Питер Альбано - Испытание седьмого авианосца

Двое вошли в пикирование, удирают от этого «дикаря». Теперь они по меньшей мере в двух километрах. Йоси взглянул на указатель температуры — все в норме — и ринулся на врага, как демон-мститель. Стрелка индикатора скорости перепрыгнула 450 узлов и торопится к последней отметке — 540. Хитрые истребители разошлись: Ватц кабрирует, Розенкранц продолжает пикировать, наращивая дистанцию между собой и «Зеро». Ну нет, на этот раз не уйдешь!

Йоси разгадал их план; думают, если он погонится за Розенкранцем, его достанет Ватц. Даже не глядя на Зебру, он поймал в дальномер багрового насосавшегося клопа. Температура неуклонно ползет вверх. Йорк и Уиллард-Смит бьются с двумя черными «мессерами» почти у северного горизонта. Все истребители куда-то испарились; на их частоте царит зловещее молчание. Либо всех его ребят перестреляли, либо схватка отодвинулась так далеко, что он не слышит их позывных. Йоси ударил по приборной доске и услышал в ответ крик Йорка:

— Достал-таки жучилу!

И страшный ответ Уилларда-Смита:

— А он меня.

— Держись, командир. Ща буду.

Красный истребитель заполнил все три кольца. Радуясь своей выгодной позиции, Йоси увидел в кабине побелевшее лицо Розенкранца и нажал спусковую кнопку. Me-109 дернулся и завибрировал, когда на него обрушилось одновременно 20-мм, 7,7-миллиметровые снаряды и пули. Однако Рози резко вильнул влево, избежав большинства попаданий. Чертыхаясь, японский летчик вдавил левую педаль, выпустил в правое крыло противника новые огненные нити и наконец-то попал. Но тут тяжелый молот ударил по фюзеляжу «Зеро». Ватц! Пикируя на сумасшедшей скорости, он резко вынырнул справа, поливая Йоси очередями.

У подполковника не было выбора: либо уходить, либо погибнуть. Да, эти не новички, с ними один неверный шаг — и ты мертвец! Он дал ручку влево и от себя, левой педалью увеличил скорость пикирования. Увидел, что Розенкранц берет вправо, а Ватц прикрывает его сзади. Йоси опять было дал от себя ручку, но, глянув на приборы, передумал. Температура головки цилиндра приближается к 280°, стрелка тахометра на красной черте, скорость предельная — 540 узлов. Так недолго и рассыпаться, а еще того хуже — потерять сознание или контроль над мочевым пузырем и кишечником.

Он сбрасывал газ, пока стрелка не спустилась до пятисот; затем опять дал от себя ручку. Перегрузка шести-, а то и семикратная, вибрация такая, что крылья того гляди оторвутся. Ему даже слышатся хлопки, будто машина вдруг превратилась в птицу и хочет летать сама по себе. К счастью, новые лонжероны сдюжили. Но Йоси испытал в полной мере все «прелести» резкого выхода из пике: головокружение, потерю бокового зрения, боль в паху, спазмы шеи и позвоночника, налитой свинцом череп, подмоченный летный комбинезон, градом струящиеся по щекам слезы. Он весь подобрался, чтобы удержать в узде хотя бы кишки. Вытер пот над верхней губой и увидел на перчатке красное пятно. Кровь из носу. Он слизнул ее кончиком языка, не замечая соленого привкуса во рту, и стал погружаться в черную бездну. Помотал головой, пытаясь удержаться на грани сознания. «Зеро» взбрыкивал, как норовистый жеребец, впервые почуявший наездника. В тумане, близком наркотическому, Йоси ухватился за ручку, неуклюже заработал педалями и с трудом восстановил управление. Огляделся кругом в попытке рассеять туман в глазах. На то, чтобы обнаружить противника, ушли драгоценные секунды.

Вон они, преследуют далеко на юге покалеченный «Сифайр»; другой отважно атакует обоих. В первом Йоси узнал Уилларда-Смита, во втором — Йорка. На приборы он уже не смотрел, — выжал газ до упора и пошел на боевой разворот. Кокни просто молодчина, чисто выполняет фигуры, маневрирует и никогда не открывается противнику. Вот он сделал стремительный рывок, и, продырявив обтекатель одной машины, метнулся вниз, но двигатель вдруг заглох.

— Не-ет! — взвыл Йоси, видя, как Розенкранц дал по нему длинную очередь, от которой «Сифайр» содрогнулся.

Снаряды прошили мотор, перерубили трубки; перегретый «Роллс-Ройс» обдало бензином. Самолет загорелся и стал терять высоту, а Розенкранц, почуяв кровь, сделал крутой вираж и устремился в погоню.

— Прыгай, Элвин! — услышал Йоси в наушниках крик Уилларда-Смита.

Но совет подоспел слишком поздно: Йорк либо тяжело ранен, либо даже мертв. Следующая очередь «Мессершмитта» поразила кабину. Плексиглас, стекло, алюминий посыпались роем осколков. На полном газу, с горящим двигателем «Сифайр» вертикально падал в море.

Всхлипывая и молотя по приборной доске, Мацухара навел дальномер на красный «мессер». Ватц неуклюже тащился к югу, белой дымкой рассеивая мелкие капельки охладителя. Йоси глянул на приборы. «Сакаэ» страшно перегрелся, но ничто уже не имело значения, кроме гибели ведомого. Командир отряда «Йонаги» оказался выше Розенкранца и вошел в неглубокое пике на 470 узлах. Корпус начал вибрировать. Дальномер прыгал перед глазами. Мацухара сбросил газ. Вибрация немного уменьшилась. Розенкранц тем временем разворачивался, и Йоси поймал убийцу в прицел. Зайдя ему в хвост, со ста пятидесяти метров нажал красную кнопку и уже не отпускал ее.

Ураган пронесся над крылом Me-109 и ударил в «Даймлер-Бенц». 20-миллиметровые снаряды смели компрессор, который утянул с собой горизонтальный стабилизатор. Пламя в мгновение ока охватило машину. Мацухара завопил от радости; лицо заливали слезы, смешиваясь со слюной и кровью, все еще сочившейся из носа.

Красный истребитель перевернулся. Из кабины вывалилась черная фигура, и над ней белой лилией раскрылся парашют. Йоси посмотрел вокруг. Небо пустое; дымящаяся машина Уилларда-Смита скоро скроется за горизонтом. Теперь он здесь хозяин, и ему еще надо свести счеты с американцем.

У Мацухары вырвался истерический смех. Он вспомнил, как Розенкранц расстрелял молодого лейтенанта Сигамицу, спускавшегося на парашюте. Теперь колесо фортуны совершило полный оборот, и желанная месть у него в руках.

— Только мы вдвоем! — прошептал он.

Снизив скорость до двухсот узлов, он лениво и плавно спикировал. Погладил пальцем кнопку. Такие упоительные мгновения нечасто выпадают в жизни, и надо насладиться ими сполна. Розенкранц, конечно, понимает, что у него на уме. Выхватил пистолет. Йоси захохотал и поместил фигурку точно в центр дальномера. Подойдя на сто метров, нажал на пуск. Послышалось шипенье сжатого воздуха. Мацухара отчаянно завизжал: кончились боеприпасы. Розенкранц смеялся и стрелял по нему из пистолета.

Надо бы его таранить, но он опасался, как бы Уилларду-Смиту не пришлось опять садиться на воду. Бросив последний взгляд на американца и пожелав ему медленной смерти в море, командир авиаотряда полетел догонять «Сифайр». Он заставил себя не думать о Розенкранце и посмотрел на планшет, привязанный ремнями к колену. Курс ноль-один-ноль определенно выведет его к «Йонаге». Уиллард-Смит тоже наверняка сверил пеленг.

В отряде страшные потери. Они победили, но это пиррова победа. Креллин погиб, а с ним чуть не половина его ребят. И Йорк. Возможно большинство пилотов «Зеро» тоже воссоединилось с предками; он мог лишь догадываться — сколько. Из бомбардировщиков остались единицы. Неужели и Брента уже нет в живых? Мацухара вскинул голову и задал вопрос, который тысячелетиями обращают к небесам воины:

— За что?! Отчего боги никак не насытятся нашей кровью?

Но боги хранят молчание… Ответа нет и не было никогда. В этой жизни вообще нелегко на что-либо найти ответ.

Он прибавил скорость и быстро настиг «Сифайр». Британский истребитель держит высоту в тысячу метров и уже почти не дымится. Видимо, сработало автоматическое противопожарное устройство. Он услышал в шлемофоне голос Уилларда-Смита:

— Добро пожаловать! Какая встреча!

Йоси сделал заход над подраненным «Сифайром» и в тон откликнулся:

— Прошу под мой зонтик! — Он решил умолчать о том, что у него вышли боеприпасы.

— Премного благодарен.

Мацухара покачал головой. И как у англичанина хватает духу сохранять шутливо-светскую любезность! Ведь он потерял лучшего друга, сам еле тянет, а держится, словно после матча в гольф. Славные парни!.. До чего же славные парни бывают на свете!.. Он взглянул на часы. Что, если «Йонагу» сейчас атакуют? Или уже потопили? Ударная группа противника едва ли упустит возможность сделать свой заход. А «Блэкфин»?.. Если у Реджинальда Уильямса дело не выгорит, если арабы усилят воздушный отряд на Марианах, значит, все жертвы были напрасны. Он помолился сперва за «Йонагу», потом за «Блэкфина».

В рулевой рубке нестерпимо душно: сюда набилась вся ударная группа. Теперь к вездесущей вони дизельного топлива и пота добавился разъедающий душу запах страха. Полчаса назад сонар уловил первые шумы кавитации в восьми милях к юго-западу; с тех пор команда находится в боевой готовности. Шумы ни с чем не спутаешь: два небольших скоростных винта эсминцев и один тяжелый, бронзовый — танкера.