Константин Образцов - Культ

Вопрос решился: областная администрация дает разрешение на покупку земли и начало строительства в обмен на 40 % акций ЗАО «Лига», которые должны быть переданы по договору купли-продажи компании Вениамина, и введение его самого в состав совета директоров. Трок поскрипел зубами, но согласился. Он был готов к подобному развитию переговоров и заранее посчитал экономику. Даже на таких условиях прибыль от реализации проекта обещала быть более чем внушительной.

Первые транши по одобренной банком кредитной линии поступили на счет, земля была куплена, доля в бизнесе передана в собственность компании ушлого Вениамина, и на территорию будущего логистического терминала отправилась строительная техника. Работа велась в три смены, без выходных: крайне важно было успеть подготовить хотя бы основу фундамента до наступления холодов, и все шло отлично, пока однажды ночью ковш экскаватора не наткнулся на каменную кладку в форме неправильного круга.

Вообще, в Михайловской области такие находки случались не так уж редко; в историческом музее областного центра экспонатам каменного века отводился едва ли не целый этаж. Правда, впервые обнаружение древнего капища эпохи неолита произошло в окрестностях Северосумска, и уж точно впервые оно имело такие фатальные последствия.

Если бы Петру Марковичу доложили об этом сразу, как только не в меру осмотрительный бригадир остановил работу строителей, проблем бы не было: он бы просто распорядился без лишних сантиментов срыть к чертовой матери эту ископаемую постройку, а если рядом нашлись бы еще – так и их тоже. Но все произошло ночью, и до утра шефа никто беспокоить на стал, и о том, что вот уже больше семи часов на строительной площадке остановлена работа, Петр Маркович узнал только утром, когда приехал в офис.

Поначалу он не осознал, чем грозит ему это археологическое открытие; просто поехал лично проверить, что такое невероятное нашли на его земле экскаваторщики и бульдозеристы, люди, как известно, в массе своей не отличающиеся широтой кругозора и трепетным отношением к памятникам культуры, но тут почему-то замершие в нерешительности. Даже и сейчас, утром, все могло бы еще пойти по-другому, если бы не одно странное и неприятное обстоятельство. Рядом со стройплощадкой уже толпился народ: два десятка городских сумасшедших из общества «Северная Веда» под предводительством своей патронессы, некой Львовой, позиционировавшей себя как духовный учитель и выглядевшей как актриса, сбежавшая со съемочной площадки малобюджетного фильма про вампиров. Все они гомонили, будто растревоженный птичий базар, требовали пропустить их к «месту силы» для поклонения и бойко орудовали смартфонами, надо полагать, делая фотографии и извещая весь мир об открытии. Удивительно, но быстро проведенное расследование показало, что Львовой никто из рабочих или сотрудников «Лиги» не звонил, и загадка ее появления на месте событий осталась неразгаданной. Сама Львова высокомерно заявила, что «людям духа открыты многие тайны» и что «она почувствовала мистический зов», который и привел ее к раскопу.

Не успел Трок распорядиться убрать адептов духа подальше от зияющей ямы, как приехали сотрудники областного Комитета по охране памятников истории и культуры, представители исторического музея Михайловска, какие-то бородатые типы и похожие на хиппи девицы, не спросясь, принялись разворачивать на земле полотна ткани и раскладывать инструменты. Петр Маркович почувствовал себя так, как будто вся эта камарилья ворвалась к нему в дом и принялась хозяйничать в спальне. Последним прибыл начальник полиции Северосумска Михальчук в сопровождении нескольких патрульных экипажей. Он поговорил с людьми из комитета и из музея, развел руками и сообщил Троку, что нужно смириться и подождать.

Ждать пришлось недолго. Не прошло и двух суток, как было объявлено, что находка имеет огромную культурную и историческую ценность, что строители, сами того не зная, сняли покров времени с редчайшего культового сооружения, вокруг которого, несомненно, можно будет обнаружить целое поселение, полное захоронений, предметов материальной культуры и прочих артефактов, а значит, никакой стройки на этой территории быть не может.

Трок потребовал независимую экспертизу. Из Петербурга прилетело несколько человек, выглядящих ненамного лучше, чем их провинциальные коллеги; они спустились в уже опустошенную яму, потоптались немного, откололи пару кусочков от камней на стенах и отправились в Михайловск, изучать извлеченные из-под земли артефакты. Через четыре дня Петр Маркович получил пространное экспертное заключение на тридцати страницах, суть которого сводилась все к тому же печальному выводу: уникальная находка, исторический памятник, строительство невозможно.

Выложенная валунами дыра в земле и несколько глиняных черепков похоронили многомиллиардный проект с какой-то невероятной, чудовищной неотвратимостью.

Предположим, деньги, выплаченные за землю, можно было вернуть по официальным каналам; пусть не скоро, не просто, но все же вернуть. С банком тоже можно было договориться: расторгнуть договор, погасить первый транш возвращенными деньгами, но уже понести потери в виде успевших набежать процентов и штрафов. Терпимы были даже безвозвратные затраты на первоначальную взятку банковскому клерку в счет будущих, более крупных выплат. Но настоящей проблемой стали переданные 40 % «Лиги»: они отошли компании Вениамина по официальному договору купли-продажи за символическую цену в десять тысяч рублей, и никакой связи этой сделки с несостоявшимся проектом строительства проследить было нельзя. Трок понимал, что попал в крайне уязвимое положение. Требовалась встреча с Пустоваром и Вениамином, и она была назначена на сегодня, пятницу 18 сентября. Боря Глотов снова вызвался поучаствовать в качестве группы поддержки, и Трок был ему за это признателен.

Как любой приличный человек в этом городе, Борис Саввич жил на Рогатке, совсем рядом со зданием городской администрации. Когда черный Range Rover Трока въехал в охраняемый двор, мэр уже скромно ждал на крыльце, прячась от мороси под большим кованым козырьком. Он увидел Трока, махнул рукой своему водителю, который стоял рядом с большим темно-зеленым Lexus’ом, и мелким семенящим шагом направился к пассажирской дверце.

– Привет, Петя! Здравствуй, Роза! – бодро поздоровался Борис Саввич, пыхтя и устраиваясь на сиденье. – Ну что, поехали! Нас ждут великие дела!

Трок кисло улыбнулся и промолчал. Они выехали со двора, следом за ним пристроился внедорожник Глотова. До назначенной встречи оставалось чуть больше часа.

– Ничего, все нормально будет, – приговаривал Борис Саввич. – Главное, что они согласились встретиться, значит, готовы обсуждать. Ты, главное, не горячись, Петя, спокойно с ними поговорим, и все.

– Я постараюсь, – сказал Трок, глядя в окно автомобиля на проносившиеся мимо унылые новостройки Третьего микрорайона.

В Михайловск они въезжать не стали; обогнули город по кольцевой дороге и остановились на южной окраине, рядом с невысоким строением, стилизованным под старинный трактир. «Ресторан «Подворье», гласила неброская вывеска. Рядом со входом были припаркованы два автомобиля: большой джип Mercedes и спортивный BMW. На толстой деревянной двери висела табличка: «Закрыто на мероприятие». С некоторых пор государственные служащие перестали обсуждать щекотливые вопросы у себя в кабинетах, предпочитая проверенные и надежные места, подальше от посторонних глаз. У главы области Пустовара таким местом было «Подворье».

Когда Трок, Роза и Глотов вошли внутрь, их уже ждали. Небольшой зал с бревенчатыми стенами, увешанными хомутами, ухватами и какими-то другими предметами крестьянского быта, названия которых Петр Маркович не знал, был пуст; только за стойкой бармен равнодушно протирал бокалы да скучал в углу официант. Пустовар и его племянник расположились за столиком в самом дальнем углу.

– О, дорогие гости! – прогудел губернатор и приподнялся. – Рад видеть, рад видеть! Как добрались?

Он был большой, седовласый, усатый, в мешковатом костюме, с повадками старого управленца. Вениамин, который тоже встал вслед за дядей, был другой: молодой, лет тридцати с небольшим, полнеющий, с резкими, суетливыми движениями и постоянно бегающими глазами, вслед за которыми иногда подергивалась голова: казалось, что он постоянно находится в состоянии нервного возбуждения или крайнего стресса, уже доведшего его до невроза. Он протянул Троку руку и оскалился в улыбке. В сочетании с мельтешащими туда-сюда зрачками зрелище было то еще.

Все сели. Пустовар махнул рукой официанту, но тот и так уже спешил к их столу.

– Пожалуйста, мне зеленый чай с жасмином, – вежливо попросила Роза и улыбнулась – не столько официанту, конечно, сколько присутствующим.

– Ройбуш, – сказал Трок. – И лимон принесите.