Марина Крамер - Черная вдова. Ученица Аль Капоне

– Молодец, соображаешь! – похвалил муж. – Спасибо тебе, малышка.

– Пока не за что, – улыбнулась она, и вдруг у нее вырвалось: – Пообедай со мной, раз уж мы в ресторане!

В его глазах была такая радость, что Марина даже удивилась. Обед затянулся, они не спешили заканчивать, сидя в пустом и полутемном ресторанном зале. Егор не сводил с жены глаз и все держал ее руку в своей, чуть сжимая пальцы. Марина чувствовала, как внутри все плавится от желания, как ноет низ живота и напрягается грудь, прося ласки. «Господи, только бы не сорваться с катушек прямо здесь, как часто бывало…»

Она видела, что и Егор тоже из последних сил сдерживает свое желание наброситься на нее, прямо здесь на столе. Чтобы не затягивать это мучение, Коваль резко поднялась и сказала, не глядя на него:

– Мне пора. Звони, если что.

Она почти бегом кинулась вон из ресторана, чтобы Малыш не увидел потоков слез, хлынувших из глаз. Дома прорыдала весь вечер, ругая себя последними словами за дурацкий характер. Зашедший ближе к ночи Розан удивленно оглядел заплаканное лицо своего босса:

– Случилось что-то?

– Нет, – буркнула она, вытирая слезы. – Бабья дурь накатила. Позвони Стасу в «охранку», пусть завтра утром отправит троих в офис Малыша.

– Это еще зачем? – удивился Серега.

– Он попросил мою охрану.

– Интересное кино! А чего так?

– Ему кажется, что его пасут.

– Кажется – пусть перекрестится!

– Я все сказала! – отрезала Марина, и он замолчал, зная, что спорить бесполезно.

С утра позвонил Егор, сказал, что охранники прибыли, и они его устраивают.

– Живи спокойно! – грустно усмехнулась Коваль, измученная бессонной ночью и головной болью.

– Можно, я приеду к тебе вечером? – тихо спросил он.

– Зачем?

– Ну…

– Свое «ну» получай от москвички, а я тебе ничего теперь не должна, – заорала она, бросая трубку.

Обнаглел совсем – сначала дай охрану, потом сама отдайся! Хотя… что бы изменилось от согласия? Доставили бы друг другу удовольствие…

Вечером к Марине домой неожиданно явился адвокат Егора. Он вручил какую-то папку и поспешил откланяться, сказав, что заберет бумаги завтра. Заглянув внутрь, она обнаружила заявление о расторжении брака, на котором не хватало одной подписи. Ее.

Вот это был удар под ложечку, аж дышать трудно стало. Коваль схватила трубку, набрала номер и звенящим от ненависти голосом спросила:

– Сам не решился сообщить, адвоката подставил?

– Что опять? – удивился Егор. – Какой адвокат, что сообщить? Ты совсем спятила? Пьешь, поди, литрами текилу свою…

– Не смей так разговаривать со мной! – заорала она, перестав себя контролировать. – Ты, тряпка, не смог даже набраться смелости лично сказать мне, что подал на развод! Пошел ты на хрен, Малыш! Я никогда в жизни никого не ненавидела так, как сейчас тебя! Надеюсь, тебя грохнут рано или поздно! – и с размаху запустила трубкой в стену.

Не читая даже, она подписала заявление и бросила папку на стол в каминной. Вот так, можно прожить с человеком несколько лет и не узнать о нем ничего. Нельзя доверять никому, нельзя открывать душу, иначе в какой-то момент в нее так плюнут, что потом этот плевок никогда не вычерпаешь!

Разозлившись, Марина пошла в подвал, в бассейн, и проплавала до тех пор, пока не почувствовала себя немного лучше. Попросив повара приготовить глинтвейн, она сидела в каминной, положив ноги но решетку, и задумчиво смотрела на языки пламени. Удивляясь сама себе, даже не плакала, просто приняла этот факт как еще одно доказательство мужской слабости и никчемности.

Ей нравилось, когда все уходили, оставив ее, наконец, наедине с собой. Тогда она могла спокойно все осмыслить, обдумать, принять какое-то решение. И вот сейчас Коваль потягивала глинтвейн, наслаждаясь одиночеством и тишиной… Пока ее вдруг не разорвала автоматная очередь. Подскочив и разбив стакан, она бросилась к окну, но во дворе было темно – видимо, фонари разбили выстрелами. Надеяться на помощь в поселке, где подобное происходило регулярно, как-то не приходилось…

Входная дверь затрещала и слетела с петель. Марина так и стояла посреди холла, даже не пытаясь что-то сделать. В проеме появился Малыш в кожаной куртке и серых джинсах, отбросил в сторону «калаш» и схватил жену на руки. Коваль начала сопротивляться, но он крепко держал ее и тащил наверх, в спальню.

– Пусти меня! – орала она, пытаясь вырваться. – Иначе я сама убью тебя, клянусь!

Но Малыш был намного сильнее, и справиться с женщиной, даже такой разъяренной, ему не составляло большого труда. Скрутив руки поясом ее же халата, содранного одним движением, он бросил жену на кровать, захлопнул дверь и повернул ключ. В секунду раздевшись, навалился сверху, врываясь в нее и бормоча в такт движениям:

– Почему я должен брать тебя вот так, с автоматом в руках? Ты моя жена, моя женщина, ты не смеешь отказывать мне! Я люблю тебя, стерва, никогда не отпущу, никому не отдам, даже не смей думать об этом! Развод! Я покажу тебе развод, сучка бессовестная! Свободы захотела?! Трахаться с кем-то, кроме меня?! Хрен тебе, дорогая! Ты моя, даже если мне придется все время держать у твоей головы «калаш», чтобы получить то, что мне причитается!

Он перевернул ее на живот и снова врезался так, что Марина заорала во весь голос…

Когда все закончилось, он отпустил ее и заглянул в глаза. Коваль плакала.

– Прости, но по-другому ты не понимаешь.

Он погладил ее по голове, попытался поцеловать, но Марина так дернулась, что он едва успел убрать лицо, иначе она разбила бы его.

– Убирайся отсюда, сволочь! – прошипела Коваль, пытаясь освободить стянутые шелковым шнуром руки. – Твои бумаги на столе в каминной, забирай и катись!

– Какие, на хрен, бумаги?! – вспылил Малыш.

– О разводе! Пошел вон из моей жизни!

– Нет уж, моя дорогая, ты не отделаешься от меня! Я не позволю тебе уйти, не надейся! – отрезал он. – Курить хочешь?

– Я ничего от тебя не хочу, кроме одного – чтобы ты ушел и дал мне спокойно жить!

– Ты глухая? Я же сказал, что никуда не уйду и тебя не пущу. Я сегодня ночую здесь, а завтра ты вернешься ко мне, к нам домой. И никогда больше не станешь даже пытаться уходить от меня. Ясно? – спросил он.

– Ты можешь связать меня и посадить на цепь. Но если я захочу уйти, то отгрызу себе руку и уйду все равно, никто не удержит! А тебе это вообще не под силу, Малыш! – бросила она презрительно, стараясь уязвить его посильнее.

– Не советую испытывать мое терпение, оно не безгранично! – предупредил Егор. – Сейчас я развяжу тебя, и мы спокойно поговорим и выясним, что, в конце концов, происходит. Ты обещаешь вести себя нормально или мне взять наручники и пристегнуть тебя к креслу, чтоб ты стала посговорчивее?

– Вот не знала, что ты любишь такие вещи! – процедила Марина сквозь зубы. – Каждый день новости!

– Поживешь с тобой, не такому еще научишься! – не остался в долгу Егор. – Потом, если захочешь, мы с тобой поиграем, но сначала поговорим.

– Я не собираюсь больше трахаться с тобой, хватит с меня! – отрезала она.

Но он только расхохотался в ответ:

– Дорогая, ты кого обманываешь сейчас – себя? Ты никогда не могла отказаться от моих предложений, и сейчас не сможешь. Пофыркаешь, покобенишься для вида – и согласишься, я ж тебя знаю!

Марине вдруг стало смешно, и она повалилась лицом в подушку, стараясь унять неуместный сейчас приступ веселья. Малыш тоже рассмеялся и развязал, наконец, ее руки, растирая покрасневшие запястья.

– Не смей больше никогда прикасаться ко мне против моей воли, – предупредила она, вставая с постели.

– Господи, дорогая, а как еще я мог поймать тебя, скажи? Если бы вчера ты согласилась…

– Ты не предлагал! – резонно заметила Коваль, поднимая с пола халат и заворачиваясь в него.

– Детка, хватит, идем, посидим с тобой у камина, ты ведь это любишь, и поговорим.

Они спустились вниз, Марина взяла со столика папку с документами и протянула Егору, сев в кресло с сигаретой. Он едва взглянул на бумаги и швырнул в камин.

– Как ты могла? Как ты могла подумать о том, что я собираюсь развестись с тобой? – тихо спросил он, обнимая жену сзади и дыша в затылок. – Ты что, никогда не видела моей подписи? А на этом фуфле ее не было, и если бы ты не дергалась, а внимательно все прочитала, то поняла бы, что я не имею никакого отношения к этому заявлению. Ты купилась, как последняя лохушка, Коваль! – усмехнулся он, щелкнув ее по носу.

Марина растерянно смотрела на веселящегося мужа, довольного тем, что кто-то заставил его стервозную красотку чувствовать себя полной дурой.

– Прости меня, – прошептала она. – Я так виновата перед тобой…

– Очередной косяк великой и ужасной Коваль! – прокомментировал Егор, целуя ее. – Сейчас она зарыдает и отдастся мне в качестве компенсации. Ничего другого я и не ждал!

– Прекрати!

– Не обижайся, девочка, я все понимаю, тебе тяжело пришлось в последнее время – тебя прессуют активно и по всем направлениям, ты устала. Но я завтра же пресеку нападки на тебя, если это действительно идет из моего штаба. Прошу только об одном – вернись ко мне, без тебя невыносимо, – попросил он.