Дарья Донцова - Эта горькая сладкая месть

По счастью, новорожденная оказалась слабенькой и тихой. Вместо крика младенец издавал только робкое покряхтывание. Перепившиеся соседи спали, как каменные. Вилке опять безумно повезло. Кое-как Фиса подняла хозяйку. Потом они завернули новорожденную в чистое кухонное полотенце. Вынести из дома решили в коробке. Алик как-то ездил на целый месяц за границу. Там он купил необыкновенную вещь – магнитофон. Аккуратная, красивая и очень прочная упаковка от “Грюндига” стояла на шкафу. Она и превратилась в первую колыбельку для девочки.

Когда Фиса принялась укладывать новорожденную внутрь, с Виолеттой случился припадок. Она кинулась целовать дочку и приговаривать:

– Не отдам, давай, Фиса, скажем, что ты родила, а я на воспитание взяла!

Но Анфиса испугалась такой ответственности. Приедет Алик и сообщит жене, что та с ума сошла. И куда денется тогда Анфиса с девчонкой!

– И не думайте, – твердо сказала девушка, – сейчас пойду и положу на крыльцо Дома малютки.

Утром найдут.

Продолжая рыдать. Вилка сняла с шеи свою весьма необычную золотую цепочку с крестиком и надела на девочку. Атеистка Фиса только хмыкнула:

– Зачем это! Уж лучше денег положить, пусть девке хоть пеленок купят.

Виолетта метнулась к комоду, достала из заначки, отложенной на квартиру, гигантскую сумму – тысячу рублей. Никакие Анфискины слова о том, что хватило бы и сотни, не подействовали.

Нянька застирала простыню, вынесла на помойку послед и отправилась с коробкой к Дому малютки. И опять повезло: ни в коридоре, ни на лестнице, ни на улице она никого не встретила. Холодные мартовские переулки оказались пустыми. В пять утра крепко спали не только москвичи, но и милиция. Женщину, идущую столь рано утром с большой коробкой, никто не остановил.

Через месяц вернулся Алик с деньгами. Супруги купили кооперативную квартиру. Перед самым переездом Вилка сказала Фисе:

– Не надоело в няньках? Иди-ка лучше на “Трехгорную мануфактуру” работать, там и училище есть. Что ж тебе всю жизнь горшки таскать?

Анфиса поняла, что хозяйка хочет отделаться от ненужной свидетельницы. Но спорить не стала, собрала немудреные вещички и была такова. На дорогу Вилка втихаря сунула ей конверт. Фиса пересчитала деньги – ровно тысяча. Виолетта хорошо платила за молчание. Но женщина зря нервничала, нянька и не собиралась ее выдавать.

С тех пор жизнь развела их. Однако много лет подряд Анфиса звонила Павловским и поздравляла с праздниками. Виолетта благодарила, но в гости не звала. Последний раз женщина разговаривала с

Вилкой лет пять тому назад. Бывшая хозяйка назвала няньку “милочкой” и всем разговором дала понять, что звонку она не рада. Связь прервалась.

Когда я вышла от художницы, майский день ослепил меня своим великолепием. Во дворе между двумя зеленеющими тополями виднелась лавочка. Пристроившись на ней, я закурила. Да, вот это преферанс, как говорила моя бабушка, страстная картежница. Бедная Виолетта! Увидеть у себя на кухонном столе цепочку, которую надела на шейку ненужной дочери. Да еще узнать, что ту убили, и понять, что она каким-то образом посодействовала посадке в тюрьму собственного внука!.. Врагу не пожелаешь. То-то ее так скрутило. И что теперь прикажете делать?

Я взглянула на пейджер. Молчит, ни звука. Но мне велели вчера привезти белье. И потом, профессорша не знает, что “казанской сироте” известна ее страшная тайна. Жизнь бывает причудлива.

В прачечной приемщица подтащила к окошку огромный пакет. Сгибаясь под тяжестью тюка, я засунула ношу в багажник и, наплевав на предосторожности, подрулила прямо к подъезду. Не могу носить подобные штуки в руках!

Дверь открыла Жанна.

– Белье принесли, – обрадовалась женщина, – хорошо, а то Виолетта Сергеевна уже вспоминала.

И притом, наверное, не добрым словом. Сама профессорша не показывалась. По словам Жанны, лежала в кровати, спала, набиралась сил после вчерашнего припадка.

– Дашенька, – мило улыбаясь, попросила Сокова, – Света, к сожалению…

– Заболела, – подхватила я, – и следует отнести ей обед, завтрак и ужин, сходить за продуктами, убрать квартиру, перестирать белье и вымыть ноги!

Жанна захихикала.

– Ну не все сразу. Пока только обед. Подхватив огромную сумку, набитую судками, банками и коробками, я потащилась в Светланин подъезд. За столиком дремала страшно знакомая старуха. Ну надо же, вот где, оказывается, работает Олимпиада Александровна Моторина, чьим именем назвалась таинственная последняя посетительница хозяина риэлторской конторы Славы Демьянова.

– Здравствуйте, – громко сказала я.

– Добрый день, Оленька, – радостно поприветствовала меня старуха, – с рынка идешь? Чего хорошего купила?

– Да так, ерунду.

– Ну, кланяйся маме, – проговорила лифтерша и снова задремала.

Да, от такой добьешься толку.

Света высилась на пороге. Все-таки они с Виолеттой очень похожи: крупные, грузные фигуры, большие руки. Катюша была другой – хрупкой, тонкокостной, наверное, в отца пошла.

– Сумку на кухню, – скомандовала Света, топая передо мной. Ей даже в голову не пришло помочь. – Ставьте на стол, – продолжала руководить дочурка.

Я плюхнула баул на пол.

– Сказала же – на стол! – возмутилась “умирающая”. – Мне наклоняться тяжело.

– А мне поднимать, – огрызнулась я.

Не привыкшая к неповиновению дармовых домработниц, академическая дочка разинула рот, но тут из лоджии шагнул в комнату Валерий. Очевидно, мужчина слышал разговор, потому что моментально поставил торбу на столешницу и крякнул:

– И правда тяжело.

– Кто тебя просит вмешиваться? – заорала ласковая женушка.

– Светусик, – примирительно завел мужик, – Дашеньке не поднять такое, смотри, какая она худенькая, руки – веточки.

Света просто посерела от злобы. Жирные щеки налились краснотой.

– Ах, Дашенька! – завопила баба дурни ной. – Руки-веточки! Уже спелись! Когда только успели!

Она двинулась ко мне, колыхая устрашающим бюстом. На всякий случай я отошла к двери, начнет драться – убегу. Но Светочка накинулась на мужа.

– Ненавижу, потаскун, сволочь! Трахаешь все, что двигается.

– Но Светонька, – попытался урезонить супругу мужик, – ты зря нервничаешь. Никакого повода нет…

– Ах никакого повода! – взвизгнула “умирающая”. – И с Анькой никакого повода, и с Ликой, и с Веркой. Ты хоть помнишь, во что нам твои шалости обошлись! Теперь эту бабу употребляешь! Чего в ней нашел? Скелет ходячий, морда в прыщах, волосы – пакля. Но так и знай, больше помогать не стану, выкручивайся сам.

И, отвесив мужу полновесную оплеуху, Светочка вылетела из кухни. Повисло неловкое молчание. Щека Валерия горела огнем.

– Не обращайте внимания на Свету, – пробормотал ловелас. – К сожалению, жена патологически ревнива. Из-за нее у меня вечные неприятности на работе. Пришлось уйти и из модельного, и из шоу-бизнеса.

На моем лице отразилось полное непонимание.

– Пишу музыку, – пояснил Валерий, – несколько песен продал начинающим певцам, но Света приревновала, и пришлось бросить эстраду. Один из Домов моделей заказал сопровождение для дефиле. Вроде неплохо вышло. Но там манекенщицы, сами понимаете…

– Нет дыма без огня, – сухо сказала я.

– Глупости, – отмахнулся Валерий. – Просто я хорошо воспитан, а Света принимает элементарную вежливость за ухаживание. Ну разве нужно было заставлять вас саму эту сумищу поднимать?

– На полу бы разобрала, не барыня. Валерий сел у мойки. Лицо его сразу осунулось, мне стало жалко мужика, и я села рядом.

– Семейный уют не всегда бывает приятен.

– Да уж, – пробормотал Валера.

– Воркуете? – раздался злобный голос, и в кухню вступила милая Светочка. Словно персонаж дурацких анекдотов, в руках она сжимала скалку.

Валерий вскочил.

– Дорогая, прошу…

– Нет, – тихим тоном, вполне мирно, заявила супружница, – это я приказываю твоей любовнице покинуть мой дом! И не рассчитывайте, милочка, на диссертацию. Лучше убирайтесь назад подобру-поздорову в свою Рязань-Казань, или откуда вы там приехали! Сегодня же позвоню Альберту Владимировичу и расскажу, чем вы занимаетесь вместо научных исследований!

С этими словами хулиганка изо всей силы треснула скалкой по столу. Банки с супом и судки с мясом жалобно тренькнули.

– Идите, Даша, – обреченно вздохнул мужчина.

– Да, убирайтесь побыстрей, – взвизгнула психопатка, – прямо на вокзал!

Она еще раз взмахнула скалкой, емкость с супом перевернулась, любовно сваренный Жанной борщ оказался на скатерти. Мне стало противно, и я пошла к выходу. Уже закрывая дверь, услышала Светкино рычанье и звон посуды. Истеричка громила кухню.

Заснула только около трех ночи. Наверное, в этом в первую очередь была виновата свежая клубника со взбитыми сливками. Ну грешна, обожаю ягоды. Ирка купила два килограмма, и я бесстыдно съела почти все. Результат не замедлил сказаться. Протоптав дорожку в туалет, я наконец успокоилась.