его тоже подновили, выкрасили в другой, более светлый цвет – белый или кремовый, сейчас, в темноте, разобрать было трудно, и исчезла вывеска «Корона». На ее месте красовалась другая, с элегантными буквами. «Бистро TARQUIN».

Олли резко затормозил и остановился, разглядывая паб и ничего не понимая. На парковке стояло несколько дорогих машин. Вообще заведение выглядело дорогим и шикарным.

Он поехал дальше, быстрее крутя педали, увеличивая скорость, словно пытался вернуться обратно в реальность. Заметив впереди покойницкую при церковном кладбище, Олли слез с велосипеда и прислонил его к каменной стене.

Когда он проходил через ворота, из церкви вышел маленький, очень серьезный человек в твидовом пиджаке, с воротничком священника, и направился по тропинке прямо к нему.

– Простите, – позвал Олли, когда они поравнялись, – вы не знаете, случайно, где мне найти могилу женщины по имени Энни Портер?

Священник прошел мимо него, не замедляя шага и не поднимая головы, как будто совершенно не заметил Олли. Или его там вообще не было.

Олли обернулся.

– Прошу прощения! – еще раз позвал он. – Будьте добры!

Священник молча завернул за угол, к дому.

Вот грубый ублюдок, подумал Олли.

Более свежие могилы располагались сзади, ближе к церкви, припомнил Олли. Именно там он нашел последний приют семьи О’Хара, и рядом было свободное пространство – без сомнения, предназначенное для новых могил, которые обязательно появятся в будущем. Он быстро пошел, почти побежал по дорожке, и, хотя она довольно круто уходила вверх, с удовлетворением отметил, что ни интенсивная езда на велосипеде, ни этот подъем не вызвали у него ни учащенного сердцебиения и чувства тесноты в груди, ни слабости, как в последнее время.

Он добрался до роскошной мраморной могильной плиты семьи О’Хара и увидел целый ряд новых памятников. В прошлый его визит на кладбище их еще не было.

Он включил фонарик на телефоне и стал читать надписи на новых плитах. И вдруг остановился, не веря своим глазам.

Возлюбленная супруга Энгуса, капитан-лейтенанта, погибшего во время военных действий.

2016 год, в смятении подумал Олли. Это не… это невозможно. Что-то такое происходило в его бедной больной голове. По какой-то причине он вдруг стал видеть будущее – или воображал, что его видит. Но все это вдруг перестало иметь значение. Его это больше не беспокоило – так, разве что вызывало легкое любопытство. Как будто он неожиданно понял, что всего лишь спит и видит сон. Через несколько секунд он проснется и все снова будет хорошо. Он вернется в обычное состояние. В реальность.

Ради интереса он перешел к следующему надгробию. Оно было такого же размера, что и у Энни Портер, но выглядело более дорогим. Чудесный белый мрамор.

Прочитав надпись, Олли буквально почувствовал, что земля уходит у него из-под ног, как будто он стоит в лифте, а тот обрушился вниз.

Его ноги вросли в землю. 21 сентября – это сегодня.

Понедельник, 21 сентября

Олли развернулся и бросился бежать, через кладбище, через церковный двор, через ворота, вскочил на велосипед, даже не включив фару – некогда тратить время, – и как можно быстрее погнал обратно, по деревне.

Проносясь мимо паба, он увидел, что здесь все так же, как и было раньше. Немного обшарпанное, слегка наводящее тоску здание с вывеской «Корона», которому требуется ремонт. Кузня тоже стояла на прежнем месте – там, где и была. И гостиница тоже никуда не делась и выглядела как обычно.

Снова все нормально. Возвращение в реальность.

Но он дрожал с головы до ног. От испуга все его тело было напряжено – мышцы свело, и они были твердыми как камень. Он хотел как можно скорее очутиться рядом с Каро и Джейд. Если они собираются уехать из дома, нужно во что бы то ни стало их остановить. Они должны остаться там, успокоиться, переночевать. Пусть наступит завтра. 22 сентября. Чтобы удостовериться, что его просто посетило очередное видение, одна из этих странных штук, что творятся теперь в его голове, а не скачок во времени. В будущее.

На сей раз быстрая езда на велосипеде давалась ему нелегко. Проехав совсем чуть-чуть вверх по холму, он остановился, дыша как загнанная лошадь и весь в поту. Олли немного постоял неподвижно. Дышал он уже не так тяжело. В темноте вдруг показалась чья-то фигура. Человек – мужчина – шел вниз по холму, двигаясь в его направлении. Во рту у него дымилась трубка. Через пару мгновений Олли уже мог разглядеть снежно-белые волосы и козлиную бородку Гарри Уолтерса.

– Гарри! – крикнул Олли.

Уолтерс прошагал мимо него, как будто не заметил – как и священник возле церкви раньше. Однако через несколько шагов остановился и обернулся.

– Надо было тебе меня послушать. Я же говорил – уезжай, пока можешь. Глупая ты скотина.

И пошел дальше.

Олли бросил велосипед и кинулся за ним.

– Гарри! Гарри!

И замер. Прямо на его глазах Гарри Уолтерс растворился в воздухе.

На Олли словно подуло ледяным ветром. Ветром страха.

Он повернулся и поплелся обратно к велосипеду. Поднимая его с земли, Олли услышал рев мощного мотора сзади. Какой-то автомобиль поднимался вверх по холму. Его осветил яркий свет фар. Олли отодвинулся к самому краю узкой дороги, чтобы пропустить водителя, хотя и знал, что она перекрыта полицейскими из-за аварии. Далеко он не уедет, мелькнуло у него в голове.

На слишком высокой скорости для однополосной проселочной дороги пронесся массивный леворульный «кадиллак-эльдорадо»-кабриолет 1960-х годов. Окно со стороны водителя было приоткрыто, и Олли услышал музыку. The Kinks, «Солнечный полдень».