Франк Тилье - Головоломка

Чистилище…

Илан провел под душем много времени, но ответов на свои вопросы так и не нашел.

Выйдя, он встал как вкопанный.

На кафельном полу, свернувшись в клубок, лежал Фредерик Ябловски. Не в белом халате, а в собственной одежде и грубых туристских ботинках.

Пе́ред водолазки был в крови.

И мелких дырочках.

Илан стоял, беспомощно уронив руки, и не понимал, что произошло.

Фредерик Ябловски убит ударами отвертки. Труп положили на пол, пока он был в кабинке.

Дрожа всем телом, с трудом сдерживая рвущийся из горла вопль, он обошел мертвое тело и помчался по коридору, ведущему в жилую зону. Пробежал мимо кухни и чуть не рухнул на пол, увидев на двери Хлоэ черный крест.

То самое распятие без фигурки Христа, которое он подобрал в палате № 27.

Илан ворвался в комнату и бросил взгляд на кровать: черноволосая незнакомка спала, тихонько посапывая. Хлоэ исчезла. Бинты и флаконы с лекарствами валялись на полу.

Здесь была борьба.

Илан вернулся в коридор и обыскал все комнаты, выкрикивая имя Хлоэ. Он задыхался, был на грани обморока, но никого не нашел.

Все просто: Хлоэ забрал Филоза.

Он и есть убийца с отверткой.

Филоза и есть Люка Шардон.

Он уволок очередную жертву в лабиринты про́клятой больницы.

Илан сорвал черный крест с двери и закрылся на ключ. Его душили слезы. Зачем, ну зачем он оставил Хлоэ одну? Почему не уследил, не защитил?

Его обмануло странное поведение Жигакса, манера себя вести, раздвоение личности. Филоза все это время плел у него за спиной зловещую паутину. Он вполне мог убить рыжую кандидатку и занять ее место в команде. Когда все забирали конверты, он подошел к ячейке № 2. Филоза сообщил им об исчезновении Рея Лепренса и заявил, что ничего не слышал, хотя был в комнате по соседству. Илан помнил, о чем спросил Филоза, глядя на висящее над сценой тело Жигакса: «Он что-нибудь сказал, прежде чем упал? Объяснил происходящее?»

Хлоэ никогда ему не доверяла. Она догадывалась, чувствовала!

Илан осел на пол, заливаясь слезами. Филоза забрал из его комнаты распятие, превращенное в надгробный крест, и прикрепил его к двери Хлоэ, значит был в курсе «психиатрического прошлого» девушки, знал, что кто-то мучил ее, хотел свести с ума, принося к дверям квартиры черные кресты. Это подтверждало теорию Илана о том, что все игроки знакомы между собой, что каждого держали в клинике – возможно, в разное время.

Илан отшвырнул крест. Посмотрел на часы. Он был на грани срыва. Новый день начнется через десять часов, и тогда он покинет адскую клинику и вызовет полицию.

22:00.

Нужно как-то пережить десять часов.

Последний день

Илан решил сражаться до конца. Он взял самодельную дубинку, карту отца, рисунки, Библию, колоду Таро, найденную в палате № 27, и забаррикадировался в комнате Хлоэ. Нужно продержаться до рассвета.

04:07. Ветер стих, наступила полная тишина. Илан сидел у стены, борясь со сном. На него навалилась каменная усталость, нервы сдавали, но он знал, чувствовал, что Филоза где-то рядом. Готовится нанести удар отверткой восьмой жертве (с учетом рыжей кандидатки).

Илан закрыл глаза. Представил себе мертвую Хлоэ: голова свесилась набок, грудь исколота в нескольких местах.

Он закричал и вынырнул из сна. Хлоэ мертва, в глубине души он в этом уверен.

Все мертвы.

Женщина с длинными черными волосами начала приходить в себя. Илан молча ждал, когда она откроет глаза. Незнакомка напоминала ему хрупкую былинку, которую даже ветер может переломить. Почему Филоза пощадил ее?

Веки больной дрогнули и медленно поднялись. Темные зрачки сузились, она разомкнула пересохшие губы и сделала глубокий вдох.

– Вам больше ничего не грозит, – прошептал Илан и вытер ей слезы. – Мы в безопасности, на первом этаже. Через несколько часов мы покинем здание и отправимся за помощью.

Она с трудом села на кровати, взглянула на свои руки в перчатках, склеенных пластырем, подтянула колени к груди и начала медленно раскачиваться взад и вперед, обводя взглядом комнату. В ее глазах кипела ненависть.

– Итак, ты вернулся…

Тихий напевный голос незнакомки резко контрастировал с ее внешним видом. Илан попытался скрыть смятение, но сомнений у него не осталось: он когда-то был пациентом этой психиатрической клиники.

– Да, – ответил он. – Я вернулся ради тебя. За тобой.

Илан понял, что говорит ей «ты» – самым естественным образом, как старой знакомой.

Он попытался хоть ненадолго прогнать мысли о Хлоэ. Сейчас ему требовалась ясная голова, и думать нужно было быстро. Как ее разговорить? Она знает все ответы, достаточно задать правильные вопросы.

Она нарушила молчание первой. Протянула руку и попросила:

– Сними мне перчатку. Хочу дотронуться до твоих пальцев. Почувствовать тепло. У мертвецов такие холодные руки.

Илан был напуган, но поддержал игру, чтобы завоевать ее доверие.

– Ты можешь касаться мертвых?

– Касаться, видеть, разговаривать. Я должна убедиться, что ты не один из них.

Илан сжал в ладонях ее руку, и она не воспротивилась.

– Уверяю тебя, я очень даже живой. Сейчас сниму с тебя перчатки, а ты пообещай ответить на мои вопросы. У меня их без счета.

Она бросила взгляд за его плечо:

– Здесь опасно. Она может быть в коридоре и застать нас. Я больше не хочу на стул. Не вынесу боли.

– О ком ты?

– О гарпии, о ком же еще. О Санди Клеор. Она говорит: «Это для вашего же блага…», но все время врет. Что происходит? Ты не похож на себя.

– У меня… небольшие проблемы с памятью. Наверное, из-за всей той дряни, которой нас накачивали. А ты как себя чувствуешь, К. Ж.?

– К. Ж.? Почему ты так меня называешь? Это действительно странно.

Илан понял, что не ошибся: перед ним К. Ж. Лоррен – пациентка, которая провела в клинике восемнадцать лет.

Женщина отдернула руку и нахмурилась, ее взгляд стал недоверчивым.

– Ты не тот человек, которого я знала. Перешел на другую сторону? Это один из их адских экспериментов?

Она начала судорожно теребить простыню. Илан энергично замотал головой:

– Нет-нет, я не с ними, я с тобой. Я тоже жертва опытов. Объясни, что здесь происходит? Клиника давно закрыта, так как же получилось, что ты все еще здесь? Кто тебя лечит? Кто приносит еду?

Она не ответила, и Илан показал ей ключ.

– Кто вложил его тебе в руки? Что он открывает?

Она опустила плечи и молча посмотрела на него черными, лихорадочно блестящими глазами.

Илан не успокаивался.

– Ты должна рассказать мне о протоколе «Мемнод». О «Паранойе». Мне промыли мозги, внушили ложные воспоминания. Зачем? Родители когда-нибудь навещали меня здесь? Ты их видела?

Он вскочил, кинулся в угол, схватил карту сокровищ отца и развернул листок перед глазами К. Ж. Лоррен.

– Расскажи о Иакове, о лестнице. Зачем ты исписала стены палаты этим именем? Не молчи, умоляю!

Ему удалось расшевелить больную. Она неловко ухватила рисунок и посмотрела на Илана из-под полуприкрытых век.

– Как же давно я не видела этот пейзаж.

– Расскажи мне о нем.

Женщина кивнула на карты Таро, лежавшие рядом с черным крестом:

– Ключ к разгадке в этой колоде. Неужели ты и этого не помнишь?

Илан покачал головой:

– Черная дыра.

– Принеси карты.

Он подчинился и положил перед ней колоду.

– Если хочешь получить ответы, сними перчатки, – сказала она, протянув к нему руки.

Илан колебался.

– Пообещай, что не станешь… раздирать лицо ногтями.

Она сделала над собой усилие и улыбнулась, показав испорченные зубы.

– Ладно…

Обещание почти наверняка было пустым, но Илан осторожно размотал скотч и снял с нее перчатки. Женщина пошевелила пальцами, сморщилась, хрустнули суставы.

– Как же хорошо чувствовать.

Она взяла руки Илана в свои, крепко сжала, закрыла глаза, и ее рот исказила судорога. Его снедало нетерпение, но он сдержался и ничего не сказал, чтобы не спугнуть ее.

Она подняла веки, кивнула на ключ и произнесла тихим голосом:

– Я знаю, что он должен открыть.

– Так скажи мне.

– Врата твоего разума. Он даст тебе доступ к правде.

Она снова бредила, но Илан не стал ей перечить. Женщина взяла колоду Таро и выложила карты на стол. Семерки, восьмерки, Аркан Смерть…

– Многие карты Таро скрывают библейские символы. Раньше, до того как начались проблемы с памятью, ты это знал. Какую карту выбираешь? Смотри внимательно. Твой разум подскажет ответ.

Илан сконцентрировался, его взгляд остановился на одной из карт, и он вытащил ее из колоды.

– Повешенный.

Именно ее перевернул в его сне Люка Шардон. Ее он «чувствовал» лучше всего, сам не зная почему. На карте был изображен человек в разноцветном костюме менестреля с заложенными за спину руками, подвешенный за левую ногу на жерди, лежащей в виде перекладины на двух обуглившихся стволах дерева, некогда сожженных молнией, с шестью коротко обрубленными сучьями на каждом из них.