Максим Павлов - Серафим и его братва

КОРРЕСПОНДЕНТКА: Александр! Меня слышно?

ВЕДУЩИЙ: Да, Раиса, и слышно, и видно. Вы уже не в ложе почетных гостей?

КОРРЕСПОНДЕНТКА: Уже нет. Оставив почетных гостей, я погрузилась в бурлящую народную толпу и, признаться, об этом не жалею. Здесь царят совершенно иные настроения, чуждые круговой коррупции и меркантилизма.

ВЕДУЩИЙ: Что ж, прекрасно. В каком вы секторе?

КОРРЕСПОНДЕНТКА: По-моему, в сорок девятом. Честно говоря, сектор трибун теперь не играет никакой роли: вся Главная городская арена болеет за Серафима. После серии громких автоматных очередей, которые он исполнил, буквально задавив соперника, я лично сомневаюсь, что где-то еще есть живая душа, отданная Ивану Обушиискому: его сторонники безжалостно расстреливаются на местах. Если бы не бронированные стекла, защищающие ложу почетных гостей, в живых не осталось бы ни Лысого, ни Помпадуева, ни Хувалова. Позволю себе один характерный пример. Когда я уходила из ложи почетных гостей, прокурор Анатолий Тушенкин (можно сказать, вскормленный и выращенный дубосаровской братвой) сумел ловко переметнуться через колючую проволоку, разъединяющую обе крыши, и заискивающе подсел к торжествующему генералу Законному. У компании болельщиков, возле которой я остановилась, как и у прокурора Тушенкина, тоже не существует проблемы, за кого болеть… (Корреспондентка протягивает микрофон фанатам.) За что болеем, народ?

ПЕРВЫЙ ФАНАТ: За смерть Обушинского!

ВТОРОЙ: За победу Серафима!

ТРЕТИЙ: Только за Серафима!

КОРРЕСПОНДЕНТКА: Сами видите: настроение в публике однозначное.

ВЕДУЩИЙ: Не повлияло ли на настроение публики малодушное поведение главного арбитра встречи Джина Бен Абулиты, Раиса?

КОРРЕСПОНДЕНТКА: …хуливы, Александр.

ВЕДУЩИЙ: Простите, я оговорился.

КОРРЕСПОНДЕНТКА: Никоим образом. На превосходное настроение публики, боюсь, уже ничто не повлияет. Здесь не сомневаются в том, что оба боевика во время перерыва оклемаются от полученных ран, найдут в себе силы вернуться на арену и продолжат поединок на радость многотысячным болельщикам. Судью Джина Бен Абулихуливы никто не обвиняет: его малодушие лишь позволило людям наслаждаться поножовщиной чуть дольше, чем того требовали жесткие временные рамки третьего раунда, только и всего, Александр.

ВЕДУЩИЙ: О чем говорят на трибунах, Раиса?

КОРРЕСПОНДЕНТКА: Любой разговор здесь сводится к возможным ракетным ударам. Зрители надеются увидеть настоящий ядерный гриб, Александр.

ВЕДУЩИЙ: Благодарю, Раиса. Оставляю вас в компании болельщиков Серафима. А мы с вами, уважаемые телезрители, готовимся к четвёртому туру состязания, где Серафиму и Ивану предстоит испытать друг друга на прочность и огнеупорность. Помогут им в этом гранатометы и огнеметы, которые судейская бригада во главе с хваленым багдадским вором Джином Бен Абулихуливы — вы видите их — выносит на место проведения разборки. А вот и сами бандиты… украшенные незатянувшимися шрамами, но полные решимости рубиться до окончательного выяснения отношений. Серафим выглядит гораздо свежее соперника, тут и говорить не о чем. Арена приветствует героев. Серафима — на ура, а вот незадачливому Ване Обушинскому достаются лишь трассирующие пули и разноцветные осколки гранат, ирония и оскорбительные надписи на транспарантах (читать не буду, это не для эфира, впрочем, вы сами все видите)… Но у меня такое впечатление, что Обушинскому по фиг… Ну да, я прав: получив, согласно последней статистике, свыше пятидесяти орехов в репу, он уже абсолютно индифферентен к происходящему на арене. Вряд ли его что-то способно серьезно ранить: ни колебания изменчивой фортуны, ни пренебрежение зрителей не заставят Обушинского отступить от намеченной ему авторитетом Лысым цели. Посмотрим, удастся ли Ивану выдержать три «лимонки» и горячий душ огнемета? Если да, то дело может принять весьма серьезный и, главное, неожиданный оборот. Серафим готов. Его тоже непросто узнать — это совсем иной Серафим, нежели в начале встречи. Бандиты берут в руки гранатометы… Кто… Японский городовой!!!!!!! Что происходит????!!!!

ВЕДУЩИЙ (примерно час спустя после внезапного исчезновения из эфира): Дорогие телезрители, я вынужден извиниться за технические неполадки. Час тому назад какой-то идиот на радостях взорвал бомбу напротив моей комментаторской будки, и я, вместе со средствами трансляции, улетел с пятого яруса Главной городской арены на второй, откуда, собственно, и веду сейчас репортаж. С трудом, но мне удалось наладить связь с телецентром. Итак, что же произошло за это время на арене? Подробности вы узнаете завтра из газет, а если кратко, то ни гранаты, ни огнеметы так и не вырубили ни Серафима, ни Ивана Обушинского. В своеобразной лотерее, мазне голыми руками на минном поле, удача тоже никому не улыбнулась. Так что опять все внимание приковано к арене, где идет подготовка к заключительной фазе состязания. Да, мы дождались-таки главного момента. Вот с этих изящных пусковых установок (вы видите, как транспортно-заряжающие машины производят загрузку довольно симпатичных ракет среднего радиуса действия)… да, Серафиму и Ивану через несколько минут предстоит продемонстрировать навык владения оперативно-тактическим оружием. Можно не сомневаться: после седьмого раунда побежденных не будет… Кто-то или что-то показалось из люка правой пусковой установки. Мне, например, трудно уже ориентироваться, кто есть кто, где Иван, где Серафим? Оба бандита безумно смахивают на две одинаковые сырые котлеты. В конце концов не важно, чья свекла показалась из правой установки. Важно, чем все это кончится и кому наконец все это было, выгодно. Феерический стеб скоро завершится ядерный фейерверком, а мы до сих пор не получили ответа на ключевые вопросы. Подумать только, до чего мы дожили. Невероятно… Нет слов… Главная городская арена притихла в ожидании финального аккорда. Страшное затишье. Затишье перед бурей. Рядом со мной находится судья матча, опытный багдадский вор и террорист Джин Бен Абулихуливы; едва запахло ядреным русским оружием — он поспешил убраться с арены, поближе к комментаторской будке. Он полагает, что здесь безопаснее. Ох, Джин, не думаю, что где-нибудь вообще осталось безопасное место… С помощью переводчика задаю перепуганному террористу вопрос: трудно ли представителю третьего мира судить поединок наших отморозков?

ПЕРЕВОДЧИК ДЖИНА: Джин Бен Абулихуливы говорит, что оба участника встречи проявили в отношении друг друга предельную корректность. Если бы не море крови, которое из них хлынуло, он бы не проглотил тот злополучный свисток, и… все было бы вообще идеально.

ВЕДУЩИЙ: Вам понравилось в наших краях?

ПЕРЕВОДЧИК: Джину очень нравится в наших краях. Он никогда не был свидетелем подобного массового суицида. Для него это полезный опыт…

ВЕДУЩИЙ (со смехом): Опыт? Глубокоуважаемый Джин еще надеется его где-то использовать?

ПЕРЕВОДЧИК: Джин говорит: да, естественно… Он верит в последующую жизнь… Там он… использует приобретенный здесь опыт.

ВЕДУЩИЙ: Что ж, блажен, кто верует… Джин что-нибудь пожелает на прощание телезрителям?

ПЕРЕВОДЧИК: Джин желает всем быстрее покаяться… обратить взор к небу и не забывать, что эта жизнь — ничто по сравнению с жизнью последующей.

ВЕДУЩИЙ: Спасибо, Джин, спасибо нашему переводчику… Мы ведем последний, заключительный репортаж с Главной городской арены… Внимание! Внимание!! Внимание!!! Только что с двух пусковых установок осуществлен запуск ракетоносителей с ядерными боеголовками. Практически одновременно они взмывают в воздух, с тем чтобы через некоторое время вернуться обратно… По-моему, ракета из правой пусковой установки все-таки на секунду-другую опередила по запуску ракету соперника. Подождем их возвращения, там будет видно. Долго ждать не придется. Пользуясь последней возможностью, я прощаюсь с вами, дорогие друзья, желаю всем огромных успехов в бизнесе, учебе и личной жизни, а сам, по совету глубокоуважаемого Джина, обращаю взор на небо: именно оттуда следует ожидать возвращения ракетоносителей… Что ж, постебались на славу. Ваш Александр Стукач, программа «В мире криминала». Благодарю за внимание.