Час цветения папоротников - Гавура Виктор Васильевич "gavura"

И, что, в конце концов, важнее: здравый рассудок или мечта? Ведь мечта часто обманывает человека, и приводит его не туда, куда он хотел прийти. Всегда ли человек должен подчиняться своей мечте, устремляясь за ней, ‒ исполняя волю Того, Кто сумел ее подослать, чтобы его искусить? Кто знает. Но, тот, кого ведет мечта, даже погибая, счастлив, поскольку он отмечен печатью избранного, и ему дано увидеть то, что другим не видать никогда. Да, ‒ никогда, за всю их рассудочно правильную, страшную в своей обыкновенности жизнь.

— К сожалению, ваше ходатайство мы вынуждены отклонить, — мягко улыбаясь, ответил Алексей.

«Пусть профиль у Алексея и немного груб, зато эта резкость так обаятельна и даже красит его», ‒ глядя на Алексея, думала Вера, не задумываясь над его ответом.

— Я против того, чтобы Вера вместе с нами спускалась под землю, — уже серьезно добавил Алексей, обращаясь непосредственно к Сергею. Голос его показался Сергею каким-то уставшим, и абсолютно невыразительным.

О, Боже, мне кажется, я люблю их обоих! Я так запуталась… Подскажи, как мне быть? Глядя на них, думала Вера. В ее памяти неожиданно всплыли те мимолетные ощущения, которым она раньше не придавала значения, и она невольно, с каким-то стыдливым изумлением прислушалась к своим чувствам, к тому, что с нею происходит. Как трудно бывает понять сокровенные порывы своей собственной души.

— Женщины, с их интуитивным чутьем, незаменимы в делах, требующих особо тонкого подхода… — подбирая нужные слова, попытался переубедить Алексея Сергей. Но он не видел понимания в его глазах.

В лице Алексея появилось что-то незнакомое, оно сделалось непреклонно-твердым. Он смотрел на Сергея тяжелым отсутствующим взглядом, и Сергею показалось, что Алексей его не слушает.

— Нередко случается, женщины инстинктивно знают, что делать. В отличие, от мужчин.… И выбирают единственно верное решение. Ты разделяешь мое мнение? — спросил он у Алексея лукаво, как Ульянов-Ленин, вкладывая ему в уста заведомо утвердительный ответ.

— Конечно, ‒ охотно отозвался Алексей. ‒ Причем, я разделяю твое мнение на две части. С первой, я категорически не согласен, а вторую, я отвергаю полностью, — опять-таки полушутя, но с немалой толикой твердости, сказал Алексей. Глаза его были суровы и Сергею показалось, что они полны невысказанной муки.

— Но у нее есть то, чего нет у нас, — убежденно сказал Сергей.

— Чего же у нас нет? — с иронией, и без интереса, спросил Алексей.

— Веры, — просто ответил Сергей, сокровенные ноты послышались в его голосе. — Нет силы сильнее веры.

— Ну, не скажи, веры у меня достаточно, — с благодушной небрежностью возразил Алексей, тут же усомнившись в этом.

— Поверь мне, Лёха, Вера принесет нам удачу, как подкова, как клевер с четырьмя листьями, — убеждал его Сергей.

Если он сам перестанет интуичить, ее сообразительности хватит на троих, подумал Сергей. Он пытался объяснить себе эту уверенность, задаваясь вопросом, откуда он это знает? Но, объяснить этого он не мог. Знал, вот и все. Алексей же ничего не сказал в ответ. Взглянув на него, Сергей отметил, что в его глазах не отражается никакой умственной деятельности. Алексей отрешенно смотрел поверх головы Сергея на что-то недоступное его взгляду. Лоб у него покрылся бисером пота, а лицо сделалось несчастным.

Доводы Сергея ничуть не польстили самолюбию Веры. Она считала, что удачу нельзя принести или поймать. Успех создают своими руками, тогда он никуда не денется. Но говорить об этом она не стала. Алексей же, не мог понять Сергея. У него словно отключилась его способность моделировать события. Сергей, будто не понимал что, то, что кажется целесообразным здесь, за столом, может закончиться трагически там, ‒ под землей.

Алексей был убежден, что брать Веру в катакомбы опасно, но обладая тонким чувством такта, он не стал далее на этом настаивать, в надежде, что она одумается и сама откажется от этой затеи. Уже давно, еще во время его последних боев на ринге, как-то незаметно у Алексея в голове поселилась светящаяся белым светом точка. Стоило закрыть глаза, как она появлялась на черном фоне справа. Он никому о ней не говорил, а она мучила его по ночам колющей, как иголка головной болью. Потом точка исчезла так же незаметно, как и появилась, боль прекратилась и много лет его не беспокоила. Сегодня на работе она появилась снова, и Алексей хотел одного, поскорей вернуться домой и принять что-нибудь болеутоляющее.

Подождав с минуту возражений, Сергей определил для себя, что Алексей согласился и перевел разговор на другую тему. Он начал обсуждать разрешающие возможности металлоискателя, сравнивая его с потенциалом говноуборочного комбайна собственного изобретения. Присматриваясь к перепадами своего настроения, Сергей с беспристрастностью стороннего наблюдателя отметил, что последние годы жизнь его текла, как протекает хроническая неизлечимая болезнь и порой ему казалось, что он уже не живет. Теперь же, у него появилась хоть какая-то цель, он и позабыл уже, когда его изводила его душевная боль.

Надо выбрать время и обдумать это как следует, решил он, но, похоже, все это форменная ерунда. Как говорится, я подумаю об этом завтра, когда отдохну… А ведь думать-то можно всегда, если же кому-то, как он выражается: «сейчас некогда думать», то он просто-напросто не хочет об этом думать, и весь сказ.

Каким-то недремлющим краем сознания, Сергей отметил, что взялся за поиски клада в уверенности, что в любой момент сможет бросить это безнадежное дело. Но, прошло не так много времени, и произошло нечто непредвиденное: появилась какая-то высшая темная сила, которая принялась управлять событиями, и они уже развиваются не по его воле, и бросить это «безнадежное дело», он уже не может.

Некоторые думают, что они сами выбирают свой путь, они даже не подозревают, что это их выбирает судьба. И что бы они ни делали, и как бы ни поступали, они становятся игрушками в ее руках. Можно прожить всю жизнь, ничего об этом не зная. Но единицам из тысяч, это известно: однажды коснувшись растянутой паутины, ты попадаешься. Раз, и ты уже не свободен, и если не вырвешься, ‒ пропадешь.

Выдался ясный безоблачный вечер.

Таких радостных вечеров давно уж не было. И предвещал этот вечер не конец дня, а начало чудесной ночи. Сергей, Алексей и Вера, приехав из разных районов Киева, в назначенный час встретились на станции метро «Днепр» и через пять минут стояли у входа в подземелье.

Перед тем как сюда прийти Вера была во Владимирском соборе. Там, у иконы святого Николая, покровителя моряков и путешественников, она просила у него поддержки. Вера не знала, где находится его икона, никого поблизости не оказалось, и она обратилась к служительнице с большим ведром в руках, та собирала в него огарки свечей с подсвечников. Эти огарки и пустое черное ведро расстроили ее едва ли ни до слез, отбросив ее в мир сомнений и мрачных предчувствий. Вера хотела уж было уйти, да ноги не несли. Она решилась и несмело, тихо спросила:

‒ Где икона святого Николая?

Закутанная до бровей в черный платок уборщица окинула Веру странным обволакивающим взглядом. Она неторопливо и как-то очень осторожно поставила на пол ведро с огарками, словно то были немые свидетели просьб верующих, тщательно вытерла руки о фартук, о чем-то подумала и ответила, хмурясь и глядя перед собой неподвижным взглядом, как будто всматривалась в темноту.

— У нас есть два Николая, две его иконы на противоположных стенах, слева и справа. Стань лицом к алтарю, перекрестись и иди к тому, что справа. Он тебе поможет.

Вера не посмела напрямую обратиться к Богу, и попросила о помощи у Николая, он был добрее, он был первый заступник за всех перед Богом. Поставив тоненькую, как она сама, свечку перед его иконой и глядя в его мудрые глаза, она просила:

— Дорогой мой Николай, твое сердце открыто для всех, кто просит тебя о помощи. Моя жизнь убога, она отравлена пошлостью. Вокруг грязь и суета, силы мои на исходе. Мне страшно, я боюсь, что упаду и больше не поднимусь. Даруй нам удачу! Помоги мне найти мое глупое счастье… ‒ она обращалась к святому Николаю, как ребенок к отцу, с такой непосредственностью, что его величие и доброта открылись ей не иначе, как в самой чудесной простоте своей.